Он осторожно пробрался в каюту, отыскал гранату на дне рундука и вернулся на палубу. Укрылся за рулевой рубкой, примериваясь, с какой стороны лучше всего броситься в воду.
А с моторки продолжали палить длинными очередями. Стрелявший явно не жалел патронов. Легкий корпус катерка содрогался от пулевых попаданий, и он уже начинал заметно крениться на левый борт.
Теперь счет шел на секунды. Бросившись в воду с правой стороны, Виталик короткими саженками отплыл от борта, чтобы не попасть в слепящую полосу прожекторного света. Перевел дух, осмотрелся и почти бесшумно поплыл к моторке. Внимание африканцев было полностью сосредоточено на обреченном катере. Спустя минут пять Саблин оказался метрах в пяти от борта моторки. Теперь он даже сумел рассмотреть лицо того самого негра с перебитым носом – сидя на корме, у спаренных подвесных моторов, тот ожесточенно гвоздил в катер из пулемета. Виталий выдрал из гранаты чеку и сильным, расчетливым броском послал смертоносный боеприпас по низкой траектории с таким расчетом, чтобы он взорвался в кокпите. Локоть и плечо даже заныли от резкого рывка… Над лодкой африканцев рванул ослепительный сноп пламени. Судно упруго подпрыгнуло, обнажая красное днище, и тут же зарылось носом в волны. Впрочем, сам боевой пловец этого уже не видел: за секунду до взрыва он глубоко нырнул.
Вынырнул он почти рядом с моторкой. Искореженное судно, раскачиваясь вправо-влево, медленно погружалось в воду. На него было страшно смотреть: лобовое стекло снесено, в кокпите зияла огромная рваная дыра. Тусклые багровые язычки змеились по краске. Людей на борту не наблюдалось: несомненно, их выбросило в воду взрывной волной.
Черный бархат неба прокалывали роскошные южные созвездия. Над зыбучей поверхностью моря разливался призрачный лунный свет. Катились волны, гладкие, словно отполированные, вспыхивая мгновенным блеском и потухая. Расстрелянный африканцами катер, скатываясь в круговую циркуляцию, медленно погружался. Саблин подплыл к левому борту, вцепился в планширь, бывший уже почти у самой воды.
Что и говорить, ситуация была незавидная. Очутиться в открытом море, безо всякой связи, без единой капли пресной воды, не зная ни морских течений, ни приливов-отливов, ни даже своих приблизительных координат…
Вот и оставалось добираться до острова Унгуджа вплавь, ориентируясь исключительно по незнакомым созвездиям. Доплыть до берега следовало еще затемно – с рассветом в этих водах наверняка появится танзанийская береговая охрана, а знакомство с ней явно не входило в планы Саблина. Ведь в таком случае придется объясняться не только по поводу своего ночного заплыва за несколько километров от берега, но и по поводу развороченной взрывом моторки и пропажи ее экипажа…
Ночной бриз разводил крупную зыбь. Пронесся небольшой шквал, сбивая гребешки волн. Катер продолжал оседать в воду левым бортом, как бы уменьшаясь в размерах. Когда изрешеченное пулями судно уже готово было лечь набок, обострившийся слух Виталия различил едва уловимые акустические колебания, быстро оформившиеся во все нарастающий стрекот лодочного мотора. Вскоре появилось и само судно – длинный спидбот на подводных крыльях. Такие суда используются на Занзибаре и правоохранительными службами, и многочисленными туристическими фирмами. Правда, кормового флага на спидботе почему-то не было, но это ничего не меняло.
Первой мыслью Саблина было: это полиция! Ведь не много найдется на Занзибаре желающих совершать ночные круизы в открытом море! Второй мыслью – как теперь поступить: обозначить свое присутствие или, воспользовавшись темнотой, отплыть подальше? Была, правда, и третья мысль, совершенно безумная: незаметно проникнуть на спидбот, выбросить в море рулевого и всех, кто там есть. А затем – идти «самым полным» к международному порту, а уж там бросить катамаран и вплавь добраться до берега, чтобы предупредить своих…
К счастью, Виталик ошибся. Когда неопознанное судно подошло к полузатонувшему катеру, он с удивлением услышал знакомые голоса.
– Ты смотри… А катер-то наш почти насквозь прошили! – резюмировал хрипловатый баритон.
– А это еще что за посудина? – удивился женский голос. – И кто это ее так изувечил?
Первый голос принадлежал его закадычному другу, старлею Коле Зиганиди, второй – старшему лейтенанту Кате Сабуровой.
Меньше чем через минуту Виталий, изнуренный холодом, качкой и усталостью, уже сидел в каюте, с одеялом на мокрых плечах и со стаканом горячего чая в руках.
– Как вы меня в открытом море нашли? – первым делом спросил Саблин.
– Интуиция, – усмехнулась Катя. – У женщин она вообще развита куда сильней, чем у мужчин. А вообще – не в двадцатом веке живем, современными навигационными приборами пользоваться умеем. Пока были в Занзибар-тауне – справлялись то и дело, где вы и как. Смотрим на экранчик навигатора – а катер наш почему-то к материку идет, и траектория какая-то странная. Очень удивились. Поняли, что тут явно что-то не так. По случаю арендовали до утра вот эту лоханку… Ну, и отправились на поиски. А иначе и быть не могло. На флоте своих не бросают, ты ведь сам знаешь!
– Ладно, Боцман, – Зиганиди назвал старую флотскую кличку Саблина. – Как говорится – все хорошо, что хорошо кончается. С остальным будем разбираться потом. А пока, как написал в письме адмиралу Ушакову один знаменитый полководец – «жалею, что не участвовал в сей баталии хоть мичманом». Слушай… А Леха наш где?
Саблин не ответил, отставил чай, отвернулся. По его мгновенно замкнувшемуся лицу друзья сразу же все поняли…
Слово «боцман» всегда вызывает богатый ассоциативный ряд: суровый мореман с серебряной дудкой на цепочке, «свистать всех наверх!», страх и трепет команды… Капитан-лейтенант спецназа Балтфлота Виталий Саблин, хотя и имел в своей богатой военно-морской родословной нескольких боцманов, никак не соответствовал типажу заматеревшего палубного диктатора. Впрочем, и на боевого пловца, какими их представляют по многочисленным сериалам, он тоже не слишком-то походил. Интеллигентный любитель шахмат, начитанный и скромный, он скорее напоминал университетского преподавателя, чем офицера элитного спецподразделения Балтфлота.
Кличку Боцман он получил еще в юности, будучи нахимовцем: вместе с друзьями проходил плавпрактику на барке, где сразу обратил на себя внимание любовью к порядку и требовательностью к его исполнению. Именно благодаря этим качествам Виталик и попал в элитную спецшколу подводных пловцов на Балтике, именно благодаря этим качествам он завоевал авторитет у командования и товарищей по оружию.
Служба в военно-морском спецназе была не из легких. В последние годы боевые пловцы оказались на редкость востребованными, причем в тех операциях, о которых обычно не сообщают в программах теленовостей. Рутинные тренировки, ежемесячные сдачи нормативов и допусков, бесконечные авиаперелеты, скрытные боевые акции в разных морях и океанах… Вот уже более полугода Саблин возглавлял небольшую мобильную группу, куда, кроме него самого, входил новороссийский грек Коля Зиганиди, виртуозный специалист по минно-взрывному делу, петербурженка Катя Сабурова, один из лучших боевых пловцов Балтфлота, и Леша Логвинец, незаменимый специалист в области всего, что касается связи, криптографии и компьютерных технологий.
Последняя командировка на островной архипелаг Занзибар, что неподалеку от Танзании, не походила ни на одну из предыдущих. Приказ командования звучал предельно расплывчато и даже невнятно: прибыть в Дар-эс-Салам, столицу Танзании, арендовать самолет до Занзибара, прибыть на остров, арендовать хороший моторный катер, освоиться, произвести рекогносцировку и ждать дальнейших распоряжений. Ни конкретных задач, ни даже каких-либо намеков на них не озвучивалось. А потому командировка на Занзибар поначалу показалась Саблину и его боевым товарищам чем-то вроде увеселительной прогулки, эдаким отпуском за счет Балтфлота. И лишь ночные события показали, что это далеко не так…
…Под пробоину почти затопленного катера с немалым трудом удалось подвести пластырь. После чего его каким-то чудом отбуксировали к ближайшему эллингу. Местные судоремонтники обещали привести катер в порядок за несколько недель. Тело Леши Логвинца было доставлено в местный морг, где за небольшую взятку Саблину удалось уговорить африканских патологоанатомов не сообщать в полицию о пулевом проникающем ранении, приведшем к смерти. В ближайшее время покойного должны были доставить в Россию.
Естественно, обо всех событиях было немедленно сообщено непосредственному командиру – контр-адмиралу Федору Ильичу Нагибину, бывшему, ни много ни мало, начальником Главного разведывательного управления всего Балтийского флота. Нагибин прибыл на архипелаг спустя сутки под видом обычного туриста и заселился в скромном бунгало неподалеку от Занзибар-тауна. Уже спустя полчаса после прибытия он слушал доклад каплея Саблина.
