3
Человек – это звучит гордо. А человек с ружьем – грозно. Какова в наше время цена гордости, если она постоять за себя не может?
…Стоит Иван у железной бочки, после пробного выстрела ствол трехлинейки осматривает. Словно лезвием по маслу, лишнее срезалось! Отличное оружие у него в руках. Мощное, надежное, неприхотливое. А главное – компактное. Если ко внутренней стороне куртки петельку пришить да обрез стволом вниз сунуть – вряд ли кто догадается, что там внутри.
Развернулся Иван – и к убежищу своему двинулся. Идет по аллейке кладбищенской, по сторонам поглядывает. По крестам да надгробьям взглядом скользит.
А вот и ограда знакомая. Некрашеная ограда, ржавая, в лохмотьях облезающей краски. Калитка землей заплыла. Из цементной подушки над могильным холмиком огрызки спиленных штырей торчат. Если бы не ограда, если бы не штыри – никому бы и в голову не пришло, что на месте этом люди схоронены. А ведь еще пару дней назад памятник тут стоял.
Развернулся Зарубин к могиле родительской. Лицом каменеет, события недавние вспоминая. Зубами от злости скрипит. Тянется рука его к обрезу.
И решился Иван…
– Алло, с Хомуталиным соедините… Скажите, Володя звонит. Он знает какой… Ты, Петр Владимирович? Ну, здравствуй.
– Ты, Владимир Иванович?
– Я.
– Добрый вечер. Чем обязан?
– Кто обязан? Я?
– Да нет же… Пока что я тебе.
– Не хотел бы ты со мной встретиться?
– С удовольствием! Где, когда?
– Сегодня вечером… Ну, часиков в семь. Дом отдыха «Турист». В баньке попаримся, водочки попьем, поужинаем на двоих, по-холостяцки…
– Согласен. Машину прислать?
– Не стоит, Петр Владимирович. Зачем всему городу наши отношения афишировать? На своей как-нибудь доберусь…
– И то верно. Что-то серьезное?
– А разве я тебя по пустякам когда-нибудь беспокоил?..
Высоки заборы на Климовке. Прочны, неприступны, несокрушимы, как стены Петропавловской крепости. За заборами коттеджи стоят. Трехэтажный домина Булата Амирова: из «кремлевского» кирпича, с витражами многоцветными, с крыльцом мраморным. Двухэтажные дома – Магомеда и свояка его Руслана. Эти поскромнее, без витражей. Одноэтажные – прочих земляков Булатовых.
Чем богаче дом, тем крепче и выше вокруг него забор. Тем злее собаки по двору бегают. Кому приятно, чтобы в окна твои с улицы пялились? Кому понравится, чтобы бомжи по дворам шастали?
Но самый мощный забор офис ЗАО «Ритуал» ограждает. Метра в три высотой, из сплошных плит бетонных. Впрочем, все правильно: слишком уж щепетильным бизнесом фирма дагестанская занята. Зачем зрелищем надгробий да плит ворованных чужой взгляд привлекать?
Но в каждом заборе, целью задавшись, всегда можно щель отыскать. Не бывает забора без щели, как пьянки без похмелья.
Забор «Ритуала» не исключение: вон со стороны пустыря просвет между плитами какой – кулак просунуть можно!
Стоит Иван у забора, смотрит в щель и видит…
Несложное это дело – памятник с могилы украсть.
Предпродажная подготовка – вот что тяжело! Стелы бэушные, какими бы дорогими они ни выглядели, всегда неряшливо смотрятся. За десятки лет покрываются гранит да мрамор темным налетом, обрастают камни мхом да паутиной. Хулиганы кладбищенские к необъяснимому вандализму склонны.
Теряют надгробья в цене. Чтобы не произошло этого, перед демонстрацией товара потенциальному покупателю приводят ворованные стелы в порядок: вымывают надгробья до блеска и особым шлифовальным станочком убирают мелкие дефекты.
Но предпродажная подготовка этим не ограничивается.
Анкетные данные покойников с камня стереть – вот где труд!
Хорошо еще, если на памятнике только ФИО да даты рождения и смерти маленькими буквами. А если еще и поясной портрет усопшего в камне вытравлен?..
…В уголке двора, между двухэтажным офисом с табличкой ЗАО «Ритуал» и припаркованным «Уралом» с подъемником в кузове – помост из грубо сколоченных досок. На помосте – старинный памятник белого мрамора. У помоста – двое. Высокий мужик лет пятидесяти с угреватым лицом и полный вертлявый мужчинка с лохматыми жирными патлами. У угреватого в руках – резиновый шланг, у патлатого – электродрель с крутящейся шлифовальной насадкой-бором.
Визжит дрель, вгрызается бор в мрамор. Журчит водичка из шланга. Льется вода пополам с мраморной пылью в щель между досками.
Не стоит и говорить, кто в «Ритуале» предпродажной подготовкой занят: уж конечно, не хозяева. Занимаются этим полупочтенным делом нормальные ханыги вроде Валика Кучинского.
Специальных навыков для такого дела не требуется; ремесло каменотеса кладбищенского ханыги быстро усваивают.
Сошлифовали работнички фамилию-имя неизвестного им человека, полвека назад усопшего, умаялись. А ведь еще даты рождения-смерти убрать надобно и надпись какую-то глупую: «Дорогому сыночку от скорбящих родителей».
– Может, до завтра отложим? – патлатый спрашивает.
– Булат говорил – до утра успеть надо. Завтра вроде покупатель подъедет.
Только Булата вспомнил – а он тут как тут. Въехал в открытые ворота красавец джип, рядом с «Уралом» остановился.
Не иначе как на инспекцию Амиров прикатил.
Так и есть. Вылез пахан дагестанский из-за руля, бороду черную почесал, зубы белые в улыбке оскальной выставил – и к работничкам.
Подхватили каменотесы орудия производства и ну рвение демонстрировать!
– Закончылы?
– Да нет, Булат, буквы уж больно глубокие! – Патлатый оправдывается. – По целому сантиметру глубиной…
– К завтрашнему утру успеем. – Угреватый убеждает.
– Да завтра эшо одын памятнык сдэлат надо, – говорит Амиров. – Вон выдыш красного граныта в углу валяэтса. Клиэнт на нэго ужэ ест.
– Да как же мы успеем…
– Тысяча рублэй каждаму даю, эслы успеетэ.
– А если нет?
– Тогда па мордэ даю. И выгону с работы к тропаный мама…
Прикинули каменотесы – а ведь точно выгонит!
Так что придется, наверное, всю ночь во дворе «Ритуала» вкалывать. Ничего страшного: лампу-переноску на кузов «Урала» повесить – и шлифуй себе на здоровье!
Дом отдыха «Турист», где Янчевский с Хомуталиным встречаются, в десяти километрах от города нашего отстоит. Хорошо место выбрано! С понятием. Чистая речка, свежий воздух, березовый лес. Несколько жилых домиков в лесу. Банька над обрывом. С виду неказиста, а внутри – супер. С бассейном, гейзером, бильярдом, тренажерами и камином.
Попарились Янчевский и Хомуталин от души, к камину уселись. Завернуты они в простыни, как патриции древнеримские в тоги. Поленья сосновые в огне трещат. Столик на двоих накрыт.
Спешить некуда – целая ночь впереди. С бутылкой коньячной, с сентиментальными воспоминаниями юности, с беседой на разные интересные темы.
– Ну что, Петр Владимирович… За ресторан твой пивной! «Гамбринус», говоришь, называется! Давай за него! Чтобы работал, чтобы прибыли приносил!
– Спасибо. Через две недели еще одно заведение открываем.
– Вот и хорошо… – утер чекист салфеткой рот, прищурился. – Ну как, окупается уже заведение? Или все в минусах?
Вздохнул Хомуталин.
– Пока в минусах… И долго еще в убыток себе работать придется.
– Естественно, – цедит Янчевский. – Но ведь не из чистого альтруизма ты кабак этот отгрохал?
– Пока ни копейки с него не заработал. Одни убытки.
– Но ведь мы о другом договаривались? О твердом проценте с прибыли, если мне память не изменяет. Двадцать пять процентов, кажется…
– А я и не отказываюсь…
Тяжело человеку непосвященному понять – о каких это процентах речь может идти между чекистом и бизнесменом? Какие у них общие интересы в коммерческих проектах?
А ведь все просто, все на поверхности…
…Еще в конце восьмидесятых попал Хомуталин в полную и беспрекословную зависимость к Янчевскому. Да-да, на той самой истории Петр Владимирович и погорел – с валютой да шмоточками заграничными. А уж как потом карьера хомуталинская вверх полезла – всякому в нашем городе известно. Но неизвестно, благодаря кому: Янчевскому, разумеется!
Богатеет Хомуталин, поражается альтруизму чекистскому: мол, и зачем это Янчевский мне дорогу наверх расчищает, ни копейки с того не имея? И только спустя пару лет понял зачем. Когда чекист «крышные» зарядил. Мол, у тебя бизнес, а у меня на тебя – сорок бочек компромата. Делись по-хорошему, а я тебе помогать буду. И по бизнесу, и во властных кругах.
Согласился Петр Владимирович. А кто бы на его месте отказался?
Именно Янчевский и предложил хитроумный план. Мол, район Залинейный уж больно хорош. И от центра недалеко, и для капитального строительства удобно. Если пустить всю Залинию под снос – тьме-тьмущей народу квартиры строить надобно. А если дома в результате стихийного бедствия или несчастного случая в негодность придут – город из своих средств построит.
