— И в результате оказались биты.
— Кто ж знал, что ты такой шустрый и с ремнем.
— Так кто из нас лох получается? Вы или я?
— Ну, мы, — буркнул Киря.
— Че ты языком треплешь, Киря? Неприятностей хочешь? — повернулся к нему державшийся за руку Юрок.
— А у меня неприятности уже есть. Порезы долго заживать будут. Да и тебе придется с лангеткой походить. А все из-за чего? Из-за того, что Эдя слишком много на себя взял. Один курсантик против троих качков! А где был третий, когда курсантик положил двоих!
— Троих, — добавила девица, — или я, по-вашему, легким испугом отделалась?
— С вами все ясно, — сказал Середин. — Хотите, двигайте к усадьбе Ухватова, но сомневаюсь, что он вас на порог пустит, даже если вы все кровью истекать будете, или же «Скорую помощь» вызывайте, сюда она подъедет быстрее, чем подойдет охранник Ухватова. Но один совет: держитесь от меня и Алины подальше, в следующий раз жалеть никого не буду. Да и от Эдика лучше отвалите. Он же сынок местного олигарха, ему позволено все, да вот только руками таких пешек, как вы. А надо отвечать, кто на зону пойдет? Эдик?..
— Ага, он пойдет! Пахан в момент отмажет, — проговорил Киря.
— Вот и включите мозги. А я пошел, некогда мне тут с вами. Спокойной ночи, малыши!
Середин вышел на железную дорогу, посмотрел на часы. «Свидание» немного затянулось, и вновь ему предстоял кросс. По пути он забросил в вагон с щебенкой грузового состава, следовавшего от Переславля в южном направлении, ремень. Теперь он мог оказаться ненужной уликой, так что пусть едет на юг, а он новый на складе отыщет. Начальник склада — свой человек.
Без десяти четыре Середин вышел к училищу, взобрался на брошенное строение, служившее когда-то то ли складом, то ли конторой, откуда был виден весь четвертый пост.
Курсант Шрамко явно нервничал, отмеривая шаги возле караульной вышки. Еще десять минут, и его сменят. Удастся ли передать сменщику информацию по Середину, который так некстати опаздывал? Роман выхватил фонарик, трижды мигнул. И тут же ему ответил сигнал прохода. Середин перемахнул забор.
— Ну, ты что, Рома? Не мог от зазнобы оторваться?
— Не было зазнобы.
— Не понял?
— Корешки ее назначенного отцом «женишка» в роще поджидали, пришлось помахаться.
— У тебя щека кровоточит.
— Задел один урод.
— Ладно, потом поговорим, вали на полосу препятствий, а то сейчас Дуб смену приведет.
— Побежал.
— И аккуратней, Бородин в это время засады устраивает.
— Ничего. Спасибо, Дим.
— Вали!
Середин прополз через колючую проволоку, вышел на полосу препятствий. Теперь торопиться было некуда, надо аккуратненько пробраться до тыловой стороны казармы. Окно открыто, через него в кубрик, ну, а дальше — все, уличить его в «самоходе» не получится.
Сегодня Середину везло. Только он прошел «зеленой» зоной общежитие, как на углу казармы за деревом заметил дежурного по училищу. Тот занял хорошую позицию, но для контроля территории между парком боевых машин и старой столовой, место, которое используют курсанты, уходящие в «самоход».
Полковник смотрел на освещенную дорогу, и Роману пришлось ползком добираться до казармы. Это ничего, нормально, курсанта научили перемещаться бесшумно. Но как подняться, открыть окно и прошмыгнуть в кубрик без шума? Одна рама точно скрипнет. И опять ему повезло. На какое-то мгновение дежурный по училищу прошел за угол, а когда вернулся на исходную, курсант Середин был уже в кубрике. Быстро раздевшись до трусов, положив спортивный костюм на подвесную сетку, фонарь в тумбочку, кроссовки под нее, он вышел в коридор. Дежурный по роте сержант Василько сидел на подоконнике бытовки и сразу повернулся на шум:
— Ты?
— Я, Сеня!
— Нормально сходил?
— Как видишь.
— Я вижу, что у тебя кровоточащая ссадина на щеке. С кем схлестнулся?
— Мало ли уродов в городе?
— Это точно, но завтра на утреннем осмотре у ротного возникнут к тебе вопросы по поводу этой ссадины.
— Скажу, что с брусьев сорвался.
— Ну да, ты еще ляпни, что о косяк двери, когда в туалет шел, ударился, — усмехнулся сержант. — Это сказки для первого курса, Генсека на этом не проведешь.
— Ты предлагаешь рассказать все, как было?
— Соскучился по «губе» — рассказывай.
— Что ты предлагаешь?
— А что мне предлагать? Я бы сказал, что споткнулся в проходе о ботинок и загремел на тумбочку, но для этого надо, чтобы парни подтвердили. Версия, конечно, не ахти, но лучше, чем брусья.
— Ты прав, так и сделаю. А ты повнимательней будь, — предупредил Середин сержанта, — Бородин стоит на углу торца казармы. Вычисляет тех, кто пойдет от старой столовой или санчасти.
— Ну и хитер! И ведь поймает кого-нибудь. Туда трое со второго курса ушли, как раз время возвращаться. Ладно, пройдусь и я по территории, покажу, что службу бдим.
— Давай, а я в туалет, и спать. Хоть полтора часа, но мои. Все, Сень, пошел.
— И я пошел.
Дежурный по роте вышел на крыльцо, а Роман, вымыв лицо и ссадины холодной водой из крана умывальника, лег в кровать. Когда прогремела команда «Рота, подъем!», он так и не понял, спал или нет, ему показалось, что прошло всего несколько секунд, как он приложился головой к подушке.
На построении ротный сразу заметил его ссадину и скомандовал:
— Курсант Середин, ко мне!
Роман успел поговорить с товарищами, чтобы те подтвердили, что он случайно ударился о прикроватную тумбочку. Над версией посмеялись, но подтвердить согласились. Все же взвод — это одна семья. Конечно, и в ней иногда появлялись подлецы, но тех быстро отучивали «крысятничать» или стучать.
Середин подошел к командиру строевым шагом, приложил руку к виску:
— Товарищ капитан, курсант Середин…
— Отставить! — отмахнулся капитан Черненко и показал на щеку: — Что это?
— Ссадина.
— Вижу, что не засос. Откуда?
— Да вчера перед отбоем споткнулся о берцы, у нас же проход узкий, не заметил, а в руках куртка, подворотничок только пришил, ну, и загремел между кроватями прямо в тумбочку.
— И кому ты, курсант, лапшу на уши вешаешь? Это ты пропагандисту, что из института после военной кафедры в армию пришел, рассказывай. С кем, почему подрался?
— Не дрался я ни с кем. А если бы подрался, то разве стал бы гнать такой наивняк, товарищ капитан? Уж придумал бы что-нибудь правдоподобнее.
— Ничего не меняется в этом мире, — поправляя фуражку, усмехнулся командир. — Я имею в виду учебу в училище. Одни и те же залеты, одни и те же оправдания. Свидетели того, как врезался в тумбочку, есть?
— Так точно, человек пять видели, может, больше. Да вы у ребят спросите.
— Ты своей жене будешь указывать, что сварить на обед.
— Извините.
— После завтрака — в санчасть. Пусть медики справку выпишут о причине повреждения, заодно обработают ссадину. Справку вместе с объяснительной и докладными свидетелей мне на стол в канцелярию. Вопросы?
— Никак нет!
— Встать в строй!
— Есть! — Середин четко развернулся и, чеканя шаг, направился к шеренге взвода.
Он сделал, как приказывал ротный, и думал, что на этом все закончится, но ошибся. Во время занятий в лекционный зал вошел начальник кафедры. Рота по команде преподавателя встала, приняла положение «смирно».
— Вольно, — сказал полковник и, осмотрев зал, объявил: — Курсант Середин, за мной!
Роман вышел под сочувствующими взглядами товарищей.
В коридоре начальник кафедры приказал:
— Бегом марш в штаб! Вас, курсант Середин, вызывает начальник училища.
— Сам генерал? — вырвалось у Середина. Чего-чего, а этого он не ожидал.
— У нас один человек носит генеральские погоны. Бегом марш, курсант!
В фойе штаба Романа встретил помощник дежурного по училищу.
В общем-то, помощником должен был заступить командир роты, от которой назначался караул, наряд по столовой и весь основной внутренний наряд, но что-то изменилось, и помощником дежурного заступил командир девятой роты, недавно прибывший из войск старший лейтенант.
— Середин?
— Так точно, товарищ старший лейтенант.
— Приведи себя в порядок, оправься. Что натворил-то?
— Да ничего вроде.
— Вот именно, что вроде. А может, дома случилось что?
— Не знаю, меня никто ни о чем не предупреждал.
— Ладно, двигай в кабинет начальника училища. Ради твоей персоны он перенес утреннее совещание с заместителями.
— Есть!
Середин прошел к отсеку, огороженному красной парадной лентой, на пьедестале которого стояло Боевое знамя с часовым первого поста в парадной форме, отдал честь знамени и двинулся к приемной. Молодая девушка-прапорщик подняла над очками слегка накрашенные глаза:
— Курсант Середин, десятая рота?
— Так точно!
