Гранатомет мог не ограничиться воротами…
— Товарищ, — послышался шепот. — Товарищ…
Влад резко обернулся, наводя ствол на штору. Из-за шторы высовывался халдей-прислужник, виночерпий, подаватель блюд. Он же отведывал первым, подавая на стол, а Коротаев проверял, не спрятан ли в рукаве виночерпия пакетик с какой-нибудь отравой.
— Поднимите руки и выходите на свет, — приказал Рокотов. Свет он уже зажег, и в огромной гостиной раскалялась стопудовая люстра. — Два шага, ближе не надо. Кто вы такой, что вам нужно?
Виночерпий вышел, и Влад понял, что руки он держал поднятыми уже заранее, прячась за шторой.
Влад усмехнулся, приблизился и обыскал контактера, чтобы доставить удовольствие.
— Я Шныга, — ответил халдей, — Владимир Анатольевич. Это я нашел шапочку.
«Тоже из блатных, — отметил для себя Рокотов. — Но шестерка, конечно, чушкарь».
— В смысле — профессорскую панаму? — уточнил Влад.
Тот кивнул.
— Ну да, ее.
— Вы что же, следили за гостем?
— Было такое дело.
Рокотов посмотрел на него с некоторым участием.
— У вас есть склонность к сыскному ремеслу, — отметил он. — Пережитки отрочества? Шерлок Холмс?
— Нет, — улыбнулся Владимир Анатольевич, чернявый, маленький, с кривыми зубами. — У меня есть склонность к денежным поступлениям.
— Мы — фирма небогатая, — хмыкнул Влад. — А вы вообще пошли не к нам, а подкинули улику в обсерваторию. Не ошиблись?
— Надеюсь, что нет. Ласковое теля двух мамок сосет. А то и трех, — добавил он, намекая, очевидно, на Пулково.
Рокотов внимательно рассматривал собеседника. Да, многое выдавало в том камерную крысу, «шерсть».
— Что же, наши не знали?
Шныга нервно пожал плечами.
«Бардак везде», — подумал Влад.
— У тебя, сдается мне, и личная обида имеется?
Халдей потемнел лицом и передернул плечами.
— Не без того… Но это дело давнишнее…
— Срок отмотал?
— Было дело…
— И давно?
— Да уж четыре годика миновало…
— И там, на киче, с Коротаевым познакомился?
Виночерпий горестно скривился:
— Тот и не подходил ко мне…
— Но ходил в паханах?
— При пахане…
— Тебя, выходит, обидели там, в камере? Или уже в зоне? У параши поселили?
— Догадливый вы, — процедил Владимир Анатольевич.
— Понятная картина, — кивнул Рокотов. — Решил расплатиться. Так кто же убивал старикана? Сам Коротаев?
— Собственноручно. Накинул петельку и шею свернул, а спортсмены уже могилку вырыли, у забора…
— А потом с какой радости всполошились?
— Так вы пожаловали… Да панама пропала.
«Идиот», — в очередной раз обругал себя Влад. Лошаков как он есть.
— Хорошо. Дальше что?
— В речку его… Хотите, к купальне проведу? Она у нас не хуже твоего бассейна, на десять персон…
— Потом отведешь… Хотя на кой ляд туда идти? Пусть эксперты собирают в пробирки. В саму купальню бросили?
— Рядом, понятно. К Гришке. Там же депутат купается.
— К какому еще Гришке?
— К братану нашему, с которым ты перетирал…
Так, очередная приятная неожиданность. Своим появлением он переправил на тот свет еще и охранника Гришу, на которого еще были надежды воздействовать в нужную сторону.
— Значит, покажешь потом место?
— А что ж не показать.
— Ладно. Называй меня товарищем капитаном, — Рокотов не без брезгливости протянул чушкарю ладонь. Тот вцепился в нее и чуть не поцеловал.
«Какой там чушкарь… Петухом был», — безнадежно подумал Влад.
…Весь их разговор записывался вмонтированным «жучком», который был настроен на тишайшую речь, вплоть до шепотной.
Консервировать особняк еще толком не начинали, и устройство оставалось в рабочем состоянии, скрытое от посторонних глаз в панели стены. Депутат не имел о нем ни малейшего представления. Он вообще не казался особенно просвещенной личностью.
Рокотов тоже не знал об устройстве, но догадывался, однако увлекся контактом и не спешил вычесывать микрофоны. Хотя урка раскрылся на сто процентов.
Вряд ли ему дадут сделаться двойным агентом — скорее, зачехлят. Или сделают, но будут гнать через него дезу, а они будут в курсе, что деза, и сориентируются наоборот…
— Веди-ка меня в царские палаты, — распорядился Влад. — Хочу посмотреть, как живут народные депутаты. Давно интересовался, да случая не было.
— Неплохо, неплохо живут, как положено по ранжиру…
Шныга послушно засеменил из гостиной, чуть расставляя ноги.
Рокотову приходилось сдерживать себя, чтобы не обогнать проводника, да не заработать пулю в череп от какого-нибудь безумного, схоронившегося снайпера. И Шныгу сберечь, он еще пригодится.
— Коротаев там побывал? — осведомился походя Влад. — Еще будучи зрячим?
— Где? — не понял гид.
— У хозяина в кабинете. Компьютер там есть?
— А как же не быть, — ответил Владимир Анатольевич с малопонятной гордостью, как будто компьютер принадлежал лично ему. — Конечно, есть.
— Так побывал Коротаев у компьютера?
— Не уследил, — виновато произнес стукач. — По идее — должен был.
— В первую очередь, — поддакнул Рокотов.
Компьютер в апартаментах Боровикова действительно был: стоял не на специальном многофункциональном столике, как в офисе, а был водружен на массивный стол из баснословно дорогого красного дерева.
Ящики стола были выдернуты и валялись на полу, немногочисленные бумаги разбросаны.
Халдей присвистнул:
— Ищи-свищи…
— Цветы из мусора растут, — напомнил Рокотов — скорее, себе самому.
На секунду Шныга озадачился, ибо слово «мусор» всегда имело для него лишь одно значение, и он не представлял, как из этого представителя человеческого рода может вырасти лютик или подснежник.
Разве что-нибудь кладбищенское, гадкое, ядовитое, но никак не красная роза — эмблема любви.
— Из сора, — поправил себя Влад, припоминая классику. — И кроме того… Тебе такое имя известно: Эдгар По?
Шныга задумался.
— Ни в зонах, ни на пересылках… Авторитет?
— Еще какой. Романы тискал.
— Так какой он авторитет, если под боком у пахана романы тискает, — разочарованно протянул Шныга. — Про Монте-Кристо небось опять? Наши любили…
— Еще бы. Свалить и отомстить — золотая тема. Я про другой роман. — Рокотов, подражая собеседнику и учитывая уровень его начитанности, сделал ударение на первом слоге. — Это, вообще-то, рассказ. Там украли письмо… Поперли, — сказал он, чтобы было доходчивее.
— Дело ясное, — кивнул Владимир Анатольевич, озирая разоренный кабинет, где было столько красивых безделушек и прочих примочек — одни Коротаев расколотил вдребезги, другие просто смел на туркменский ковер, с которого улыбался Туркменбаши — личный подарок.
Плюс сабля на стене…
Рокотов тем временем продолжал:
— Там был один хитрый мент. Письмо-то спрятали — и никак его не найти. Так он додумался, что легче всего спрятать вещь, если положить ее на виду…
— Мозговитый мент, — поразился Шныга.
Но Рокотов рассказывал все больше для души, болтал просто так — он знал, что в данном случае он не столкнулся с прецедентом Эдгара По. На полу — ненужный хлам.
Небрежно просматривая бумаги, он собрал их в пачку, аккуратно, положил на стол. Не ему решать, что важно, а что — нет.
Хотел включить компьютер, но не стал: едва они вошли в кабинет, то первое, что бросилось им в глаза, был лом, торчавший из монитора.
Факт был настолько очевидный и безнадежный, что не заслужил отдельного комментария.
— Придется изымать процессор, — пожал плечами Рокотов.
— Это еще что за штука?
— Вон та бандура, коробка железная, это компьютер и есть. А экран — это так, телевизор. Это чтобы нам затруднить работу, затянуть время. Нагадить, проще говоря.
— Но его включали, — неожиданно заявил халдей.
— Почему так решил?
— Вилка в розетке. Касьян Михайлович ужасно боялся пожара и всегда выключал из сети все приборы. У нас есть радиоточка, так он даже оттуда шнур выдергивал. Лично. Эта вилка всегда лежала со свернутым шнуром, на столе.
Рокотов выругался.
Поздно он плюнул!
Коротаев либо вычистил жесткий диск, либо стер отдельные файлы, либо переслал что-то кому-то для их с Ясеневским дела вредное.
Все равно изымать придется…
Вошел генерал и сразу оценил обстановку.
— Голяк. Ничего, — молвил он успокаивающим тоном. — У меня есть спецы, которые все восстановят, даже если эту железяку в брюхе переварить…
Шныга тоненько захихикал.
— Это кто еще? — грозно спросил полковник.
— Это представитель местного сервиса, наш тайный доброжелатель. Шныга Владимир Анатольевич.
