Первым пришел в себя прапорщик. Прикрывая лицо рукой, он крикнул, задыхаясь от болезненного кашля:
– Держи, уйдет!.. Нам же за нее… головы оторвут!
Сержант, немного придя в себя, попытался было повторить трюк блондинки, однако рифленая подошва обуви соскользнула с капота, и милиционер свалился перед бампером «жигуля», матерясь и ойкая.
В это время оцинкованная дверь черного входа с треском распахнулась, и во двор вылетел невысокий плотный мужчина в зеленой болоньевой куртке, перевязанной клетчатым шарфом. Быстро оценив обстановку, он бросился за девушкой. Блондинка, пробалансировав по наклонной крыше сарая, благополучно спрыгнула на другой стороне. Зашуршала трава, хрустнуло стекло.
– Быстро, уроды, гараж обходите! – крикнул ментам обладатель зеленой куртки, а сам подбежал к сараю.
Он в мгновение ока вскарабкался на его крышу – шифер треснул, завибрировал под тяжестью тела. Спустя несколько секунд преследователь пружинисто спрыгнул наземь с противоположной стороны сарая и помчался за девушкой.
Полная луна освещала перекопанный пустырь со штабелями кирпичей, груды неструганых досок, торчащую арматуру и длинный бетонный забор, конец которого терялся в темноте. Впереди маячила темная недостроенная высотка. Блондинка, хоть и бежала босиком, уходила от мужчины в зеленой куртке с удивительной легкостью. До высотки оставалось не более двадцати метров, когда с противоположной стороны пустыря пронзительно завыла сирена, и у единственного подъезда остановились серые милицейские «Жигули». Из машины выскочил прапорщик, он судорожно вскинул автомат и диким голосом крикнул:
– Мордой наземь, сука! Кому сказано!
Преследуемая, однако, не растерялась. Она мгновенно выхватила из сумочки некий продолговатый предмет и решительно вознесла его над головой. В лунном свете угрожающе блеснул металл.
– Граната, – с агрессивным придыханием крикнула она и, недолго думая, бросила продолговатый предмет прямо в прапорщика.
Тот панически свалился наземь, прикрывая коротко стриженный затылок ладонями. Все произошло так быстро, что сидевший за рулем сержант даже не успел отреагировать… А блондинка, ловко перескочив через лежащего мента, юркнула в черный проем подъезда.
Мужчина в зеленой куртке добежал до ступенек, пригнулся, поднял с земли то, чем девушка запустила в прапорщика. Это был газовый баллончик – тот самый…
– Ну, дебилы… – выдохнул преследователь и помчался следом за девушкой.
Из глубины здания донеслись гулкие торопливые шаги, и спустя несколько минут вечернюю тишину разорвал пронзительный женский крик…
* * *
Блондинка пришла в себя не скоро. Она лежала на холодном цементном полу, в крошеве битого кирпича. Острые осколки безжалостно впивались в спину, в икры, в затылок… Во рту ощущался мерзкий солоноватый привкус крови. Над головой серел зигзаг лестницы без поручней. Видимо, в темноте девушка оступилась и свалилась с двухметровой высоты на бетон…
Вытерев с разбитого лица кровь, она попробовала подняться, но тут же почувствовала, как сильные руки подняли ее за плечи и усадили в угол.
– Ну что – добегалась? – Мужчина в зеленой куртке тщательно потрошил ее сумочку.
– Я – Полина Гольцева, сотрудница краевой прокуратуры. – Блондинка попыталась придать голосу солидные интонации.
– Знаю уже, какая ты сотрудница… Шпионка ты, а не сотрудница. – Допотрошив сумочку, мужчина раздраженно отбросил ее в сторону. – Так. Где то, что ты из прокуратуры унесла?
Девушка наконец разлепила набухшие кровью веки и внимательно взглянула на собеседника. В густых фиолетовых сумерках он казался неестественно огромным. Позади, у лестничного пролета, улыбался одутловатый прапорщик – тот самый.
– Вы об этом пожалеете, – пообещала Гольцева без особой уверенности.
Мужчина в зеленой куртке присел на корточки, двумя пальцами взял девушку за подбородок.
– Значит, так, Полина. – Теперь мужчина говорил отрывисто. – Нам про тебя все известно. Во-первых, мы уже знаем, чем ты на самом деле занималась в краевой прокуратуре. Во-вторых, уже догадываемся, какие именно материалы и видеозаписи оттуда унесла. Ведь это ты в кабинете следователя установила? – Говоривший извлек из внутреннего кармана куртки микроскопическую видеокамеру с обрывками разноцветных проводков. – В-третьих, мы уже выяснили, какими именно уголовными делами ты конкретно интересовалась. Всем, что связано с Юрой Жадобиным… Правильно? Но нам пока неизвестно, кто ты на самом деле и на кого работаешь… А также куда ты успела спрятать видеозаписи, материалы прослушки и все остальные материалы. Или ты рассказываешь об этом сама, или тебе будет очень плохо и больно. Минуту на размышление не даю. Ну?
Вырвав подбородок из рук говорившего, девушка смачно плюнула ему в лицо. Мужчина инстинктивно отпрянул, медленно вытер лицо. Глаза его зажглись лютой злобой…
– Ну, сучка… Пожалеешь. Алло, прапорщик. – С этими словами он кивнул милицейскому прапорщику. – Тебе, кажется, эта телка сразу понравилась? Так давай, покажи, какой ты мужик…
Мент, похотливо улыбнувшись, подошел к девушке и принялся демонстративно расстегивать гульфик форменных брюк. Девушка вскрикнула и инстинктивно вжалась спиной в бетонную стену…
* * *
– Вы что, по-хорошему не могли с ней договориться? – Генерал милиции Кулешов отложил фотографии судебно-медицинской экспертизы и судорожно промокнул салфеткой потный лоб. – Зачем нам очередной жмур? Да еще и изнасилование перед убийством… И так вон по всем московским телеканалам склоняют: мол, Южный федеральный округ – сплошь криминальная зона, среди бела дня на улицах из автоматов палят, дальнобойщиков на больших дорогах грабят, бандиты с ментами окончательно спелись… А наш край – так вообще Чикаго тридцатых годов. Мне не сегодня-завтра из московского главка позвонят и объяснений по поводу этой девки потребуют – что тогда? Почему не могли по-другому проблемку решить? Да и ты, Вова, совсем как пацан себя ведешь… Куртку хоть застирай! Или выкинь…
Стоя у огромного дубового стола, майор Владимир Кожевников внимательно слушал начальника краевой милиции. Требование «застирать куртку» заставило его тщательно осмотреть свою одежду. И действительно, на зеленой болоньевой ткани темнело небольшое бурое пятно засохшей крови.
– Спасибо за напоминание. – Кожевников послюнил палец и принялся оттирать пятно. – А по-другому, Анатолий Нилович, никак нельзя было.
– Тогда излагай, – кивнул Кулешов, несколько успокоившись. – Присаживайся и рассказывай: так, мол, и так, товарищ генерал, преследовали мы эту Гольцеву, догнали, ничего у нее не нашли и потому решили для собственного удовольствия трахнуть, а потом из окна выбросить. Правильно я тебя понял?
Яркое солнце на несколько секунд промелькнуло в щели между тяжелыми портьерами начальственного кабинета и, осветив вспотевшее лицо Кулешова тусклым бутылочным бликом, спряталось за непроницаемой тканью.
Кожевников выпрямил спину.
– Не совсем, Анатолий Нилович. Если можно, я буду говорить по порядку.
– Именно по порядку и нужно, – подтвердил генерал. – Слушаю.
– Гольцева эта в краевой прокуратуре вольнонаемная. Работает уже полтора года. Занимается системным администрированием их сайта, а также нашего и еще разных, из районных прокуратур. По службе имеет допуск к самой конфиденциальной информации. Результаты ее спецпроверки были признаны удовлетворительными. К тому же ходатайствовал за нее один фраер из Генпрокуратуры, не принять было нельзя. Уж не знаю, кем московскому фраеру эта бикса приходится: любовницей, родственницей…
– Ты можешь хотя бы со мной человеческим языком изъясняться? – с неудовольствием перебил Кулешов. – Я ведь тебе не Юра Жадобин… С ним будешь по фене ботать…
– Извините. – На лице Кожевникова появилось виноватое выражение. – Забылся… Да, так по Гольцевой, значит. В прокуратуре – почти все наши люди, и с ними никогда никаких проблем не возникало. Вот они и заметили некоторые странности… м-м-м… технического свойства. Решили пробить, один следак мне позвонил. Я – к нему, проверил спецаппаратурой; оказалось, и его кабинет, и соседние нашпигованы подслушивающими и подсматривающими устройствами. Просчитали – кроме этой Гольцевой, поставить это оборудование и некому. Решили аккуратненько отследить – оказалось, она. А сука эта, видимо, профессионалкой была: сразу слежку почуяла… Сняла со своего компьютера жесткий диск и решила с ним удрать. А чтобы все, типа, по закону было, по мобиле позвонила в дежурную часть: мол, если что, мой вызов на пульте по-любому будет зафиксирован. Ну, отказывать бабе из краевой прокуратуры как-то неудобно, вот они и свистнули ближайшему патрульному экипажу ППС, который поближе к ней был – мол, разберитесь. Дебилы из ППС подъехали, поговорили и отстали. А я ее по-прежнему вел. Но когда она меня расколола, смысла шифроваться не было, потому и вел ее демонстративно. Связался через наших с теми самыми пэпээсниками, им было сказано, что это опасная преступница. Бикса эта… то есть, извините, Полина Гольцева, попыталась бежать. Я встал у входа в кафе, чтобы не удрала, пэпээсников отправил к черному входу. Остальное вы, Анатолий Нилович, и сами знаете…
