— Так точно!
— Свободен! Позови ко мне водителя.
Наводчик ушел к машине.
Вскоре появился рядовой Бояджи.
— Господин лейтенант… — начал он доклад, но Арас остановил его и заявил:
— Обойдемся без формальностей. Смотри на карту. На ней отмечен маршрут перемещения группы. Какие соображения по этому поводу?
Рядовой внимательно посмотрел на карту.
— Я бы объехал вот этот овраг. — Он указал на препятствие. — Маршрут проложен практически по краю склона. Нам неизвестно, что там за грунт.
— Я понял тебя. Есть риск обвала и, как следствие, опрокидывания установки. Хорошо, объезжаем овраг. Еще что?
— В остальном все нормально. Только надо будет посмотреть грунт в низине. Нам придется выставлять установку на домкраты. Они могут провалиться, если грунт зыбкий.
— Вот ты и посмотришь.
— Есть!
— Начало выдвижения в девять двадцать. Пойдем не спеша, с запасом времени.
— Есть, господин лейтенант!
— Занимайся!
Проводив водителя, Арас по радиостанции малого радиуса действия вызвал командира отделения охранения, которое приводило себя в порядок после сна.
— «Гевир»! «Туна»!
— «Гевир» на связи, — ответил сержант Катык.
— Завтрак по распорядку, после чего готовность к выходу. Начало движения в девять двадцать. Вам следовать за установкой.
— Я вижу вас, «Туна». Мог бы и подойти. Зачем использовать эфир?
— Ко мне!
— Есть!
Сержант, находившийся в каких-то двадцати метрах от Араса, подошел к лейтенанту, козырнул.
— Прибыл, господин лейтенант!
Арас посмотрел на него и проговорил:
— С каких это пор сержант получил право указывать офицеру, что ему делать, а что нет?
— Но, господин лейтенант, вы действительно были практически рядом.
— Ну и что? А как насчет проверки связи по портативной рации? Впрочем, я не намерен оправдываться. А тебе на будущее советую соблюдать субординацию, исключающую глупые вопросы. Понятно?
— Так точно, господин лейтенант!
— Приказ по действиям ясен?
— Так точно!
— Всему личному составу отделения охранения во время движения постоянная готовность к отражению нападения противника. Пулеметчику смотреть по сторонам на триста шестьдесят градусов.
— Но кто может напасть на нас в буферной зоне?
— А для чего тебя вообще придали огневой группе? Охранять установку в роще? Так здесь она в безопасности.
— Я все понял, господин лейтенант. Можете не сомневаться, отделение будет готово отразить любое нападение какого угодно противника.
— То-то же. Свободен! Передай своему солдату, который занимается питанием, чтобы завтрак доставили мне в палатку.
— Слушаюсь, господин лейтенант!
Арас демонстративно отвернулся.
Сержант пожал плечами и прошел к палаткам.
После завтрака командир группы устроил подчиненным очередной инструктаж. Упиваясь своей важностью и единоначалием, заложив руки за спину, лейтенант Арас ходил вдоль ровного строя вперед-назад.
— Повторяю еще раз, на нас возложена ответственная миссия, которая может изменить состояние дел на всем Ближнем Востоке. Акция планировалась не где-нибудь, а в самом генеральном штабе. Это говорит о том, что высшее руководство страны посвящено в нее. Производился тщательный отбор личного состава. Теперь мы с вами в одном строю, избранные, самые лучшие. Поэтому все задачи должны быть решены на высочайшем профессиональном уровне. Каждый боец должен отдавать всего себя выполнению приказов командования. Ни малейшей ошибки, ни единой оплошности, точное и беспрекословное выполнение всех моих распоряжений — залог успеха, повышения, поощрения. Надеюсь, это всем ясно?
Группа ответила как на параде:
— Так точно, господин лейтенант!
Арас посмотрел на часы. 9.10.
— Внимание! Группа, к машинам!
Экипаж установки бросился к РСЗО, отделение охранения — к бронированной разведывательной машине «Отакар».
— По местам! — пронеслась над опушкой вторая команда молодого ретивого лейтенанта.
Экипажи заняли свои места.
Лейтенант устроился в передней кабине РСЗО. Он тут же включил спутниковую станцию, но набирать номер не спешил, не отрываясь, глядел на часы. Пунктуальность и четкость — высоко ценимые у начальства качества подчиненных, а Арас был служака. Он желал любыми путями добиться высокого положения в армии, даже не сомневался в том, что со временем станет генералом, и не просто командиром дивизии, а как минимум командующим ракетными войсками и артиллерией всех турецких вооруженных сил. Продвижение по карьерной лестнице любой ценой — таким был важнейший жизненный принцип молодого турецкого офицера.
Ровно в 9.20 он вызвал на связь начальника разведки бригады.
Дагар ответил незамедлительно:
— Слушаю тебя, лейтенант.
Переговоры велись открытым текстом, потому что использовался спутниковый канал связи, перехватить который не мог никто.
— Колонна начала выдвижение в заданный квадрат.
— Это хорошо, что строго по плану. Будьте аккуратней в буферной зоне. Рельеф местности там сложный.
— Да, господин майор. Уточнение задачи будет?
— Нет.
— Принял. После нанесения удара — доклад. До связи!
— До связи, лейтенант. Удачи тебе.
Арас перевел станцию в режим ожидания, взглянул на водителя.
— Как дела, Айдын?
Тот удивился. Какие могут быть дела, если они только начали движение?
Но солдат ответил, чтобы не разозлить офицера:
— Отлично, господин лейтенант.
— Молодец. Скорость?
— Пять километров в час.
— Сопровождение?
— С тыла на удалении в десять метров. Пулеметчик сверху. Можно ускориться.
— Нет. У нас есть время.
Граница осталась позади. Колонна прошла ее по специально подготовленному коридору, где не было никаких посторонних личностей.
— Мы в буферной зоне, — доложил водитель.
Лейтенант усмехнулся.
— По-твоему, я спал?
— Извините.
— Ничего, Айдын, все нормально. Когда подойдем к оврагу?
Водитель хотел посоветовать лейтенанту самому взглянуть на карту, но вновь сдержался и ответив:
— Недалеко осталось. От силы пять минут пути. На этой скорости.
Арас подумал и отдал приказ:
— Увеличь скорость вдвое!
Машины пошли немного веселее. Со стороны казалось, что по равнине двигается одно сплошное облако пыли, а не колонна, пусть и совсем небольшая.
У оврага водитель «Сакарьи» принял правее. За ним пошел легкий бронетранспортер.
В 9.34, раньше графика, Т-122 и «Отакар» остановились перед спуском в низину.
Лейтенант приказал водителю:
— Бегом смотреть место под площадку размещения установки!
— А если низина не подойдет?
— Отсюда проведем залп.
— Так тогда зачем нам низина?
Лейтенант повысил голос:
— Ты что, пререкаться вздумал, рядовой? За это в боевой обстановке знаешь что полагается?
— Так точно!
Рядовой спустился в низину, пробежал по ней, остановился почти в центре.
Радиостанция малого радиуса действия Араса пропищала сигналом вызова. Он видел, что такой же станцией пользуется водитель.
— На связи!
— Грунт каменистый, но думаю, что следует пустить вперед машину сопровождения.
— Хорошо. Возвращайся бегом! — Лейтенант вызвал сержанта Катыка. — «Гевир»! «Туна»!
— На связи!
— Вам спуститься вниз, пройти по низине до подъема и обратно. Время на исполнение — шесть минут. Вперед!
— Есть!
«Отакар» тут же ушел в низину.
Вернулся Бояджи, сел за руль.
Бронированная машина прошла низину и поднялась наверх. Она должна была прикрывать действия установки.
— На позицию! — приказал Арас водителю.
Бояджи спустил двадцатитонную машину в низину, встал ближе к склону.
— На месте, господин лейтенант!
— Отлично. Будь на связи, я к наводчику!
— Да, господин лейтенант!
Арас забрал спутниковую станцию и перешел в заднюю кабину. Там уже работал наводчик. Он смотрел на экран и двигал рычажками, как в детской электронной игре. Платформа пусковых блоков то поворачивалась, то замирала, то вновь отходила от предыдущего положения.
Наконец пришли в действие гидравлические домкраты. Они с четырех сторон уперлись в землю, слегка приподняли двадцатитонную громадину. После этого блоки повернулись, поднялись и замерли.
— Господин лейтенант, установка к пуску готова, — доложил оператор.
— Хорошо, Дженгиз.
Арас испытывал какое-то дьявольское наслаждение, смешанное с восторгом и волнением. Сейчас по его команде с направляющих сорвутся реактивные снаряды и пойдут к цели, к деревне.
В это время на улице много детей, женщин, мужчин, стариков. Их жизни в его руках. Только он сейчас может решить, жить сотням людей или умереть. Кому-то мгновенно, кому-то в мучениях.
