— Ну не могу я заниматься слежкой, — соврал Китаец, — да и «Массо» мой слишком приметный для такой работы.
— Не надо мне вешать лапшу на уши, — отвергла Лиза этот аргумент. — Я давно уже не маленькая девочка. На время ты бы мог поменяться машинами с Мамусей, как ты это уже делал. Или, на худой конец, купить какую-нибудь ржавую «копейку». Скажи лучше, что тебе лень работать.
— Ты почти угадала, взрослая девочка, — улыбнулся Танин, — мне лень подсматривать, хотя иногда я это делаю… Я жду настоящего дела.
— Тогда дай объявление в газетах, — настаивала Лиза. — Этого ты почему-то тоже не делаешь.
— Тот, кому нужно, и так меня найдет. — Китаец сделал еще глоток коньяка, затянулся и затушил окурок в пепельнице. — Кстати, чтобы тебя немного успокоить, могу сказать точно — скоро у нас появится работа. Так говорил И-Цзын. Поэтому не суетись, а свари нам кофе.
Лиза, свято верившая во всяческие гадания, предсказания, магию, астрологию, нумерологию и тому подобное, немного успокоилась, даже повеселела, забрала подписанные платежки и отправилась готовить кофе. Вернувшись с двумя маленькими чашками, от которых распространялся горячий аромат, она присела к столу и, хитро посмотрев на шефа, сказала:
— Помнишь, ты обещал сделать мне предсказание по «И-Цзыну»?
— Я обещал?! — Он удивленно ткнул пальцем себе в грудь. — Не может быть!
— Обещал, обещал, — засмеялась Лиза, видя, что Танин не сможет теперь ей отказать, сославшись на занятость. — Давай прямо сейчас, а?
— Ладно, черт с тобой, — согласился Китаец, — только кофе выпьем.
Владимир взял со стола бутылку «Дагестанского». Он поймал на себе косой, неодобрительный взгляд Лизы, но только молча усмехнулся. Задетая таким пренебрежением, девушка дала волю эмоциям.
— А без этого ты не можешь? — мотнула она головой, имея в виду коньяк.
— Могу, но не хочу. Я же не анахорет или стоик, чтобы от чего-то воздерживаться… Надеюсь, ты не будешь? — шутливо спросил он.
— Ты и от женщин не воздерживаешься, ни одной юбки не пропустишь… — язвительно заметила Лиза, оседлав своего любимого конька.
— Лиза-Лиза, — Китаец растянул губы в ленивой усмешке, — а вот ты не воздерживаешься от колких замечаний, выходящих за рамки субординации. Тебя пора отшлепать…
— Жду не дождусь, а ты все кормишь меня пустыми обещаниями, — секретарша хитро улыбнулась.
Китаец невозмутимо налил себе граммов пятьдесят коньяка и стал греть рюмку в ладонях.
— Я, когда узнала, что японцы напиваются до чертиков, — не унималась сердобольная и строгая Лиза, — не поверила! Надо же, такой техничный и прагматичный народ, а тут… — она засмеялась, — каждую неделю закладывают почище наших дорогих россиян! Правда, их не по вытрезвителям, а по домам развозят.
— У нас уже давно нет вытрезвителей, Лиза… Прости, что напоминаю. — Китаец меланхолично поднес рюмку к губам. — За тебя…
Девушка насмешливо и недоверчиво взглянула на шефа. Он опорожнил рюмку в два глотка и поставил ее на стол.
— И потом, чему здесь удивляться? — продолжил он. — Чем задавленнее народ в быту, тем он более подвержен всякой заразе вроде разнузданного пьянства, мордобоя, террора в отношении своих близких, разного рода хулиганства и так далее… Устал перечислять… К тому же я не японец, Лиза, — он выразительно посмотрел на свою секретаршу, вздумавшую читать ему мораль, — будь так, я давно уволил бы тебя. В Японии с этим строго, — теперь он уже не скрывал своей насмешки, без сомнения, добродушной, но все-таки насмешки.
— Знаю, Танин, — Лиза осторожно отхлебнула кофе, — японцы во всем подражали китайцам.
— Почти так же, как римляне — грекам, — подхватил Владимир, взявший в руки чашку с кофе.
— Наверное, это в тебе что-то вроде атавизма шевелится… — сощурила свои синие глаза девушка.
— Что?
— Пренебрежение ко всему, что моложе древнего Китая, — скаламбурила Лиза, — в том числе и ко мне. Но я тебе скажу… Во всем, что касается женщин, ты — настоящий варвар. — Секретарша горделиво вскинула подбородок.
— Пусть так. — Китаец зевнул.
Ему до смерти надоело вести с Лизой этот непродуктивный разговор. Он вообще удивлялся тому, что еще недавно горел к ней самой настоящей плотской страстью. Сейчас она казалась ему несмышленым ребенком, прозябающим в сумерках извинительного невежества относительно всего доподлинно китайского. Он тонко улыбнулся своему скепсису, приветствуя его словно избавление от прошлых безумств — безумств по-своему упоительных, хотя и невоплощенных.
Не успел он сделать еще один глоток, как послышались чьи-то быстрые шаги в приемной. Еще через секунду дверь кабинета распахнулась, и на пороге возникла массивная, но энергичная фигура Бухмана по прозвищу Мамуся.
— Привет, — с порога кинул он, вытирая лоб платком, — Ли Зи, — с озабоченным видом салютовал он Лизе, которая уже восторженно улыбалась. — У меня к тебе дело, — вскинул он глаза на Танина.
— Насколько я понимаю, серьезное… — Владимир внимательно посмотрел на друга, — иначе ты бы так не вспотел… Тем более что на улице — настоящая осень.
— Да, — слабо улыбнулся Бухман, — ты все же не самый плохой детектив… Слушай, дело не просто серьезное, а еще и сложное.
Китаец показал Лизе глазами, что время их «милой» беседы тет-а-тет истекло. Секретарша нахмурилась, встала и, еще раз ободряюще улыбнувшись Бухману, вышла из кабинета.
— Свари еще чашку кофе, а? — крикнул ей вдогонку Танин.
Дверь снова открылась, и девушка оскорбленно сказала в проем:
— Мог бы и не говорить.
Китаец саркастично усмехнулся и весь обратился в слух. Бухман устало плюхнулся в кресло, которое показалось Владимиру на удивление хрупким и миниатюрным в сравнении с внушительной комплекцией Игоря.
— Убит мой приятель, менеджер ресторана «Золотой рог». Обвиняют жену. Она наняла меня в качестве адвоката. Но… Ты знаешь, — удрученно вздохнул Бухман, — если даже я блесну на суде, все равно срока ей не избежать. На пистолете — отпечатки ее пальчиков. Вот я и решил обратиться к тебе… — Игорь вставил сигарету в угол рта и задымил.
— А она в курсе?
— Да. Благодаря кое-каким связям мне удалось увидеться с ней и поговорить. Я, конечно, как адвокат сделаю все от меня зависящее, но если еще и ты подключишься…
— Если я тебя правильно понял, жена твоего друга не признает себя виновной? — Танин достал из пачки очередную сигарету и закурил.
— Естественно! — воскликнул Бухман.
— И ты ей веришь, — иронично улыбнулся Китаец.
— Разумеется, — Игорь выпятил губы от досады, — я Елену знаю два года. Не могу о ней сказать ничего дурного. Да и вообще, зачем ей это понадобилось? — Он приподнял свои густые черные брови. — Олега она любила…
— Я, конечно, не могу судить о личных качествах твоей подзащитной, — Владимир выпустил дым через тонкие ноздри, — но вспомни, сколько было случаев, когда вроде бы совершенно незаинтересованное лицо совершало убийство. Стоило немного покопаться, и мотив находился…
— Нет, мамуся, — пылко возразил Бухман, — это не тот случай. Повторяю, я верю в невиновность Лены, и ничто не заставит меня изменить свое мнение. — Он наморщил лоб, досадуя на недоверие своего слишком дотошного, на его взгляд, друга.
— Никогда не видел тебя таким эмоциональным, — слабо улыбнулся Китаец, — разумеется, я тоже хочу видеть в каждом человеке этакого ангела, — он выразительно вздохнул, — но практика детектива учит меня обратному. Да и вся китайская философия…
— Э-э, — разочарованно протянул Игорь и махнул рукой, — знаю я, мамуся, ваши восточные премудрости, психологию смирения и созерцания.
— Ну, — не теряя спокойствия, возразил Танин, — я все же наполовину западный человек, не забывай этого. И, как таковой, порой не понимаю, а то и открыто критикую Конфуция.
— А ведь неглупый был мужик! — воскликнул Бухман.
— Тебе налить? — Владимир показал глазами на коньяк.
Минуту адвокат сомневался, размышлял, потом кивнул.
— И потом, Игорь, ты ведь тоже имеешь кое-какое отношение к Востоку. — Танин наклонился, приоткрыл створку тумбы и достал еще одну рюмку, которую вскоре наполнил на одну треть. — Хотя, знаешь ли, в том, как ваш бог поступал, например, с египтянами, я, воспитанный на идеалах равенства и братства, не могу не обнаружить массу эгоизма и просто наплевательства по отношению к укоренившимся моральным нормам.
— Что ты имеешь в виду? — вспыхнул Бухман.
— Исход из Египта. Рекомендация вашего бога была проста и аморальна до нелепости: наберите у египтян добра и денег взаймы — отдавать-то все равно не придется. — Владимир сощурил глаза.
— Не знал, что ты читаешь Ветхий Завет, — усмехнулся адвокат. — Ладно, твой скепсис имеет право на существование, но, повторяю, Елена не может быть виновна!
