— Ага.
— Ну вот… Во-вторых, против Елагина ничегошеньки не могут накопать, потому что ничего и нет. В крайнем случае позвонишь нашему главному менту — в том блокнотике, что я тебе оставил, все данные есть — и, боже упаси, не настучишь, а попросту мя-агко выразишь недоумение. Чего, мол, рыжая к твоим верным слугам цепляется? Будь уверен, укоротят. Слышал такой термин — «градообразующее предприятие»? Ну вот, а твой братец, Петруччио, — из разряда градообразующих людей. — Он ткнул пальцем за плечо Петра. — Ордена видишь? «Дружбу» прежний губернатор вручал, а вот крестик-то Старый Хрен вешал, и ведь не в ЦКБ, в Кремле… Ты на досуге достань папочку из во-он того шкафа, там найдешь кучу газетных вырезок, все про меня… Ну, короче, плюнь ты на эту рыжую и разотри. Проехали. — Он плеснул в стопки коньяку, но аккуратно. по-европейски, на два глотка. — Теперь, когда покончили и с лирикой, и с шустрыми ментами, займемся настоящим делом. Тем, ради чего вся комедия и затевалась… Соберись.
— Уже.
— Отлично, — серьезно сказал Пашка, отбросив всякое ерничество. — Итак, смысл игры… Слышал про Тарбачанскую низменность?
— Пока валялся в больнице, по телевизору пару раз упоминали…
— "Упоминали", ха! Эх, Петруччио… «Упоминали»! Короче говоря, строить Тарбачанскую ГЭС решили всерьез. На уровне Старого Хрена. С участием импортного капитала. Инвестиции пойдут в самом скором времени.
— Ага, а ты им будешь поставлять оборудование?
Глядя на него" честное слово, повлажневшими глазами, Пашка мечтательно протянул:
— Оборудование… Глупости, Петька. То есть, конечно, и оборудование, но это будет не скоро… Тарбачанская ГЭС — это комплекс, выражаясь языком дореволюционных купцов, смачных подрядов. На вырубку леса — древесина и многое сопутствующее… На прокладку дорог, в том числе и асфальтированных,
— а это, братец, миллиарды, причем честные. Транспортные услуги. Поставка продуктов. Строительство инфраструктуры, поставка и переброска техники. И многое, многое другое, о чем не стоит рассказывать подробно, потому что тебе в твоей роли это и не нужно… Главное уловил? Вот и молодец. Будут уполномоченные банки и уполномоченные концерны… Догадался уже, как один из них зовется? На букву «Дю»… Вскоре пойдут транши. Миллионы долларов, Петруччио…
— Ну, а я-то тебе зачем?
— Молчи и слушай… Если есть миллионы долларов, отсюда автоматически вытекает, что есть и люди, которые за них будут рвать друг другу глотки. В фигуральном смысле, конечно, — это не тот уровень, на котором вульгарно палят в конкурента из ржавого китайского ТТ или бьют по голове в подъезде. Тут никто и не стреляет, тут сидят люди в галстуках и хитрейшими маневрами добиваются, чтобы полноводные реки баксов потекли не к Иванову, а к Петрову. Убийствами таких проблем не решить — вот потому и нет убийств, не из порядочности, а из прагматизма… И сложилось так, что я — один. Есть верные люди, но это не совсем то. Меня просто должно быть двое, я тебе однажды это уже говорил. Вся сильная сторона дела в том и заключается, что меня считают в единственном числе. А будет двое. Ты проводишь последние консультации — дело нехитрое, Косарев поднатаскает — и лихо подмахиваешь все нужные бумаги. Тоже дело нехитрое. Все давно готово, осталось дождаться прилета западных людей и закрепить договоренности на бумаге… Ну, а я — я-то как раз и сижу в столице, зорко следя до последнего момента, чтобы ничего не сорвалось. Только так мы их и обставим. Потому что никому в голову не придет, что нас двое, что я раздвоился… Понял наконец? Мой интерес — контракты, обеспечивающие стабильное существование фирмы как минимум на пятилетку. Тебе
— баксы… и, как недавно выяснилось, Катька. Все довольны. И никто никогда не узнает правду, а если и узнают — поезд ушел… Вот… Детали я тебе не буду объяснять по одной-единственной причине: тебе это ничуть не поможет, ничуточки не облегчит задачу. С тем, что ты сейчас знаешь, и с тем, что подскажу по ходу дела, и так справишься. Вполне достаточно. Главные труды — на мне… Ну, есть вопросы по сути нашей негоции?
— Да нет, пожалуй, — подумав, сказал Павел. — Теперь все ясно. Но, знаешь… Как же я буду что-то подписывать? Подписи наши с тобой — как небо от земли…
— Петруччио… — досадливо поморщился Пашка. — Но уж об этом я должен был подумать заранее… Вот, держи справочку. Положи в стол, когда приедет Косарев, пригодится. Здесь наш милый доктор авторитетно заверяет от имени науки медицины, что у тебя после аварии в правой кисти произошло ущемление какого-то там нерва с непроизносимым латинским названием и микроповреждение малой косточки с еще более заковыристой латинской кличкой… Усек? Будут составлены и юридически оформлены документы, узаконивающие на ближайшее время твою подпись… Теперь господин П.И. Савельев расписывается так и только так… Поскольку никто не сомневается, что ты — это я, все пройдет, как по маслу. Ну, а через пару-тройку месяцев, когда все вернется на круги своя, нерв либо сам расщемится, либо мне сделают операцию — и подпись станет прежней. Что будет опять-таки надлежащим образом оформлено. Бог ты мой, и ты так спокойно реагируешь? Знал бы, как я напрягал мозги…
— Да, мозги у тебя… — не без уважения сказал Петр.
— А ты думал, братишка! Те еще мозги! Этой комбинацией, когда все меня считают одним, а на деле нас двое, мы этих козлов переиграем, как детишек… Только, я тебя умоляю, стисни зубы и терпи. Никаких звонков Кирочке… впрочем, я так понимаю, там все сгорело, а? Тем лучше. Прорвемся! — Он демонстративно погладил себя по голове. — Ну и мозги у господина Колпакчи! И в гостинице советской поселился мирный грек…
— А почему — Колпакчи?
— Потому что фамилия смешная. Вдумайся. Грек. Можешь ты на все сто относиться серьезно к греку, Георгию Спиридоновичу Колпачки? Вот видишь, и никто не может… Грек Колпакчи — это что-то из водевилей…
— Жук ты, братишка, — улыбнулся Петр.
— А то! Ладно, давай работать. Вот фотографии. Этих ореликов я тебе еще не показывал. Хрен с усами — председатель правления «Шантарского кредита». Есть такой банк. Хрен в золотых очках — глава областного департамента природных ресурсов. Завтра в «Кедровом бору» состоится небольшой пикничок для белых людей. Ты, естественно, тоже зван. На лоне природы, в ароматах шашлычков потолкуешь с обоими красавцами. Не напрягайся, ничего особо сложного тут нет. Все давным-давно обговорено. Твоя задача — дать им этакое последнее напутствие, похлопать ободряюще по спине перед последним решающим шагом. И только-то. Мы сейчас обговорим все детали, нюансы и подробности, после чего у тебя пройдет, как по маслу… Это я тебе говорю, мирный грек!
Глава седьмая
ВЫСОКОЕ ИСКУССТВО УБЕЖДАТЬ
Ближе к вечеру на следующий день господин Савельев Павел Иванович, промышленник и негоциант, ет истера, ет цетера, уже сидел на заднем сиденье мощного «мерседеса», лавировавшего среди плебейских гачек с высокомерной вежливостью истого аристократа — той самой вежливостью. что смотрится для умного человека прямым оскорблением.
Рядом сидела красавица супруга в светло-коричневом брючном костюме и желтенькой блузке — Петр уже подметил, что его нежданная любовь предпочитает брючные костюмы платьям, но это ничего, ей идет, ей все идет… и что прикажете делать с колотящимся сердцем? Избавитель пленной принцессы, извольте любить и жаловать…
Вскоре машина вырвалась за город, попетляла по узкой дороге меж поросших густым сосняком склонов — и подплыла к железным воротам в глухом высоченном заборе. Из вахтерки высунулся хмурый субъект, всмотрелся — и ворота тут же автоматически открылись.
За воротами обнаружился райский уголок — аккуратненькие бревенчатые коттеджи, стилизованные под старинные терема, чистые, без малейших выбоинок асфальтовые дорожки, невысокие фонари из желтого стекла. Машину и водителя оставили на обширной стоянке, двинулись в глубь райского уголка пешком. Петр ухитрялся постоянно отставать на полшага, так что Катя, сама того не зная, служила ему проводником в незнакомом самозванцу месте, которое Пашка знал как свои пять пальцев.
Пройдя через фасонную деревянную калиточку, они оказались па обширном дворе, где под открытым небом за большим столом из тесаных досок уже сидела компания человек этак в дюжину. Как это обычно бывает у всех сословий, опоздавших встретили оживленно. Похоже, присутствующие уже успели пропустить по паре рюмочек, разминались в ожидании шашлыков, каковые доспевали поодаль под присмотром брюхатого и усатого кулинара в белом колпаке явно самой что ни на есть кавказской национальности.
Двое из тех, что сидели с полураспущенными узлами галстуков, приходили к Петру в больницу. Остальных он знал по описаниям и снимкам — ну а они «его», разумеется, вживую. То, что здесь собрались «его» старые знакомые, облегчало задачу. Можно было обходиться безличными местоимениями, не рискуя запутаться в именах-отчествах, — не годится ведь излишне часто ссылаться на выпадение памяти…
