— Не стоит.
Никифоров достал из кармана несколько фотографий и передал их Добрынину. Тот просмотрел их, быстро выбрал одну и протянул ее Никифорову.
— Вот этот.
Никифоров забрал фотографии, положил в один карман отобранную Добрыниным фотографию, а в другой — остальные и поднялся.
— Спасибо, Владимир Иванович. Благодарю за сотрудничество.
Добрынин засмеялся и шутливо ответил:
— Э-э, нет! «Спасибом» вы не отделаетесь. Придется и вам помочь мне, когда понадобится!
— С удовольствием! — ответил Никифоров. — Если это, конечно, не связано с государственной изменой.
— Господь с вами, Виктор Петрович!
Никифоров сел в машину и достал фотографию.
— Ну, как? Удачно побеседовали? — поинтересовался Сучков.
— Удачней не бывает! — заверил Никифоров, разглядывая опознанное Добрыниным лицо на фотографии и улыбаясь. Вот она, ниточка, не оборвалась! Прав Хладов в своих подозрениях. Человеком, нанявшим Добрынина для слежки за Охотником, был не кто иной, как майор Котов.
15 августа 1994 года, 23.45.
Григорьев курил уже третью сигарету за последние полчаса. Охотник исчез за дверями отделения милиции, и Григорьев терялся в догадках, что он мог там делать. Одно он знал точно: его, Григорьева, группа захвата утеряла инициативу и теперь следующий ход сделает Охотник. Оставалось только ждать этого хода.
— Лис-8 — Людвигу. Только что я слышал автоматную очередь, с территории отделения милиции на большой скорости выехала патрульная машина и движется в сторону парка. В отделении какая-то суета. Как поняли?
— Вас понял! — отозвался Григорьев. Его перебил «телефонист», что-то лихорадочно записывавший на листке бумаги.
— Только что передали по милицейской волне всем патрульным машинам: неизвестный напал на милиционера, овладел автоматом, захватил патрульную машину! Вот номер.
Вот он, ответный ход! Григорьев схватил листок бумаги, переданный «телефонистом».
— Людвиг — всем мобильным группам! Перекрыть выезды из Лианозова на МКАД и в сторону центра! Задержание по форме «ноль»! Объект в милицейской патрульной машине номер…
Григорьев взглянул на карту. Он боялся, что Охотник, пользуясь темнотой, попытается скрыться в Лианозовском парке и располагавшихся в нем дачах. Секунды щелкали в мозгу ударами пульса.
Но угнанная патрульная машина внезапно появилась на пересечении Череповецкой и Абрамцевской улиц. Там ей на хвост села «мобильная группа Б». На пересечении Абрамцевской и Илимской машина не удержалась на повороте и врезалась в автобусную остановку. Выскочивший из машины человек с АК-74 в руке был немедленно расстрелян в упор мобильной группой.
Командир группы подошел к телу и перевернул его на спину. Потом достал из кармана фотографию.
16 августа 1994 года, 00.10.
Григорьев принял доклад от командира группы, откинулся на спинку кресла, закурил и закрыл глаза. Потом связался с Лисом-8.
— Ну как, задержали его? — спросил тот.
— Это не он, — ответил Григорьев. — Так что держите отделение под наблюдением. Будем ждать указаний от руководства.
И он доложил обстановку Никифорову. Тот молча выслушал его и отрывисто бросил:
— Наблюдение не снимать до моего указания. Я еду в отделение.
Григорьев взял со столика мятую пачку сигарет «Bond». Однако все сигареты уже кончились, — пришлось стрельнуть у «телефониста» «Яву». Он приготовился не спать до утра, однако около двух часов ночи Никифоров приказал всем сворачиваться.
— Завтра жду вас к двенадцати, — сказал он Григорьеву. Григорьев облегченно вздохнул: есть шанс выспаться. Как всегда в минуты крайнего переутомления, он впал в странное состояние отрешенности от окружающей действительности. Сейчас его совершенно не волновал завтрашний «разбор полетов»: хотелось только спать, наплевав на все эти засады и погони. И забыть хотя бы до полудня о проваленной операции, неизвестно куда подевавшемся Охотнике и лежащем в рефрижераторе трупе Лиса-2.
16 августа 1994 года, 03.20.
Никифоров сидел в кабинете Хладова. Хладов явно не ложился всю ночь. Глаза его покраснели, а краешек ногтя указательного пальца совсем пожелтел от никотина. В урне для бумаг валялись две пустые коробки от папирос «Герцеговина Флор». Откуда их брал Хладов, неизвестно, — вроде уже несколько лет, как исчезли эти папиросы из продажи. «Наверное, еще доперестроечные запасы, — решил Никифоров. — Впрочем, скорее свидетельство обширности связей как одной из сторон могущества. Способность иметь то, чего нет ни у кого, — это тоже непременный атрибут реальной власти!»
— Совершенно нелепая случайность, — говорил Никифоров, глядя на начальственную переносицу. — Задержанный патрульной машиной неизвестный прямо возле отделения милиции оглушил милиционера, завладел оружием и попытался скрыться на той же патрульной машине. И случилось это буквально через полчаса после приезда Кузнецова в отделение. Естественно, создалось впечатление, что именно Кузнецов пошел на прорыв. Ну и… Конечно, наблюдение с отделения Григорьев не снимал, но Кузнецову удалось воспользоваться общей суматохой и скрыться. Во всяком случае, когда спустя сорок минут я приехал в отделение милиции, то Кузнецова уже там не было. Сержант, который привез Кузнецова, подтвердил этот факт. По его словам, Кузнецов собирался заявить о краже. Последний раз этот сержант видел Кузнецова минут за пять до выстрелов: тот сидел на втором этаже в приемной и писал заявление. Но дежурному Кузнецов ничего, естественно, не передал. Я полагаю…
— Какую версию вы выдали по поводу действий «мобильной группы Б»? — перебил его Хладов.
— Сотрудники спецназа ФСК проводили учения, случайно услышали сообщение дежурного по рации, а незадачливый похититель выехал прямо на них. Но тут все чисто: похититель ранил милиционера, был вооружен автоматом… Прессе сообщат, что его обезвредили сами милиционеры, — я уже договорился.
— Что с Котовым? — осведомился Хладов.
— Теперь ясно, что именно Котов нанял людей из детективного агентства следить за Кузнецовым. Я не стал ставить «наружку», чтобы не спугнуть Котова. Его телефоны по-прежнему на контроле.
Хладов достал новую коробку «Герцеговины», распечатал ее и, постукивая папиросой по крышке, заметил:
— Если Котов нанял людей для слежки в агентстве, основанном бывшими работниками МВД, — значит он ведет игру в интересах кого-то не из нашего ведомства.
Хладов закурил, выпустил струю дыма и продолжил:
— Если сопоставить все с длительными командировками Котова в Таджикистан, сферу его служебных интересов, то становится очевидным: Котов связан с наркомафией.
— По-вашему, Кузнецов тоже связан с наркомафией? — спросил Никифоров.
— Кузнецов служил в Афганистане, бывал в Душанбэ, Баку, — ответил Хладов. — Вполне возможно, что он вступал в контакт с наркодельцами.
Никифоров чувствовал, что для Хладова эта связь очевидна. Только он не хочет рассказывать подробности. Явно Хладов знает о Кузнецове гораздо больше, чем Никифоров, и не хочет делиться информацией. Почему? Не потому ли, что Хладов знает, — или по меньшей мере догадывается, — на кого работает Котов?
Хладов тем временем задумчиво смотрел перед собой невидящим взглядом. Затем решительно вдавил папиросу в пепельницу и жестко бросил Никифорову:
— Котова надо брать. Тихо и незаметно. Доставить на «ферму» и там вытряхнуть из него все, что он знает. Медлить нельзя: он может найти Кузнецова раньше нас и вот тогда уже будет поздно что-либо предпринимать! Операцию провести сегодня же. Я надеюсь, что досадных срывов вроде вчерашнего не будет!
Последние слова Хладова прозвучали явной угрозой.
Никифоров встал.
— Так точно, товарищ генерал! Разрешите идти?
— Идите, отдыхайте! — разрешил Хладов. — А вечером я хочу побеседовать с Котовым на «ферме». Лично. В компании с Бовиным.
16 августа 1994 года, 9.30.
Никифоров стоял у кассы в книжном магазине «Молодая гвардия». Около часа назад он проснулся. Спать на коротком и узком диване в кабинете не очень комфортно, но Никифоров чувствовал себя вполне отдохнувшим. Он выпил чашку кофе и поехал в книжный магазин: купить какое-нибудь чтиво, дабы расслабиться в короткие часы отдыха.
Вдруг чья-то рука коснулась его плеча. Никифоров обернулся и невольно вздрогнул. Рядом стоял среднего роста мужчина с лицом приятным, но абсолютно стандартным и не запоминающимся. И сам мужчина был какой-то совершенно незапоминающийся. За исключением улыбки. Улыбка была совершенно замечательная, просто великолепная и даже очень запоминающаяся. Поэтому мужчина напоминал Чеширского Кота из сказки Кэролла: Чеширский Кот умел исчезать, оставляя только свою улыбку. По этой улыбке Никифоров его и узнал: майор Котов.
