— Кадр третий. Искомый объект на чем-то медленно едет или где-то там быстро ползет. Взгляд затравленный, лицо изможденное, дышит надрывно — понимает, гад, что часы его сочтены! Вдали слышится лай служебных собак и стрекотанье патрульных вертолетов...
В реальности все немного не так. Суровые чекисты во главу угла ставят конфиденциальность, работают в режиме жуткой секретности и руководствуются принципом: «минимум информации навынос». Все окутано густым покровом государственной тайны. В лучшем случае пройдет довольно много времени, прежде чем эти ребята сочтут нужным поделиться доступной им информацией с соседними ведомствами. А в норме будут делать все сами, и никто ничего вообще не узнает. Потом, спустя полгода, в СМИ просочится скудная информация: товарищ Патрушев сообщил, что на границе Дагестана и Чечни убит некий старик Хоттабыч. Операция готовилась семь лет и, наконец, завершилась успехом... При этом, разумеется, скромно умалчивается, что старика того совершенно случайно шлепнули двое дагестанских милиционеров, которые просто шли с поста в село — за свежим лавашом.
В нашем случае никто даже и не сомневался, что чекисты будут работать в свойственной им манере. А между тем, где-то на сопредельной с Чечней территории осталась неразряженная «бомба» — вторая смертница из инкубатора Аль-Джабира. Благодаря деятельности нашей команды и своевременно поднятому шуму смертницу сейчас припрячут — девочки «от араба», вообще, дорогой товар, чтобы применять его в такой нездоровой обстановке, когда вокруг бушуют всякие «Вихри» и тому подобное. Но пройдет три дня, может быть, неделя, и...
В общем, нужно действовать как можно быстрее и с максимальной эффективностью использовать эти несколько дней до наступления затишья. То есть совершенно вразрез с продуманной до мелочей конфиденциальностью чекистов.
А кто сказал, что команде вообще нужно действовать? Разве это не прерогатива все тех же чекистов? А вот! Ну-ка, вспомните, кто у нас был инициатором всего этого безобразия? Не полковник ли Иванов, который на служебной машине спецпредставителя решил прокатиться на Моздокский рынок? А кто «не допас» до упора первую смертницу и не смог взять живьем такого презентабельного и курчавого куратора? Куратор был — загляденье. Из первых рук, что называется, может быть, лепший кореш самого Абу. Это же уму непостижимо, сколько с него можно было снять «инфо» в случае поимки!
Вот поэтому и «покрысятничали» немного на месте происшествия. Извините за скверные манеры — увы, у нас всегда все происходит именно таким образом...
С блокнотом получилось нормально. Серега, разобравшись в записях, передал номера, позывные и шифровальную таблицу своему шефу, полковнику Лаптеву. Уже через полчаса отделение РЭБ (радиоэлектронной борьбы) подсело на эти номера и начало активное прослушивание (естественно, несанкционированное). Глядишь, какая-то польза будет:
пока поймут, что к чему, может быть, сболтнут что-то лишнее. От чекистов разведчики, разумеется, таких милостей ни в жизнь не дождались бы — ввиду старой межведомственной конкуренции.
С кассетой все вышло не так гладко. Была на той кассете натуральная порнуха — перед Лизой неудобно. Два фрагмента по три минуты, жестокое изнасилование в извращенной форме. Судя по всему, все это безобразие переписали с других кассет, на которых было заснято полное действо. Оба фрагмента начинались неожиданно, отображая самый разгар буйства мужской плоти и девичьих страданий. Насильников оператор старался не цеплять, фокус сосредоточения — на жертве. Несколько крепких рук, удерживающих рвущееся на волю девичье тело, искаженное гримасой жуткой боли лицо — крупным планом, душераздирающий стон на фоне страстных вскриков самца, попавшего в кадр лишь наполовину — снизу... И вкрадчивый голос за кадром:
— Вот так развлекаются некоторые чеченские девушки. Посмотрите, как это делает Халида Бабаева из Курчалоя. Первая брачная ночь, а такое вытворяет...
Комментарий на русском, практически без акцента.
Во втором фрагменте все было примерно то же самое, плюс возбужденная перебранка на арабском: кто-то командирским голосом требовал, чтобы крепче держали и ниже голову нагнули (Серега переводил) — жертва сильно сопротивлялась. Да, девушка была другая, представлена как Земфира Музаева из Цоцин-Юрта. Та самая вторая шахидка, ходячая бомба, до поры припрятанная на сопредельной территории ловкими мерзавцами.
Ну вот, спасибо, назвали фамилии, и кто откуда. Можно вроде бы работать, однако...
Лицо немного подкачало. Лицо Земфиры получилось неважно, а если честно, не получилось вовсе — по крайней мере, для оперативной надобности. Отксеривать такую фотку на ориентировку просто бессмысленно. Люди с такими лицами по улице не ходят. Потому что это не лицо, а маска ужаса. Черты настолько искажены, что узнать могут разве что самые близкие родственники, знакомые с жертвой с момента рождения. Поди, опознай дивчину по этой маске.
Больше на кассете ничего не было. Безо всяких прений определились: это чистейшей воды компромат, более ни на что пленка не годна. Каждый член команды здесь не первый год, все прекрасно знакомы с особенностями менталитета горцев. Это в России данную запись можно использовать в качестве обвинительного материала против насильников, а здесь... Если показать такую кассету в родном селе девушки, ее тотчас же забьют камнями, а семья ее будет покрыта черным позором до седьмого колена. Спустя сто лет будут вспоминать: а, это те самые Музаевы? Ну-ну...
Вот так все просто, дорогие мои. Месть за убитых русскими оккупантами мужей-моджахедов здесь совершенно ни при чем, это всего лишь красивые лозунги. Несчастная молодая женщина — по сути, еще девчонка, не успевший расцвести ребенок, воспитанная с ног до головы по законам своего сурового горского менталитета, готова на все, чтобы скрыть такой неприглядный факт своей биографии и спасти от позора свой род. С нашей точки зрения, конечно, это дикость чистейшей воды. Она ведь не виновата в том, что с ней сделали, она всего лишь жертва... Но это точка зрения цивилизованного обывателя. У горцев, которых мы с кровавыми потугами пытаемся тащить за уши из их родоплеменного средневекового уклада в свой развитой капитализм, иная точка зрения по данному вопросу. Поэтому их дочери с поистине титаническим самоотречением рвут себя на наших улицах и в метро. Лучше смерть, чем позор...
Вопрос: зачем кудряш таскал с собой это безобразное порно? Маньяк, что ли?
— Это кнут, — с ходу определился умный Костя. — На всякий случай. Для преодоления синдрома «отвязывания». Девчонок изъяли из привычной среды, под влиянием новой обстановки они могут почувствовать себя людьми, начнут надеяться на какие-то чудесные странности, способные уберечь их от страшной участи... А тут на тебе, гадина, не забывай... Да, это кнут. Чтобы на последнем этапе не было сюрпризов. Человек ведь как устроен: он до последнего надеется, что все утрясется, а умирать в семнадцать лет, когда вся жизнь впереди, — это просто чудовищно...
— Спасибо, Женя, — Лиза благодарно сжала ручищу Петрушина.
— Всегда пожалуйста, коллега, — Петрушин приятно порозовел и стукнул себя подбородком в грудь. — За ваше доброе слово я их — штабелями...
Никто не спрашивал, за что спасибо. Все понимают друг друга с полуслова. В данном случае — спасибо за критическую оперативную ошибку. За то, что убил на месте негодяев, причастных к такому злодеянию. Основных свидетелей, которые могли дать весьма ценные показания и вывести на вторую смертницу. Что поделать, у Лизы тоже своя точка зрения по данному вопросу.
— Негусто, — посетовал Иванов. — До Музаевых мы доберемся, это не проблема... но что это даст? Наверняка уже полгода как выдали дочь за араба, и понятия не имеют, где она сейчас. Разве что фото нормальное можно взять...
— Это Абу, — безапелляционно заявил Серега, еще раз прокрутив второй фрагмент.
— Лиц на пленке нет... Как определил? — заинтересовался Иванов.
— Тут этих Абу — как на сучке блох... — буркнул Петрушин.
— Абу Симбел? — проснулся Глебыч, вспомнив популярный бальзам своей молодости. — Хорошее дело. С водкой мешать — зашибись...
— Это тот самый Абу, вы знаете, о ком я, — уперся Серега. — Абу-аль-Джабир. Лиц нет, это да... Но голос его. Это именно он командует: держите крепче, голову пригните.
— Как бы я хотела с ним встретиться, — Лиза сузила глаза и бережно поправила кобуру с пистолетом. — Ох, как бы я этого хотела...
Сомневаться в Серегином заявлении не стали, приняли на веру. Лейтенант, еще не будучи в команде, при невнятно упомянутых обстоятельствах имел личный контакт с этим пресловутым Абу. Видел в метре от себя, слушал речь — переводчиком работал на каких-то переговорах. У лейтенанта великолепная память и, ко всем прочим достоинствам, абсолютный музыкальный слух. Так что запросто мог узнать.
