Еще через два дня «бассейн» был готов к эксплуатации. Соорудили его подчиненные майора из взвода хозяйственной обслуги и, надо сказать, потрудились они на совесть, очистив дно реки от всякого хлама и тщательно огородив его сетями на тот случай, если вдруг их начальником захочет полакомиться какая-нибудь зубастая речная тварь.
Проведя два незабываемых утра в собственном «бассейне», Коллиган, как практичный человек, пришел к выводу, что в дальнейшем сможет использовать его для «организации деловых контактов», приглашая «больших людей в погонах и без оных» на пикники. «Зачем же простаивать таким богатым парковым угодьям без личной пользы для меня?» – так думал Коллиган. При этом он увлеченно плескался в своем бассейне и даже не замечал, что какие-то засранцы в полном снаряжении боевых пловцов подкрадываются к его голой заднице.
Это был сущий кошмар! Не помогли даже металлические сети! Они оказались продырявленными сразу в четырех местах, и как минимум две пары боевых пловцов, ухватив перепуганного майора за все четыре конечности, утянули его на дно, как это умеют делать только крокодилы. Майор Коллинз поначалу и погрешил на этих ископаемых тварей, выживших во времена оны, доживших до наших дней, а, возможно, в скором будущем и переживущих чересчур расплодившееся ныне людское племя. Не мог же он представить себе, что идет самая обычная тренировка у группы боевых пловцов из команды лейтенанта Скотта, которого все в лагере коммандос называли не иначе как Американец.
Сам долговязый Джеймс Скотт, у которого левая сторона лица время от времени подергивалась из-за нервного тика, находился в этот момент на наблюдательной вышке вместе со своим заместителем сержантом Биллом Хантором, носившем прозвище Бык из-за большой головы, «привинченной» прямо к плечам даже без намека хоть на какую-то шею. Оба внимательно наблюдали за действиями своих бойцов с помощью небольших биноклей.
– Кто это там посмел забраться в «садок» нашего интенданта? – поинтересовался Американец, заметив Коллигана, отбивавшегося от подводников и вопившего так, как будто его резали на части.
– Это Шрам, Крыса и Бушмен с Французом, – ответил Бык. – Вот черти водяные! Не видать им капральских лычек как своих ушей...
– Кроме Крысы, который уже два года как стал капралом, – уточнил Американец. – Посмотрим, что они еще придумают. Хороший трюк с переворачиванием и подныриванием. Особенно хорош Крыса, ничего не скажешь! Буду ходатайствовать о присвоении ему очередного звания. А руководству, в случае чего, объясним, что устроили новому интенданту наше стандартное «посвящение в морские дьяволы»...
В тот же день Коллиган доложил полковнику Гриффину о «хулиганах из речки», потребовав самым тщательным образом провести дознание об этом инциденте и достойно наказать виновных, как он сам выразился, «вплоть до экзекуции». На что получил следующий ответ: «Должен вам сказать, что в состав “морских дьяволов” мы вместе с Яном Брейтенбахом отбирали лучших. Вы знаете Яна Брейтенбаха? Нет? Это один из отцов-основателей нашего спецназа. Неужели вы думаете, что я и Брейтенбах полные идиоты? Мы отказывали в приеме даже квалифицированным водолазам-спасателям. На кой хрен нужны спасатели в подразделениях “дьяволов”? Брейтенбах прямо сказал, что лучше из опытного сухопутного коммандос сделать надежного боевого пловца-убийцу, чем выдающегося пловца-спасателя превратить в посредственного морского диверсанта. Так вот!.. О чем это я? Да! Позже я разберусь со Скоттом и его парнями, но не сейчас, поскольку нас срочно вызывает на совещание генерал Либенберг. Вы, майор, знакомы с генералом Либенбергом? Нет? Вот сегодня и познакомитесь...»
Генерал Либенберг считался одним из самых высокопоставленных руководителей в военном министерстве Южно-Африканской Республики, и его слово для «простого полковника», как называл себя командир 4‑го полка коммандос Фред Гриффин, было законом. Поэтому он очень внимательно слушал речь седого генерала, беспрестанно мотавшего сверху вниз головой, словно строевой конь, готовый к походу, и чуть ли не заглядывая ему в рот. Больше того, Фред даже пытался записывать за ним отдельные умные слова и фразы, чтобы повторить их потом подчиненным, выдав за свои.
– Мост! Этот чертов мост! – с этого начал генерал Либенберг свое выступление на военном совете. – Он имеет стратегическое значение. Вы поняли, о каком мосте я говорю? Том самом, через который эти негодяи из ФАПЛА и их подпевалы из кубинского контингента переправляют свою тяжелую технику и личный состав на юг Анголы. Это мост через реку Куиту, черт бы ее подрал! Сама эта река, местами достигающая ста метров в ширину, ничего особенного из себя не представляет, но... – генерал поднял вверх указательный палец, – ...у нее быстрое течение и заболоченная пойма, которая может достигать ширины трех-четырех километров. Ангольцы называют эту пойму, поросшую разнообразной растительностью, «шана». Именно из-за «шаны» переправить танки, БТРы и другую военную технику, даже способную плавать, нереально. Потому-то и важен этот чертов мост! Если мы его сможем уничтожить, то правительственные войска Анголы окажутся в полном дерьме. Я подчеркиваю: в дерьме!
Полковник Гриффин также подчеркнул это слово в своем блокноте, отметив для себя при этом: «генерал Либенберг – выдающийся стратег и военный мыслитель».
– Я поставил задачу уничтожить этот чертов мост с помощью авиации, – продолжал Либенберг. – В результате нашими самолетами «Мираж» и «Буканир», взлетавшими с военных аэродромов в Намибии, было совершено более семисот боевых вылетов и нанесено сто семьдесят шесть ударов по наземным объектам противника. При этом было сброшено более трех тысяч бомб. Подчеркиваю: трех тысяч! И что же мы имеем на выходе? Почти ничего. Чертов мост стоит, как стоял еще со времен крестоносцев...
«Крестоносцы, – пометил в блокноте полковник Гриффин, приписав для себя: Кто такие? Посмотреть справочник коммандос».
– Будем откровенны, наша авиация оказалась не на высоте. Она понесла серьезные потери. Упрек не только в сторону командующего авиацией, чьи «воробышки» не смогли справиться со средствами анголо-кубинских ПВО, охраняющих небо над чертовым мостом. И это можно объяснить только тем, что наши воздушные атаки в основном отбивались новейшими советскими ракетно-зенитными комплексами «Куб», «Оса-АК», «Стрела-10» и мощной зенитной артиллерией типа ЗСУ «Шилка», и ЗУ 23—2. Убежден, что управляли ими не эти черномазые задохлики из ФАПЛА и даже не кубинские коммунисты! Нет, джентльмены, управляли ими советские расчеты, советские военные советники, советские коммунисты, красные, большевики... или как там еще они себя называют?..
«Красные большевики», – черканул Гриффин, добавив: «Какой богатый арсенал слов и ругательских выражений использует генерал! Браво, Либенберг!»
– Тогда я поставил новую задачу нашему контингенту войск: использовать для подрыва моста наши разведывательно-диверсионные группы из состава Первого полка коммандос, которые хорошо помогают нашим друзьям из УНИТА. Я потребовал всесторонне изучить возможность уничтожения моста с помощью наших коммандос. И что же? Аналитики констатировали, что мост слишком хорошо охраняется днем и ночью, а потому коммандос могут понести большие потери. Достаточно, что мы уже потеряли три эскадрильи боевых «Миражей» и «Буканиров». Баста! А теперь добавлю: «К черту авиацию и сухопутный спецназ! К дьяволу в пекло!» Мы должны использовать опытных боевых пловцов из Четвертого полка коммандос, которые специализируются на морских диверсиях. Только на этот раз они должны показать всю свою боевую выучку в условиях пресноводных. Поняли мою мысль? Я к вам обращаюсь, полковник Гриффин! Вы меня поняли? Вам, как командиру Четвертого полка, и карты в зубы.
– Так точно! Слушаюсь! – вскочил с места командир полка. – Господин генерал, мне все ясно. Разрешите уточнить. «Пресноводные условия». Что это значит?
– Хороший вопрос, полковник! Вы напомнили мне поговорку: «Смотри под ноги, даже если головой до неба дорос». Это значит, что ваши подчиненные, полковник, будут воевать не только с акулами, а еще и с крокодилами! О'кей?
– Да, теперь все предельно ясно! – ответил полковник Гриффин и на всякий случай приложил руку ко лбу, отдавая честь.
Тем временем Американец и его боевой заместитель Бык, воспользовавшись отсутствием командира полка, отпустили своих подчиненных в увольнение, а сами решили расслабиться в одном из баров городка Вустер, который носил близкое им по духу название «Пристанище солдат фортуны». Как известно, за стаканчиком виски у стойки бара языки обычно развязываются быстро, вот и в этот вечер молчаливого Американца потянуло пооткровенничать с Быком.
– Забыть не могу одну «работенку» на Кубе, которую пришлось провернуть несколько лет назад, – проговорил он, отбирая всю бутылку «Белой лошади» у бармена и наполняя стаканы до краев. – Странная вышла история. В одном баре я схлестнулся с каким-то сумасшедшим кубинцем, вздумавшим отбить у меня проститутку. Ты представляешь? Кубинец, мать его, полез в драку из-за шалавы!.. Не понимаю этих коммунистов! Короче, он отоварил меня бутылкой по черепу. Я даже не успел сориентироваться! Бабах, и я уже на карачках, под мини-юбкой у своей дамы... Но я запомнил этого кубинца! Белый! Был бы черный, я бы его сразу убил. А этот, хоть и брюнет, но такая задница! Меня – бутылкой по голове!.. И главное, неожиданно! Что мне оставалось? Я проследил за этим брюнетом, разузнал о нем все, что смог. А потом... Оказалось, мой обидчик – страстный подводный охотник. Он на следующее утро даже двух барракуд подстрелил. Это было тогда, когда я его выслеживал под водой. Ну, ты знаешь, море – моя стихия. Тут уж у парня не было ни одного шанса. Я незаметно подплыл к нему и своим боевым тесаком, который больше походит на мачете для рубки сахарного тростника, отрезал мерзавцу голову. Все!.. Да и вообще, сержант, я убил слишком много людей...
