Середин сразу увидел Шрамко.
Тот тоже смотрел в его сторону, но видеть товарища не мог. На полосе препятствий темно, на посту же светят два прожектора. Середин достал из кармана маленький, но довольно мощный фонарь, направил его на Шрамко и трижды моргнул. Три короткие вспышки — запрос, может ли часовой ответить. Увидел в ответ две короткие, длинную, с задержкой, и вновь короткие вспышки. Сигнал — да. То есть он на посту один, можно подойти.
Роман аккуратно приподнял кусок колючей проволоки, проскользнул под ней и, оказавшись на посту, подбежал к Шрамко.
— Двадцать минут третьего. Чего задержался? Уснул? — показывая на часы, недовольно проговорил тот.
— Какой там! Хотел уже свалить, как дежурный по училищу явился.
— Борода? Серьезный мужик. Ничего не заметил?
— Если бы заметил, разве я проскочил бы?
— Не проскочил бы. Ладно, давай двигай быстрее, Дуб предупредил через третий пост, что Борода пошел проверять парк боевых машин, оттуда точно сюда придет.
Дуб — разводящий, командир отделения Шрамко сержант Валерий Дубинин. Нормальный парень, отличник, между прочим, а Дубом прозвали из-за фамилии. У каждого имелось свое прозвище. Шрамко иногда называли Шрамом, Середина — Середой, взводного, что сейчас исполнял обязанности начальника караула, старшего лейтенанта Чубатова — Чубом, ротного капитана Черненко — Черенком или Генсеком, по фамилии одного из бывших руководителей Советского Союза, и так далее, от рядового до начальника училища. Традиция.
— Понял, Дим, понял!
— На «железке» поаккуратней!
— Само собой.
— Ремень взял?
— Взял.
— Это правильно, с ним ночью спокойней как-то в городе.
У многих курсантов имелся в запасе ремень с бляхой, на котором была выдавлена звезда. Бляху затачивали, и она, на мягком кожаном ремне, наматываемом на руку одним движением захлеста, была грозным оружием. Особенно против придурков, вооруженных ножом, битой или «травматом». Штатские в большинстве своем знали об этом и, перед тем как наехать на курсанта, высматривали, есть ли у него ремень.
— Ты, если что, предупреди сменщика обо мне, а то вдруг опоздаю, и жди твоей следующей смены четыре часа. Чистое «попадалово».
— Ладно, но ты постарайся не опоздать.
— Постараюсь.
— Удачи, и привет Алине!
— Передам.
Середин подбежал к бетонному забору, легко, как на полосе препятствий, перемахнул через него, перебежал дорогу и спустился к железной дороге. По ней до коттеджного поселка дольше, но безопасней, по крайней мере, гарнизонные патрули не шатались. Набрав полные легкие свежего воздуха и резко выдохнув, Роман побежал по ровной части насыпи. Вскоре мимо прошел грузовой состав, взвизгнув сиреной, пролетела в попутном направлении электричка. Пять с лишним километров Середин преодолел за двадцать пять минут и в 2.50 двинулся в рощу, что примыкала к тыловым заборам коттеджного поселка, и, выйдя прямо к усадьбе Ухватовых, остановился, переводя дыхание, и взглянул на часы — ровно три часа. Алина просила подойти именно к трем, он на месте, а ее нет. Но это еще ничего не значит, ей гораздо сложнее выйти из дома и пройти садом до тыловой калитки, чем ему пробежать пятикилометровый кросс по железной дороге. 3.15. Ситуация та же. Роман и до этого волновался, сейчас же он начал нервничать. В голове вертелся один и тот же вопрос: что случилось?
Внезапно слева из-за поворота выехала черная «Хонда», осветив фарами дорогу и часть рощи, и остановилась прямо между ним и забором усадьбы Ухватовых.
Середин сразу почувствовал опасность, и рука его легла на ремень, скрытый курткой.
Из автомобиля вышли четверо. Трое парней и девушка, впрочем, раскрашенное чучело девушкой можно было назвать условно. Все четверо были одеты одинаково: черные туфли, у девицы с каблуками, черные кожаные брюки в обтяжку, черные майки с белыми двойными молниями, знаком принадлежности к какой-то радикальной организации. Знак сильно напоминал тот, который носили гестаповцы в фашистской Германии. Парень, что был за водителя, встал у дверки, не отходя от машины, второй зашел слева, третий парень и девица справа.
Середин оценил угрозу. Пацаны посещают спортивный зал, но лишь для того, чтобы качаться, возможно, они еще и в бассейне плавают, держат вес, но вот о рукопашном бое понятия не имеют, не так расставились, как надо.
— Привет, солдатик! — рассмеялся один из парней.
— Это тебе предстоит отслужить срочную, если не отмажут, а мне таким чмо командовать, — спокойно ответил Роман.
— Ух ты, командир нашелся! Чего или кого ждем, командир?
— Твое какое дело?
— Интересно.
— Гуляю я здесь. А вы ехали бы своей дорогой! Здоровее будете.
Девица обернулась к старшему, который легко угадывался в парне, судя по всему, владельцу машины:
— Эдя! Этот сапог борзеет, тебе не кажется?
Середин вздрогнул. Только что он услышал голос Алины, но принадлежал этот голос раскрашенной индейцем девице. И тут все стало понятно. Его выманили сюда, и Эдя — не кто иной, как Рудин Эдуард, выбранный отцом Алины в ее женихи.
— Помолчи, Оса! — крикнул Эдуард девице и снова взглянул на Середина: — Я думал, командиры умными должны быть. Ну, по крайней мере не лохами. А ты лоханулся, курсант. Повелся на такой дешевый развод. Разве вышла бы Алина ночью одна из дома?
— Значит, от имени Алины мне звонила эта крашеная сучка?
— Ты за базаром-то следи, сапог, а то ответить придется.
— Ясно, — вздохнул Роман. — Ладно, будем считать, я лоханулся, что дальше?
— Дальше? — переспросил Эдик и повернулся к тому, что стоял справа от курсанта: — Киря, передай корешку то, что просили передать Максим Юрьевич и Лариса Сергеевна.
— Ага, это мы с удовольствием.
Подойдя вплотную к Середину, Киря вдруг без замаха нанес ему довольно сильный удар в лицо. И вынес бы челюсть, если бы не реакция курсанта. Роман успел отклониться влево, и кулак прошел вскользь. Середин устоял бы, но сделал шаг назад, и левая нога провалилась в яму для сбора павшей листвы. Упав на спину, он сдернул с пояса ремень и одним движением намотал его на правую руку. К несчастью для неизвестных, они этого в темноте не заметили. Раздраженный тем, что удар не получился, Киря решил прыгнуть на лежачего, чтобы нанести удар ногами, но Роман уже был готов к бою. И, как только Киря прыгнул, откатился в сторону, взмахнув правой вооруженной рукой. Заточенная бляха рассекла штаны и кожу неудавшегося бойца. Из раны брызнула кровь, а от боли и неожиданности Киря завалился на бок. Середин вскочил, и перед ним оказалась бросившаяся тигрицей девица. С ней проще, выставленная вперед рука, и Оса сама налетела раскрашенной физиономией на кулак. Рухнула на спину и потеряла сознание.
— Мочи его, Юрок! — истерично выкрикнул Эдик.
Но взмах вооруженного бляхой курсанта заставил бандита схватиться за руку, которая мгновенно обагрилась кровью, и сесть на корточки. Удар ногой опрокинул его навзничь.
Эдик, поняв, что игра проиграна, бросил своих товарищей и, запрыгнув в «Хонду», рванул по дороге к крайним участкам.
Рома успел запомнить номера и даже сделать вмятину в заднем крыле, метнув вдогонку машине увесистый камень.
Главарь сбежал, его подельники корчились на полянке. Девица уж пришла в себя и тряхнула головой.
— Мне «Скорая» нужна! — простонал Киря.
— Мне тоже, — вторил ему Юрок.
— Ничего, сейчас поговорим, и обратитесь за помощью к господину Ухватову, благо до его усадьбы несколько шагов.
— О чем говорить? — взвизгнула Оса.
— Ну, к примеру, почему вас кинул Эдик? Он же должен был вам помочь.
— Эдя никому ничего не должен, это ему все должны. Блин, у меня же теперь нос распухнет и синяки под глазами будут, — уже совсем другим тоном проговорила девица.
— Зато не придется краситься. Но мне плевать, что с тобой будет, я хочу знать, кто принял решение заманить меня сюда и избить? Сам Эдя?
— Не-е, — ответил Киря, — это его Ухватов научил. Он знает, что ты встречаешься с Алиной. А та, хоть во всем и поддакивает отцу, да только себе на уме. Ну, он и спросил Эдика, мужик тот или нет? В его, мол, время соперника ловили и метелили так, что он навсегда забывал дорогу к девушке. А оказывался слишком упертым, так мочили. Ну, Эдя сказал, мол, все понял, но надо, чтобы курсант, ты то есть, не смог хотя бы сутки общаться с Алинкой, и тот пообещал. Тогда Эдя собрал нас, Оса сработала под Алинку, ты пришел, мы подъехали…
— И в результате оказались биты.
— Кто ж знал, что ты такой шустрый и с ремнем.
— Так кто из нас лох получается? Вы или я?
— Ну, мы, — буркнул Киря.
— Че ты языком треплешь, Киря? Неприятностей хочешь? — повернулся к нему державшийся за руку Юрок.
— А у меня неприятности уже есть. Порезы долго заживать будут. Да и тебе придется с лангеткой походить. А все из-за чего? Из-за того, что Эдя слишком много на себя взял. Один курсантик против троих качков! А где был третий, когда курсантик положил двоих!
