это был первый выезд. Порядок движения определили следующий: сначала шел танк, за ним мы на КАМАЗе. На автомобиле мы продвигались максимально близко к каналу, вдоль которого был проложен трубопровод. Танк съезжал на обочину и ехал параллельно нашему движению.
Проверка трассы в ночное время всегда была сопряжена с повышенной осторожностью. До н.п. Чарикар она результатов не дала. Дальше нужно было показывать дорогу танкистам, и мне пришлось забраться на башню танка и устроится между пушкой танка и пулеметом. Пушка была повернута на 40 градусов влево по ходу движения, механик-водитель танка сидел в положении «по-походному» (голова в шлемофоне была снаружи). Медленно проехали здание дувала, я знаками показал, что нужно делать поворот вправо на дорогу, ведущую к каналу, механик-водитель С. Галка и командир взвода И. Петров меня поняли, кивком отреагировали. Игорь удалился в башню, и танк начал поворот вправо. В этот же самый момент начала поворачиваться пушка по направлению к повороту. Почувствовав движение башни танка вправо и увидев, что Сергей Галка продолжает сидеть в походном положении, я стал кричать: «СТОП, СТОП», – и стучать прикладом по башне. Мгновение, и голова Сергея Галки попала под двигающуюся пушку и медленно осела вниз. Танк, не завершив поворот, продолжил движение и начал сползать в кювет. На мой стук прикладом по башне отреагировал заряжающим Сергей Шатохин, высунувшись из танка. Я показал жестами на Сергея Галку, повторяя: «СТОП, СТОП».
Танк продолжал постепенно сползать в кювет и уже начал наклоняться. Еще немного и он мог опрокинуться с непредсказуемыми последствиями, если бы не Шатохин, который пулей выскочил из башни танка, перескочил через меня и орудие и с головой нырнул в люк для механика-водителя. Все, что я успел увидеть – это его тело, наполовину опустившееся в люк. Через пару секунд танк остановился и тут же заглох. Тишина зазвенела в ушах. Был единственный вопрос: жив ли механик водитель С. Галка?
Шатохин вылез из люка, Петров – из башни танка. На мой вопрос, почему он начал поворот башни, Петров промолчал и побледнел, это было видно даже ночью. Шатохин сообщил, что Галка жив, но без сознания. Мы начали его эвакуацию через люк механика-водителя. Пульс прощупывался, голова была повернута вправо.
Мы приняли решение погрузить Сергея Галку в кабину автомобиля и двигаться в госпиталь Баграма, для чего подогнали КАМАЗ ближе к танку, перенесли и посадили раненного товарища в кабину автомобиля, я сел рядом с ним, держа за плечо и за наклоненную вправо голову, бойцы были в кузове автомобиля. Командир взвода И. Петров пересел на место механика-водителя и завел танк.
Двигаться по направлению к госпиталю решили в том же порядке: сначала танк, за ним автомобиль. Танк дал задний ход и медленно выехал на дорогу, остановился, минутная пауза. Связи с ним у меня не было, только жесты. Мы ждали, когда танк повернет пушку влево по ходу движения и объедет нас, но почему-то опять все пошло не так. Не поворачивая пушки, танк начал движение. Она стала приближаться к автомобилю. По высоте получалось, что как раз могла угодить в кабину КАМАЗа. Перескочив из кабины автомобиля в кузов, я встал в полный рост, замахал руками и опять закричал: «СТОП, СТОП». Прошла минута, танк неумолимо двигался на нас. Все, поздно. Я крикнул: «Ложись», – упал сам лицом на дно кузова автомобиля и увидел как мои бойцы, которые сидели в кузове тоже попадали навзничь. Пушка ударилась о кузов КАМАЗа, от удара развернулась. Танк проехал мимо нас. Если бы пушка была зафиксирована, то, наверное, от кабины автомобиля осталась бы только нижняя часть. Кабина кузова была смята в верхней части, я перепрыгнул в нее обратно из кузова. Водитель мотал головой, раненный лежал на полу. Я пощупал пульс, его не было. Да что же это такое? Игорь, что с ума сошел, что ли? Что творит? Водитель держался за голову, крови вроде бы не было, но на затылке появилась большая шишка.
От удара пушки танка по кузову автомобиля мл. сержант Сергей Галка ударился о панель управления автомобиля и, вероятно, от этого сердце его не выдержало. Куда уехал танк? Было не понятно, что произошло с Игорем Петровым. Какие варианты после случившегося, если вместе со мной было четыре бойца, три трубопроводчика и водитель? Я решил, что надо ехать в госпиталь Баграма, возможно еще удалось бы спасти танкиста, а по дороге сообщить на ГНС-47 ротному о происшествии. Водитель сказал, что вести может, но попросил следить за его действиями, так как голова кружилась.
Через три километра, около ГНС-47 и поста охраны артиллеристов обнаружился наш танк. На мои вопросы: «Что ты натворил?!», – Игорь молчал. За такие действия ведь можно было попасть под военный трибунал и угодить в тюрьму.
Забежав на гарнизон, я передал сведения о происшествии и на автомобиле, без сопровождения мы двинулись в госпиталь, а вдруг еще можно было спасти товарища. Конечно, я знал, что нарушаю все инструкции, что мне попадет за самоуправство, но это было бы потом.
В четыре утра прибыли в госпиталь, передали медикам мл. сержанта Сергея Галку, водителю перевязали бинтом голову и дали болеутоляющее, гематома на его затылке была большая. На просьбу уступить мне управление автомобилем водитель отказался, сказал, что лучше он сам, но попросил подстраховать, если ему будет плохо.
Осмотрев механика-водителя танка мл. сержанта Сергея Галка 12*, медики вынесли свой вердикт: перелом шейного позвонка, который был отягощен ударом о тупой предмет – увечья, не совместимые с жизнью. Спасти товарища не удалось. Все, что написано в Книге памяти 177 мсп о Сергее Галка, – правда, он действительно и неоднократно участвовал в боевых действиях, был смелым и решительным парнем. Об этом мне рассказывали его сослуживцы. Был ли привлечен к ответственности Игорь Петров, командир взвода, не знаю. Через неделю его перевели с поста охраны в полк и его дальнейшая судьба мне не известна.
Аварию, которая произошла ночью, мы устранили утром по возвращению из госпиталя н.п. Баграм. Уже третий КАМАЗ за три месяца службы в Афганистане пришлось передать в ремонт, надо было менять кузов. От ротного я получил «взбучку», потом по русской традиции помянули погибшего товарища. Обратно на свой гарнизон я вернулся уже на БТР, дагестанцу в очередной раз удалось его отремонтировать.
Утро следующего дня началось с оглушающего грохота. Целлофан от взрывной волны на оконной раме был порван. Снаряды рвались в 2030 метрах от поста, что это не было понятно. Танкисты первыми сообразили, откуда прилетает, и
