— Раздражительным.
— Именно.
— Ваш жених стал раздражительным, и по этой причине вы решили, что он вовлечен в преступную деятельность?
— Ну, не только поэтому, — огрызнулась она.
— Вы видели, как он совершил какое-то преступление, слышали, как он об этом рассказывал, или видели его результаты?
— Нет.
— Вы заметили, что у него появились шальные деньги?
— Нет.
Я постучал пальцами по столу:
— Получается, вы решили, будто ваш жених проворачивает какие-то левые дела только потому, что стал раздражительным.
Дженнифер Шеридан нетерпеливо вздохнула:
— Вы не понимаете. Мы с Марком знакомы с седьмого класса, а в девятом полюбили друг друга. Мы уже давно вместе. Я его люблю, а он любит меня, и я знаю его лучше, чем кто-либо другой в этом мире.
— Хорошо, — согласился я. — А улики у вас есть?
Она нахмурилась.
— Улики, — повторил я. — Например, вы нечаянно подслушали обрывок разговора. Или ненароком заглянули в его банковский счет. Какая-нибудь мелочь, которая поможет мне определить природу преступления.
Я не употреблял это словосочетание вот уже три или четыре недели.
— Вы что, издеваетесь надо мной? — возмутилась она.
У меня начала болеть голова. Похоже, уровень сахара в крови резко понизился.
— Нет, я пытаюсь заставить вас решить, чего вы хотите и почему. Вы утверждаете, что Марк Турман замешан в преступной деятельности, но у вас нет ничего определенного. Это означает, что вы просите меня установить слежку за копом. По природе своей все копы — параноики, а кроме того, они активно передвигаются по городу. Это будет вам дорого стоить.
У нее на лице появилось смущенное выражение.
— Сколько?
— Две тысячи долларов. Вперед.
Я видел, как она с трудом сглотнула.
— Вы принимаете «Визу»?
— Боюсь, что нет.
Она снова сглотнула.
— Это большие деньги.
— Да, большие, — согласился я.
Дженнифер Шеридан убрала фотографию Марка Турмана в сумку, достала красный кожаный кошелек и с отсутствующим выражением лица стала рыться в нем. Потом достала две двадцатки и положила передо мной на стол.
— Я могу заплатить вам сорок долларов сейчас, и сорок каждый месяц в течение сорока девяти месяцев.
— Боже праведный, мисс Шеридан! — воскликнул я.
Она сжала зубы и достала еще десять долларов.
— Хорошо, пятьдесят долларов.
Я поднял руки и подошел к стеклянной двери, ведущей на маленький балкон. Когда я снял этот офис, двери были раздвижными, из алюминия, но пару лет назад я заменил их на застекленные французские с медными ручками. Я открыл двери так, чтобы их не захлопнул ветерок, и тут заметил двух типов в коричневом седане без опознавательных знаков, стоящем на противоположной стороне улицы. За рулем сидел высокий парень со всклокоченными густыми волосами. Лицо его товарища, устроившегося на пассажирском сиденье, показалось мне довольно потрепанным. У того, что повыше, были длинные руки и жилистая шея, и он выглядел как Марк Турман. Сукин сын. Я отвернулся от двери и взглянул на Дженнифер Шеридан. Нет. Она ничего про них не знала.
— Марк сегодня работает?
Ее явно удивил мой вопрос.
— Да. Работает с понедельника по пятницу, с одиннадцати до шести.
— Он отрастил волосы с тех пор, как начал работать на КБР?
Дженнифер Шеридан улыбнулась, пытаясь понять, к чему это я клоню.
— Ну да. Ему пришлось, чтобы работать под прикрытием.
Значит, это действительно Турман.
Я вернулся к своему столу и посмотрел на нее. Я видел, как сильно она его любит. И доверяет, и даже подумать не может о том, что он будет за ней следить.
— Вы с Марком живете вместе?
Дженнифер Шеридан едва заметно покачала головой и покраснела.
— Мы об этом говорили, но решили подождать.
— Хм. Итак, вы думаете, что он от вас что-то скрывает, и хотите, чтобы я в этом разобрался?
— Да.
— А вдруг выяснится, что Марк Турман вовсе не тот, за кого вы его принимаете? Что, если я займусь этим делом и в результате ваше отношение к нему изменится? А заодно и его отношение к вам?
Дженнифер Шеридан слегка пошевелила губами, потом откашлялась и сказала:
— Марк — хороший человек, мистер Коул. Если он во что-то впутался, то наверняка не по собственной воле. Я ему доверяю, и я его люблю. Если узнаем, что у него неприятности, мы ему поможем.
Она явно все обдумала, прежде чем прийти ко мне. Может быть, потратила на это несколько ночей.
Я подошел к дверям и сделал вид, что поправляю их. Турман с приятелем продолжали сидеть в седане. Турман посмотрел наверх, но, увидев, что я вернулся на балкон, тут же опустил голову. Он еще не знал, что нельзя делать резких движений, но пара лет на этой работе научат его не совершать подобных ошибок. Ты как бы ненароком отворачиваешься, переводишь глаза на другой предмет, не двигая головой. Иногда просто смертельно опасно встречаться глазами со своим противником или с тем, за кем следишь.
Я снова сел за стол, и Дженнифер Шеридан спросила:
— Вы мне поможете, мистер Коул?
— Давайте сделаем вот что: я попытаюсь кое-что разузнать, чтобы понять, стоит ли заниматься этим делом. Если тут действительно нечисто, я за него возьмусь. Если все в полном порядке, то верну вам деньги и вы ничего не будете мне должны, — ответил я.
— Это было бы замечательно, — улыбнулась Дженнифер Шеридан.
На загорелой коже появились ямочки, сверкнули белые зубки, и мой офис наполнился теплом, словно из-под стола вдруг выглянуло солнце. Я вдруг обнаружил, что тоже улыбаюсь. Я написал расписку на сорок долларов на ее имя, пометив, что они внесены в счет одной тысячи девятисот шестидесяти долларов, которые она будет выплачивать в виде ежемесячных взносов. Я отдал расписку и десятку, а сорок долларов убрал в бумажник. Он не стал толще, чем был до этого. Может, стоит сходить в банк и разменять их на банкноты по одному доллару?
Дженнифер Шеридан достала из своей огромной сумки сложенный листок бумаги и протянула мне:
— Здесь адрес Марка, номер его домашнего телефона, номер машины и значка. Его напарника зовут Флойд Риггенс. Я пару раз с ним встречалась, и мне он ужасно не понравился. У него просто отвратительный характер.
— Хорошо.
Видимо, это Риггенс сидит в машине с Турманом.
Дженнифер Шеридан забрала у меня листок и что-то написала на обратной стороне.
— Мой адрес и номер рабочего телефона. Это прямая линия офиса мистера Биля, трубку всегда беру я, так что, если вы позвоните, именно я вам и отвечу.
— Отлично.
Она поднялась с кресла. Я тоже. Дженнифер Шеридан протянула мне руку, и я ее пожал. Мне показалось, что мы стали участниками соревнования, кто шире улыбается.
— Спасибо вам, мистер Коул. Это очень важно для меня.
— Элвис.
— Элвис.
Она еще шире улыбнулась, собрала свои вещи и ушла. Было двенадцать сорок шесть, и я перестал улыбаться. Сел за стол и взглянул на листок с информацией о Марке Турмане и Дженнифер Шеридан, потом убрал его вместе с копией расписки в верхний правый ящик стола.
Затем я откинулся на спинку кресла, задрал ноги повыше и спросил себя, почему Марк Турман и его партнер с отвратительным характером в рабочее время следят за Дженнифер Шеридан. Мне это не понравилось, но довольно скоро я получил ответ на свой вопрос.
В двенадцать пятьдесят две Марк Турман и Флойд Риггенс вошли в мой офис.
Они не сорвали дверь с петель и не влетели в офис с пистолетами в руках, как Крокетт и Таббс из «Полиции Майами», но и стучать не стали.
Первым появился Флойд Риггенс. Он был лет на десять старше Турмана и примерно на шесть футов короче. Приземистый, широкоплечий, с обветренным лицом. Даже не посмотрев на меня, он продемонстрировал свой значок и направился к кабинету Пайка.
— Там пусто, — сообщил я, но он проигнорировал мое замечание.
Марк Турман вошел вслед за ним и сразу же бросился на балкон, словно парочка колумбийских наркобаронов только что выскочили из моего кабинета и теперь висят, зацепившись за стену, а ему не терпится их схватить. В жизни он оказался крупнее, чем на фотографии, и был одет в выцветшие рабочие брюки хаки и красную фуфайку с надписью «УНИВЕРСИТЕТ ЛАНКАСТЕРА». Тридцать четвертого размера. А еще он выглядел моложе, с легким налетом сельской невинности, какую редко встретишь у полицейских. Почти как Ронни Говард в «Драгнете».[1] Он был совсем не похож на преступника, но, с другой стороны, кто знает, как выглядят преступники.
Риггенс вышел из кабинета Пайка и хмуро уставился на меня. У него были красные опухшие глаза, и даже на расстоянии я почувствовал, что от него несет виски. Может, на самом деле вид у него вовсе не потрепанный. Хм. Может, у него вид пьяницы?
— Нужно поговорить о девушке, — заявил Риггенс.
