– Сафир, остановитесь! Вы погибнете, вы не можете помнить всех мест, где устанавливались мины. Скажите, что вы хотите, и мы обсудим это.
Сириец продолжал пятиться и что-то говорить вполголоса.
– Что он там бормочет? – зло процедил Котов. – Рехнулся, что ли, на почве содеянного?
– Он молится, – тихо ответил Зимин.
Взрыв прогремел неожиданно. Вздрогнула под ногами земля, показалось, что даже древние камни шевельнулись. С Триумфальной арки посыпались мелкие камешки, а по костюмам саперов ударили мелкие осколки камней, выброшенные взрывом. Тело Джадазира отбросило в сторону, и оно теперь лежало на земле как серо-зеленая тряпка…
– Барс, что произошло? – впервые за все время работы группы раздался в коммуникаторе голос Сидорина.
– Суицид, товарищ полковник. Джадазир решил покончить с собой. Не знаю, неожиданное помутнение у него в голове или он так искусно скрывал свои намерения. Просто отошел в сторону на мины, и все. Мы не смогли его удержать. Да мы и не ждали от него такого поступка.
– Ладно, – после небольшой паузы, снова заговорил полковник. – Если он не хотел нам помочь, то не важно, как себя убил. Все равно помощи нет. Оставьте вешки и заберите тело. Будем думать дальше.
Мариам шла рядом и молча улыбалась. Котов время от времени поглядывал на лицо девушки, и его подмывало спросить, почему она улыбается, и в то же время не хотелось этого делать. Так сладко думать, что причина ее улыбки он сам, их встреча, ее мысли о нем. А если спросишь, вдруг она ответит, что улыбается потому, что утром ей подарили котенка, и она сейчас думает о нем, о том, какой он забавный и как резвится в их с девчонками комнате.
– Ты была когда-нибудь здесь до войны? – спросил Борис, чтобы отвлечься от этих мыслей.
– Да, два раза. Нас еще в школе возили на экскурсию, а потом просто с подругами ездили. – Мариам помолчала, а потом со вздохом произнесла, глядя на Котова: – Боря, а ты еще долго будешь здесь у нас?
– В смысле? – не найдя, что сразу ответить, брякнул он.
– В смысле, как долго еще продлится твоя командировка в Сирии? Или это военная тайна?
– Я не знаю, Машка, – пожал он широкими плечами. – Но какое это имеет значение…
– Никакого, – засмеялась девушка и стала прыгать с камня на камень.
Камни были большими, выбеленными пустынным солнцем. Здесь, где они гуляли, было безопасно. До исторической Пальмиры далеко, периметр вокруг города патрулируется сирийцами. Но капитан спецназа Котов привык считать, что абсолютно безопасного в природе не существует. Подавиться можно и вишенкой, а, по стечению обстоятельств, может случиться так, что рядом не будет человека, который вовремя стукнет тебя по спине.
– Маша, стой! Не надо туда! – крикнул он девушке и большими прыжками стал догонять ее. – Тут черт знает что может быть, и снаряды, и мины неразорвавшиеся.
Девушка остановилась так неожиданно, что Котов с разбегу налетел на нее, машинально обхватив руками за плечи и прижав к себе.
– Боря, ты боишься меня? – тихо спросила она.
– Ох! – Котов шумно выдохнул и беспомощно улыбнулся. – Вот почему так? Под пули не боюсь, воевать не боюсь, а с тобой иногда так страшно бывает. Нет, не так, а то сейчас еще не то подумаешь! С тобой бывает так, что не могу рта раскрыть и самых простых слов сказать.
– А ты попробуй, – провела ладонью по его щеке Мариам. – Попробуй, милый, может быть, получится. Ведь если не пробовать…
– Какой же я глупый! – мягко привлек девушку к себе Борис.
– Очень! Очень большой и очень глупый. Уже столько времени у нас, а все не можешь понять, что ни одна религия не мешает любви мужчины и женщины. Любая религия только за любовь.
– Это… Это ты сейчас так мне в любви призналась?
– Ну, а сколько же ждать этих слов от тебя? Я состарюсь и умру, а ты все будешь топтаться вокруг и подыскивать слова.
– Я люблю тебя, Машка! – Котов сжал девушку в объятиях и начал целовать ее лицо, волосы, щеки, наконец нашел губы…
Они целовались как сумасшедшие минут пятнадцать, пока обоих ноги перестали держать. Мариам со стоном выдохнула и сползла на камни, обхватив Бориса руками. Он сел рядом, снова притянул Мариам к себе, прижал ее лицо к своей груди и молча сидел, прикрыв глаза. Весь мир перестал для них существовать… и как не хотелось, чтобы он возвращался снова.
Полковник Сидорин собрал маленькое совещание в своем модуле на территории временной базы в Пальмире. Кроме Котова, старшего лейтенанта Белова и штатного переводчика группы Зимина, он пригласил и заместителя командира группы саперов подполковника Ивлиева.
Худощавый, подтянутый и выдержанный Ивлиев неторопливо рассказывал о подготовке к разминированию Пальмиры, показывая карандашом на схеме участки работ:
– Разминирование будет вестись большими силами, потому что приказ получен, и сроки очень жесткие. Чтобы бестолково не толкаться, а работать планово и с минимальным риском, мы всю территорию разделили на сектора. И сейчас занимаемся тем, что расчищаем проходы к этим секторам, чтобы все группы могли начать работу одновременно и не мешать друг другу. Я постоянно думаю об этом узле дистанционного управления и никак не могу остановиться на хоть каком-то приемлемом варианте. Нужна какая-то логика человека, который все это минировал, все это придумал.
– С этим сложнее, – буркнул Сидорин, посмотрев на спецназовцев. – Был один, да и тот теперь молчит. Так что свою голову включать придется.
– Вот именно, что придется, – развел руками Ивлиев. – Мы не можем начинать работу, пока над нами висит как дамоклов меч такая угроза. Хоть вывихни мозги, а что-то придумать надо.
– Давайте плясать снова от печки, – предложил Белов. – У нас есть косвенная информация, и ее надо использовать. Первая – направление движения двух групп, которые пытались прорваться в Пальмиру. И направление движения Джадазира до того, как он пошел на мины. Где сходятся направления маршрутов?
– У Триумфальной арки, – ткнул пальцем Котов. – Только Джадазир не мог вести нас к истинной цели, он просто искал способ самоустраниться, если так можно выразиться. Он нас явно просто куда-то вел, и дальнейший маршрут мог быть любым.
– Мог? – задумчиво переспросил Сидорин. – А если не мог? «Бандерлоги» почему-то атаковали именно в том месте и ни в каком ином. Почему? Куда они могли попасть из той точки, где взорвала себя шахидка?
– В любое место, – пожал плечами сапер. – Если у них была схема безопасных троп, то в любое.
– Что за тропы? – насторожился Котов.
– Да это не точно, пока только предположения, но раза четыре мы натыкались на незаминированные полосы длиной метров по 10–20. Тщательнее обследовать возможности нет, иначе бы все наличные силы пришлось бросить на эти поиски, а радиальные маршруты не подготовили бы. Мы вынуждены сейчас работать по своей схеме, а не искать схему минеров. Точнее, угадывать их схему.
– А может, их схема связана с природными характеристиками рельефа? – Вдруг подал голос молчавший до этого Зимин. – Допустим, нет никаких безопасных коридоров, а есть просто места, в которых очень сложно установить мину. Чистая скала под ногами, и не выдолбить в ней быстро ямки для мины.
– В таких местах они растяжки ставят, – улыбнулся лейтенанту Ивлиев, – или рядом фугасы направленного действия. Хотя мысль привязать схему минирования к природным особенностям мне нравится. Но она не нова.
– А если привязываться к рукотворным особенностям? – продолжал настаивать переводчик. – Может, Джадазир не случайно про колодец сказал. Может, и не сильно наврал, может, когда про колодец говорил, он и правда был согласен нам помочь, а потом передумал, испугавшись гнева Аллаха и своих старых друзей. В древности колодцы всегда отмечали на картах, вода в городах играла ведущую роль…
– Стоп! – вдруг резко бросил Котов. – Тегеран-43. Подземные водотоки под старым городом в Иране. Целая сеть водных артерий, по которым немецкие диверсанты и намеревались добраться до посольства, чтобы совершить покушение.
– Та-ак… – Сидорин прищурился и стал барабанить пальцами по столу, глядя на Котова. – А ведь та группа, которая смогла пробиться на территорию комплекса, прорывалась в районе древнего акведука.
– Вот! – Котов выставил указательный палец. – А может, они двигались к началу подземного канала под городом, а мы их спугнули? Может, там проще всего проникнуть под землю, но это место они «засветили» и теперь пойдут другим путем?
– Или уже пошли, – тихо проговорил Белов, – а мы сидим и не знаем, что под нашими ногами.
– Тут есть музей, историки, к которым можно обратиться за консультацией, – неуверенно заметил Ивлиев.
– Музей разграблен, – зло ответил Сидорин, вставая на ноги. – За все время, что тут господствовали террористы, все самое ценное было продано в частные коллекции на Запад. Это второй по значимости их бизнес после торговли нефтью. Работников музея тоже никого нет в городе. Ладно, этим вопросом мы займемся, подключим сирийцев и разберемся с музейными работниками и историческими фактами. А вот что делать с твоей идеей, Борис?
