Полковник Ромодановский и подполковник Волченков вышли, оставив старшего лейтенанта для приватной беседы с генерал-лейтенантом Апраксиным.
– Ты, старлей, что-нибудь чувствовал, когда тебя сюда вызвали. Или даже чуть раньше, когда мы о тебе здесь разговаривали? – спросил генерал.
– Весна была, товарищ генерал...
– Извини, я сегодня не пил, и точно знаю, что сейчас середина осени.
– В душе, товарищ генерал, была весна. Вам знакомо это ощущение? Чувствуешь какое-то обновление, ждешь перемен. Я сегодня на крыльцо вышел и увидел, как ветром березу повалило, из-за чего провода оборвались. Вся улица минимум на сутки без электричества осталась, а я даже не расстроился. Обновления жду...
– Вот я и привез тебе обновление. Приехал с предложением сменить место службы.
Старший лейтенант Радимов ничего не ответил, ожидая продолжения.
– Ты, конечно, ничего не слышал о Департаменте «Х». – Слова генерала прозвучали не как вопрос, а как утверждение.
– Никак нет, товарищ генерал. Не слышал, – ответил Костя.
– Это новая, только еще создаваемая структура, и о ней мало кто знает. Командование ГРУ узнало только из шифрованного письма правительства.
– Извините, товарищ генерал, можно вопрос?
– Спрашивай.
– Если я правильно понял, вы предлагаете мне перейти на службу в Департамент «Х»?
– Именно так. Ты правильно понял.
– И распроститься со спецназом ГРУ? Вообще с ГРУ?
– Вообще распроститься с Министерством обороны.
– Это новая структура ФСБ?
– Нет. И не ФСБ, и не СВР[2], и даже не ФСО[3]. Просто Департамент «Х». Большего сказать пока не могу, не имею права. Департамент подчиняется напрямую правительству. В качестве некоторой компенсации обещаю примерно двукратное увеличение жалованья и повышение в звании сразу после прохождения испытательного срока. А не пройдешь испытательный срок, твое место и твоя должность остаются за тобой.
– Но я же не могу просто так взять и перейти неизвестно куда. Я даже не знаю, какие буду исполнять обязанности.
– Не будет только командных обязанностей, а в остальном приблизительно все то же, что и в спецназе ГРУ. Личный состав мы подбираем особый, с определенным даром. Именно он будет нужен при исполнении служебных обязанностей в Департаменте.
– А что говорит мое командование? – поинтересовался старший лейтенант.
– Командование громко вздыхает. Но оно получило приказ содействовать моей миссии и потому возражать не может. Замечу, что для тебя лично это большое повышение. Ну, и Москва тоже кое-что значит, поскольку служба будет проходить непосредственно в столице.
– Вот уж где я меньше всего хотел бы жить и служить... – вздохнул Радимов. – Терпеть не могу суету и беготню. Только у меня просьба, товарищ генерал. Не говорите моей жене, пока я сам для себя не решу. Ведь Москва – предел ее мечтаний. Сколько я могу думать?
– Желательно, чтобы я получил ответ до завтрашнего утра. Утром я уезжаю.
– Да, маловато.
– Хорошенько подумай и прислушайся к себе. Могу пообещать, что служба будет нелегкой, но чрезвычайно интересной.
– Ну, хотя бы намекните, товарищ генерал, на функциональные обязанности. Чтобы принять правильное решение, я должен знать, с чем придется иметь дело.
– Твоя должность будет называться «офицер-испытатель». Придется часто работать и совместно со спецназом ГРУ в качестве страховки. Повторяю, я рекомендую прислушаться к своим внутренним ощущениям, и правильное решение придет. Я уверен. – Генерал поднялся, давая понять, что разговор окончен.
Радимов продолжал сидеть в задумчивости, взгляд его был устремлен в одну точку. Вдруг он встрепенулся, тоже встал и, вытянувшись перед генералом, сказал:
– Я согласен, товарищ генерал. Кажется, я сейчас что-то увидел, только еще не понял, что это было. Но такое, чего не видел никогда...
2. КАПИТАН ТАМАРА СТАВРОВА: НЕ ГОВОРИТЬ, ЧТОБЫ СЛЫШАЛИ
– Медицинскую книжку, – отложив ручку в сторону, сказала она по-деловому сухо.
– У меня ее нет. Я вообще-то не местный, я из Москвы.
– Понятно. Так выписали бы в регистратуре. Ну да ладно. Что у вас такое экстренное произошло, что потребовалось попасть ко мне, к тому же, кажется, без талончика. – Она чуть устало посмотрела на пациента, и он сразу оценил ее властный, будто приказывающий взгляд, даже почувствовал в ногах легкую вялость.
– Со мной ничего не случилось, – сказал пациент. – Возможно, случится, но с вами...
Взгляд ее стал еще тяжелее.
– Вижу, у вас действительно ко мне серьезное дело. Слушаю вас. Не напрягайтесь. Я не буду на вас воздействовать. Не напрягайтесь...
Капитан медицинской службы попала в самую точку. Гость или пациент, она еще не поняла, кто это, настолько боялся воздействия сильного психотерапевта, самого сильного, какого ему смогли предложить, что его внутреннее сопротивление возможности суггестии[4] было весьма очевидным.
– Представиться можно? – спросил он.
– Желательно.
– Генерал-лейтенант Апраксин.
– Министерство внутренних дел? – Поскольку капитан Тамара Васильевна Ставрова служила в поликлинике областного управления внутренних дел, она заподозрила, что к ней пожаловал кто-то из московского начальства.
– Нет.
– Тогда какое отношение вы имеете к нашей поликлинике? Кто-то пристроил? Извините, но я не принимаю посторонних посетителей. И не потому, что я человек недобрый или не уважаю свое руководство, просто у меня не хватает времени на всех моих постоянных больных. Я ведь ему не лекарства выписываю, а провожу долговременное психотерапевтическое лечение. Извините.
– Я не больной, Тамара Васильевна. Я прибыл к вам с деловым предложением. Ваше руководство в курсе дела, но я попросил не предупреждать вас, поскольку хотел первоначально составить о вас собственное мнение.
Она помолчала несколько секунд, соображая, что может означать такое странное вступление, но так ничего и не придумала, только сказала:
– Продолжайте. Я слушаю вас.
– В настоящее время я представляю новую силовую структуру, называемую условно Департамент «Х». Вы о ней пока ничего не слышали. Об этой структуре знает очень мало людей, и хорошо, если будет знать как можно меньше.
– Департамент «Х» подчиняется Министерству внутренних дел?
– Нет. Мы самостоятельная структура достаточно высокого уровня и входим в подчинение непосредственно кабинету министров, как и ваше нынешнее министерство.
– Однако я по-прежнему не понимаю, какое могу иметь отношение к вашему Департаменту.
– Самое непосредственное. Нам рекомендовали вас, как сотрудника, чей послужной список и деловые качества нас вполне удовлетворяют.
– Я ничего не могу вам ответить, поскольку не готова к такому разговору. Вы предлагаете мне аналогичную должность в своем Департаменте?
– Нет. Мы предлагаем вам должность офицера-испытателя.
Ставрова удивленно пожала плечами и ответила с некоторым легким смешком:
– Что это такое? Что я буду испытывать? Если соглашусь, конечно.
Генерал, расслабившись, откинулся на спинку стула и постарался несколько смягчить тон разговора.
– А вот этого я вам пока сказать не могу. Не имею права разглашать то, чем будет заниматься наш Департамент.
– Кот в мешке, грубо говоря...
– Да. Но со своими плюсами. Во-первых, смена места жительства. Москва не самый плохой город для проживания.
– Спорный вопрос, если не сказать, что очень спорный. Есть, конечно, в Москве свои плюсы, но минусов гораздо больше. И я, честно говоря, туда не рвусь. Если бы разговор шел, скажем, о профессиональном росте, я могла бы подумать. А так...
– Насколько я знаю, в настоящее время, капитан, вы занимаетесь реабилитацией бойцов, воевавших в «горячих точках».
– Так точно, товарищ генерал.
– Сами в «горячих точках» не были, хотя дважды писали рапорт с просьбой отправить вас с очередной группой на Северный Кавказ.
– Так точно, товарищ генерал. Мне надо было изучить на месте, с какими ситуациями приходится иметь дело бойцам.
– Похвальное желание. Однако вы и сами, как я понимаю, хороший боец. По крайней мере хороший спортсмен-боец.
– У меня второй дан по карате-кекусинкай.
– Профессиональный рост, о котором я говорю, несколько отличается от профессионального роста кабинетного психотерапевта. Я предлагаю вам должность боевого офицера спецназа, и вы сможете использовать ваш талант психотерапевта в боевых условиях.
– Я не очень понимаю, как можно использовать гипноз в боевых условиях.
– Мне говорили, что помимо классического вы прекрасно владеете эриксоновским и цыганским гипнозом.
– Да, у меня есть определенные навыки в этих методах.
– Не сомневаюсь, что вы кое-что слышали о так называемом методе НКВД, разработанном и созданном по приказу Берии во время войны.
– Очень смутно знакома, больше по слухам, и сильно в них сомневаюсь.
– Напрасно. Такой метод существует и хорошо зарекомендовал себя во многих серьезных ситуациях. Обучение этому методу – разве это не профессиональный рост?
