Искал — и не мог найти. Ибо все, что ему, как разведчику, пришлось делать на этой высосанной когда-то из пальца войне, теперь уже превратившейся в настоящую межнациональную бойню, вполне укладывалось в рамки допустимого и в чем-то даже морально оправданного ответа на жестокость чеченцев к русским солдатам.
И от осознания этого явного несоответствия, несправедливости, вызванной чем угодно, но только не «варварством» к обезумевшему врагу, на душе Ивана становилось совсем скверно и пусто...
Ему, старающемуся не смотреть в сторону сидящего впереди майора, даже вспомнилась фраза, сказанная давным-давно кем-то из великих: «Нет ничего утомительнее, чем ожидание поезда, особенно когда ты лежишь на рельсах».
Сейчас он как раз был тем самым, кто лежал...
Взглянув на настенные часы, показывающие половину первого ночи, Сергей снова достал телефон и набрал номер институтской лаборатории.
После длинной серии гудков трубку снял сам Рутковский — скорее всего, единственный из сотрудников института, кроме охраны, кто находился на рабочем месте в столь позднее время.
— Ну, есть результаты, старик? — сдержанно осведомился Ворон. — Заставляешь ждать, однако! Глядишь, и надбавка за срочность уже не потребуется!
— Слава богу, докопался! — с облегчением и гордостью за самого себя, умницу и почти гения, выдохнул биохимик. — Интересную ты мне подкинул таблеточку, нечего сказать! Впервые с такой сталкиваюсь, раньше только в справочниках с грифом «секретно» лицезреть формулу доводилось!
— А если ближе к телу...
— Данный препарат — никакой не транквилизатор, а относится к особой группе бета-кортизонов! Точное название определить не берусь, но вот воздействие на человеческий организм примерно описать могу... Если десять дней подряд растворять препаратик в пище, наступает состояние, близкое к тихому помешательству. Возникают неосознанные страхи, человек вздрагивает при любом постороннем шуме, боится даже собственной тени и в конечном итоге превращается в запуганное насмерть животное, неспособное адекватно воспринимать окружающий мир! В общем, внешне — полное впечатление плавно поехавшей крыши. Устраивает такое заключение?!
— Более чем, — пробормотал Северов, вытаскивая из пачки сигарету и разминая ее пальцами. — А если прием таблеток прекращается?
— Медленно, но ситуация возвращается в нормальное русло. Все зависит от психики конкретного человека. У одного пройдет без следа, а у другого могут всю оставшуюся жизнь периодически возникать приступы беспричинного страха, сопровождаемые обильным потоотделением, глюки всякие. Психотропные препараты — категория тонкая, до конца не изученная! И еще один моментик... Большинство препаратов данной, так называемой внесписочной, группы разрабатывались нашими гениями исключительно для спецслужб, а поэтому мгновенно растворимы, абсолютно безвкусны и после приема не оставляют в организме никаких следов. Их нельзя обнаружить даже при вскрытии трупа. Теперь, кажется, всё.
— Ну, в целом понял... Спасибо за помощь, алхимик, надеюсь, в будущем не поссоримся. До встречи!
— Если понадоблюсь — за умеренный гонорар я всегда к вашим услугам, мистер Холмс! — безмятежно выпалил Рутковский и первым положил трубку.
— Смотри-ка, шантажисты не обманули, — покачал головой Северов, прикуривая. — Выходит, никто и не собирается мочить Сосновского, его хотят просто на время изолировать. Или напугать... Дескать, это последнее китайское предупреждение, потом наступит абзац.
— Первое правило сыщика — скажи, кому это выгодно, и я отвечу, кто заказчик, — со вздохом развел руками Али. — А откуда нам знать, кому это выгодно?
— Если допустить, что исполнители акции заранее были убеждены, что девчонка не станет травить отца неизвестной дрянью, а сразу расскажет о порнухе и шантаже, то налицо уже совсем другая песня... Утром позвоню Ирине, верну ей диск и оставшиеся таблетки, пусть покажет их папочке и Чиркову, с нашими комментариями. Кто, как не сам Сосновский, может знать, кому понадобилось его помешательство?
— Согласен, шурави, — кивнул смуглый усач Али. — Слушай, насчет пластического хирурга... Деньги, двести семьдесят пять кусков из твоей заначки, как ты просил, я завтра же передам лепиле прямо в руки, через своего человека. Но ты уверен, что этому еврею можно доверять так же, как профессору Романову?
— Доверять нельзя никому, Али, — глубоко затянувшись дымом, тихо пробормотал Северов. — Но у меня нет выбора. Стоит рискнуть.
— Есть одна новость, которая касается того капитана, что тебя вычислил, — наполнив из медного восточного чайника пиалу, после некоторого молчания сказал афганец. — Когда тебя в его квартире ждала группа захвата, он уже был мертв... Прошедшей ночью его убили на Васильевском острове. Один выстрел в спину, точно в позвоночник. Умер сразу, не мучался.
— Вот, значит, как? — дернув щекой, посерьезнел Северов. — Жаль, толковый был мент... Не ссученный. Таких сейчас мало, кругом одна гниль, за пятьсот баксов готовая выпустить на волю любого тряхнувшего лопатником быка...
— Неужели до сих пор за державу обидно?! — полушутливым тоном спросил Али, толкнув Северова плечом. — Как в поговорке — ментами не становятся, ими рождаются?!
— Не знаю, может быть, и так...
— Я давно хотел тебя спросить, так, по-дружески... Можешь, конечно, не отвечать... Я очень надеюсь, что такого никогда не случится, но если вдруг... — Али замялся. — Если перед тобой встанет выбор — убить нескольких правильных ментов, скажем, своих, из питерского СОБРа, которые пришли, чтобы повязать, а может быть, и кончить киллера по прозвищу Ворон прямо здесь, на месте? Если у тебя не будет выхода — или ты, или они...
— Знаешь, сколько раз за последние три года я думал над тем же самым? — Ворон поднял на Али задумчивый, пронизывающий холодный взгляд и, окатив им, словно ведром ледяной воды, отвел глаза в сторону, так и не ответив. Наверное, потому, что однозначного ответа на этот вопрос просто не существовало.
— Так вот... — выдержав паузу, спокойно произнес Али. — На всякий случай, пока не уляжется шухер, тебе не стоит, как раньше, встречаться с кем бы то ни было в одиночку. Это небезопасно. Думаю, будет правильно, если при любом контакте где-то поблизости будет находиться пара моих ребят с оружием. И прошу тебя, не надо спорить... В случае с маньяком удалось выкрутиться, но, если тебя снова повяжут или пристрелят, я себе не прощу этого до гробовой доски.
— Спасибо, Али. — Ворон несколько оттаял от нахлынувших после неприятного вопроса афганца тягостных мыслей. — Только давай договоримся — я сам буду решать, в каких случаях мне необходима страховка, а когда я должен работать один. Лады?
— Иного ответа я от тебя и не ожидал. — Хозяин похоронного агентства обнял Северова за плечи. — Наивно ждать покорности от вольной птицы, даже если ей угрожает опасность в лице опытных охотников!
Как и многие восточные люди, бывший полковник афганской правительственной охраны, личный телохранитель самого Бабрака Кармаля, в один роковой день вдруг вероломно преданный старшим российским «братом», очень часто вставлял в свою речь художественные, аллегорические обороты.
— Почему ты не спрашиваешь о главном? — немного помолчав, поинтересовался Али.
— Жду, пока ты расколешься сам, — с улыбкой ответил Северов. — Новая информация с Литейного?
— Есть неподтвержденная пока «протечка», что негра плотно обложила ФСБ и очень скоро будет брать. С доказухой полный порядок. Если хочешь кончить его сам, в твоем распоряжении сутки, — усмехнулся Али. — Потом его уже не достать...
— Баба с возу — кобыле легче, — сухо ответил Ворон, закуривая новую сигарету. — Не придется руки об это дерьмо марать. Жаль только полугодовой слежки... Впрочем, пока я так и не выбрал самый надежный способ его кончить. Этот гад гораздо осторожней любого из криминальных авторитетов. Застать его вне дома, без охраны и бронированного джипа практически нереально! Разве что под видом гаишника тормознуть, заставить из салона выйти и там уже положить. Но тогда, как в дурном боевике, придется очередями валить всех охранников, устраивая мясорубку, а это — полное дерьмо... Висеть круглые сутки на хвосте у кортежа, выжидая удобный момент, — такая же глупость. Амбалы из секьюрити задергаются, одна машина перекроет дорогу и может открыть огонь, а другая мгновенно уйдет в отрыв... Играй потом с бодигардами в кошки-мышки, упражняйся в стрельбе гранатометами с двух рук... Несерьезно. Нужен план, комбинация.
— Если адвокат Свербицкий, крыса ушлая, отмажет Нигерийца от камеры, хотя бы на время следствия, он наверняка задергается, потеряет осторожность в мелочах, и, глядишь, у тебя появится реальный шанс найти «окно» в его охране и разрядить в его лысую башку пару маслин, — с обычной легкостью в словах обнадежил Северова бывший полковник правительственной охраны.
