Как и следовало ожидать, вечером в понедельник "Лодочка" не ломилась от публики. Оркестр вовсю наяривал румбу, но танцевало не более шести пар. Лола, девушка, с которой развлекался Хэннах в тот раз, тоже сидела здесь, и все в том же красном атласном платье. Мне она нравилась. Откровенная проститутка, она с ума сходила по Хэннаху, и это была ее единственная слабость.
Зная, что Хэннах сегодня не придет, она переключила внимание на меня. Странно, но, как она ни старалась, ничего не получалось. Стоило мне только подумать о Джоанне Мартин, как образ Лолы тут же стушевывался. Немного спустя ей что-то сказали, и она отправилась искать удачи где-то еще.
Это по крайней мере освободило меня, чтобы напиться в стельку, как я и собирался. Выйдя на палубу, туда, где мы обедали с Хэннахом в ту первую ночь, я занял отдельную кабину, заказал еду, бутылку вина для начала и закрыл за собой раздвижную дверь.
Но у меня совсем пропал аппетит. Я немного покопался в тарелке, а потом встал и подошел к поручням с бутылкой в одной руке и стаканом в другой. Я смотрел на реку, где огоньки жилых лодок отражались в воде, словно пламя свеч. Меня охватило беспокойство и какое-то изнеможение, мне чего-то не хватало. Я понял, мне не хватало ее.
За моей спиной раскрылась раздвижная дверь и снова закрылась. Я нетерпеливо обернулся и увидел Джоанну Мартин.
* * *
— Как вы полагаете, мы можем начать все снова? — спросила она.
На столе стоял лишний стакан. Я налил в него вина и подал ей.
— Как вы отыскали меня?
— Сказал старый Хук в отеле. Он очень умен. Дал мне кеб с кучером, сильно смахивающим на Кинг-Конга. Строго-настрого приказал ему доставить меня сюда в целости и сохранности. — Она подошла к поручням и посмотрела за реку. — Как хорошо здесь!
Я не знал, что сказать, но она сама взяла на себя заботу о продолжении разговора.
— Мне кажется, мы с вами оба были не в настроении, мистер Мэллори. Я хотела попытаться еще раз.
— Нейл, — отрекомендовался я.
— Отлично, — улыбнулась она. — Боюсь, что у вас сложилось обо мне неправильное представление. Джоанна Мартин — мое сценическое имя. На самом деле я Джоан Ковальски, из Гренвилла, штат Пенсильвания. — Ее голос совсем изменился, и она заговорила с акцентом, что, наверно, не делала очень много лет. — Мой папа шахтер, а ваш?
Я громко рассмеялся:
— Адвокат в маленьком городке. В Англии их называют солиситорами. Такой маленький старый город Уэлс в Соммерсете, недалеко от Мендип-Хиллз.
— Это, наверно, чудесное место.
— Верно, особенно теперь, осенью. Грачи на верхушках вяза у церкви. А из-за реки доносится влажный запах опавшей листвы.
Я словно на момент побывал там. Она оперлась на поручни.
— Гренвилл совсем не такой. Там было три вещи, которые я никогда больше не хотела бы видеть. Угольные шахты, металлургические заводы и дым. Я даже ни разу не обернулась, когда покидала этот город.
— А ваша сестра?
— Мы осиротели, когда ей исполнилось три, а мне восемь. Меня вырастили монахини. Вот тогда-то я к ним привыкла.
— Ну и что же вы?
— У меня все пошло хорошо. Пела с лучшими оркестрами в стране. Дорсей, Ломбарде, Сэмми Кей. — Когда она рассказывала об этом, ее голос совершенно изменился, будто она выступала перед большой аудиторией. — Я играла вторые роли в двух мюзиклах, которые с успехом шли на Бродвее.
— Отлично, — сказал я, поднимая руки, будто защищаясь. — Я сражен.
— А вы? Как у вас? Почему Бразилия?
И я ей все рассказал, с самого начала до настоящего момента, в том числе упомянув некоторые подробности. Я даже не представлял, что смогу быть столь откровенным, хотя бы с одной живой душой. Такое действие она оказывала на меня.
— Ну хорошо, — промолвила она наконец, когда я закончил свой рассказ. — Теперь мы оба стоим перед неизвестностью. Разве это не заманчиво?
Луна скрылась за облаками, и внезапно обрушившийся дождь застучал по тенту над нашими головами.
— Романтическая картина, верно? — сказал я. — Почти каждый день на этой неделе идет дождь. — А представьте себе, что творится во время сезона дождей! — Я снова налил ей вина. — Бугенвиллеи, акации и Бог знает какое множество ядовитых змей, укус которых может убить вас в считанные секунды. А что касается реки, то это не только аллигаторы и пираньи, но еще и крупные водяные змеи. Они легко переворачивают каноэ, и все его пассажиры оказываются в воде. Почти все, что выглядит прекрасно, как правило, абсолютно смертельно. Вам бы лучше попробовать себя в Голливуде. Это куда безопаснее.
— Это мне предстоит в следующем месяце. У меня назначена кинопроба в компании MGM.
Она улыбнулась, а потом протянула руку и ладонью погладила меня по груди, и ее улыбка угасла.
— Я должна все узнать, Нейл. Любым способом, но узнать! Вы можете это понять?
— Конечно, могу.
Я положил свою руку на ее ладонь, и меня затрясло, как подростка при первом свидании.
— Хотите потанцевать?
Она согласно кивнула и прижалась ко мне, и тут позади нас раскрылась раздвижная дверь.
— Так вот чем ты занимаешься за моей спиной!
Эти слова произнес, входя, Хэннах.
Он ввалился в летной одежде, и ему давно следовало побриться. Но все же он выглядел довольно романтично: в кожаной куртке, бриджах, с белым шарфом, аккуратно обернутым вокруг шеи.
Сэм улыбнулся с обезоруживающим очарованием и с распростертыми объятиями по-мальчишечьи двинулся на нее:
— Да это же мисс Джоанна Мартин, собственной персоной!
Он схватил ее за руки, на что, как мне казалось, не имел никаких оснований. И я спросил:
— Что здесь, черт побери, происходит?
— Ты еще спрашиваешь, парень! — Он закричал, вызывая официанта, и стащил с себя пальто. — Столько всего случилось, когда ты улетел сегодня утром! После обеда Альберто связался со мной по радио. Просил забрать его из Санта-Елены и привезти прямо в Манаус. Мы прилетели полтора часа назад. И в отеле встретили спутницу мисс Мартин. Когда я уходил, они с полковником яростно спорили.
— О чем же они спорили?
— О том самом полукровке у Альберто, который жил с индейцами хуна. Альберто послал его за реку прошлым вечером, и, видит Бог, он вернулся сегодня после обеда.
— Вы хотите сказать, что он установил контакт?
— Наверняка.
В этот момент появился официант с парой бутылок "Поули Фюссе" в ведерке с водой.
— Как он сказал, — продолжал Хэннах, — все племя по реке знает, что произошло в той деревне, куда мы с тобой летали, и они страшно напуганы. Делегация вождей согласилась встретиться с Альберто послезавтра в паре миль вверх по реке от миссии.
— Звучит слишком хорошо, чтобы я мог поверить, — покачал я головой.
Но Джоанна Мартин отнеслась к новости иначе. Она села рядом с ним и оживленно спросила:
— Как вы думаете, они могут что-нибудь сообщить о моей сестре?
— Определенно могут. — И он снова взял ее за руку. — Все будет хорошо. Я вам обещаю.
И после этого сказать, что их отношения развивались так быстро, как пожар охватывает дом, значит ничего не сказать. Я сидел как на иголках и наблюдал за их оживленной болтовней. Они часто смеялись и наконец спустились вниз и присоединились к толпе танцующих на площадке.
Но я не единственный страдал от ревности. В полутьме я заметил ярко-красное платье, это Лола наблюдала за ними, прячась за стойкой. Представляю, как должна чувствовать себя женщина, которой пренебрегли. Она выглядела так, будто готова всадить Хэннаху нож в спину, если ей только представится хотя бы малейшая возможность.
Я не знаю, о чем они говорили там, на площадке для танцев, но когда оркестр умолк, они подошли к пианино, и Хэннах сел за него. Он оказался неплохим пианистом и тут же уверенно начал вступление к "Сан-Луи блюз", а Джоанна Мартин запела.
Она пела хорошо, гораздо лучше, чем я думал. Казалось, она целиком отдавалась песне, и публика чувствовала это. Потом они исполнили "День и ночь" и "В ритме бегин", самый потрясающий хит той осени, который повсюду передавали по радио, даже на Амазонке.
Но с меня было достаточно. Я оставил их, прошел по мосткам на причал и поплелся под дождем в отель.
* * *
Я лежал уже в постели почти час и начал даже засыпать, когда голос Хэннаха вернул меня к действительности. Я встал с кровати, прошлепал к двери, открыл ее и выглянул в коридор. Хэннах, явно очень пьяный, стоял с Джоанной Мартин у двери номера в конце коридора, который, как я догадался, она занимала.
Он неуклюже пытался поцеловать ее, как это обычно делают пьяные мужчины. Судя по всему, она не нуждалась в помощи и весело смеялась над ним.
Закрыв дверь, я подлез под противомоскитную сетку и закурил. Я никак не мог понять, отчего меня всего трясло, от злости, или от неудовлетворенного желания, или от того и другого сразу. Лежа в постели, я жадно курил и проклинал все на свете. Вдруг дверь тихо открылась и снова закрылась. Послышался звук закрываемой задвижки, и снова наступила тишина.
