– Я отдал сегодня им, то есть вам, – Варалов раскрыл пятерню так, что в конце движения указательный палец смотрел на директора гостиницы, – половину. Так они вместо того, чтобы подождать до завтра, пришли к моему сыну в больницу, избили его и забрали с собой его девушку. Решили подстраховаться на тот случай, если денег не будет.
Никитин знал, что этот дяденька платит своим, и довольно много. То, что он после подобного наезда не набрал номер своей крыши, было просто чудом. Наверное, боятся за девчонку, точнее, сын боится.
– То есть вас интересует судьба молодой дамы?
– Да, интересует, – сорвался Гриша.
Евгений Викторович был удивлен. Молокосос влезает в разговор. Это наглость.
– А не может молодой человек подождать в коридоре? – осведомился Никитин, вежливо намекая на борзоту созревающего поколения.
– Нет, – твердо заявил Варалов. – Нам очень хочется увидеть девушку уже сегодня вечером живой и невредимой, иначе будет тяжело… всем.
Эта фраза означала, что Никитина могут физически уничтожить благодаря финансовой мощи человека, с которым он решил схлестнуться. Вот если бы его парни убрали Хорина, тогда ситуация поменялась бы. Именно Хорин был крышей Варалова. Он отдавал приказы. Никитин рассчитывал устранить главу и предложить оставшимся без работы людям провернуть пару выгодных дел. Тем самым он подберет под себя всех людей старого пердуна и, кроме того, встанет сразу же над несколькими группировками его же уровня, которые на данный момент подчиняются Хорину.
Рискованно, но шансы на успех высоки. Таких, как Варалов, у старикашки Хорина заткнуто за пояс не меньше десятка. Они и кормят, они и поят. А самому Антону Дмитриевичу обращаться будет не к кому. Он заплатит денежку и затем будет приносить дань регулярно, как и положено добропорядочному вассалу. Таким образом, надо поторопить Сергея – пусть разбирается с Хориным. Конечно, ему придется отдать десять тысяч из тех сорока, что Варалов обязательно заплатит, но это, в общем-то, мелочи по сравнению с открывающимися перспективами.
На место старика претенденты имелись, только они, во-первых, не знали, когда он умрет, а во-вторых, боялись, что не смогут удержать власть в собственных руках. Никитин же считал себя достаточно созревшим для некоторого роста, хотя еще неделю назад подобных мыслей у него не было. Но жизнь тем и хороша, что неожиданно наши головы посещают некие идеи.
– Дайте мне два дня, и все войдет в норму.
– Я не дам вам больше денег до тех пор, пока с подругой моего сына не будет все улажено.
– Меня устраивает, – сообщил Никитин и, скрестив руки на груди, сел прямо.
Вараловы встали, старший из них положил на стол свою визитку, после чего оба вышли вон.
Директор гостиницы продолжал сидеть и молча смотреть на электронные часы, висящие над дверью.
– Серега, – он звонил киллеру и намеревался поторопить его, – работа движется?
– Понемногу.
Неопределенность ответа разозлила Никитина.
– Какого лося вы забрали девку с собой? Я же уже говорил вам, чтобы вы извинились.
– Шеф, она шлюха.
– Что ты несешь? Сын Варалова гуляет со шлюхой? – Новость была – ухохочешься. Глаза Никитина засверкали.
– Мы заплатили ей штуку за все про все, она будет молчать.
– У меня только что был Антон Дмитриевич – папа Гриши. Он не отдаст вам деньги до тех пор, пока не будет уверен, что с девчонкой все в норме.
– И мы с этим согласимся? – недоумевал качок.
– Не обязательно, при условии, что в течение двух суток вы выполните работу.
Не желая злить шефа, Сергей умолчал, что девчонку ввели в курс дела – не дай бог потребует и ее убрать. Этого Сереге делать не хотелось.
– Думаю, нам хватит времени. Кстати, Даду только что увезли домой к маме. Она очень от нас устала.
– Ты гарантируешь?
– Санек повез.
– И имеет смысл попробовать?
– Очень свеженькая, мягонькая. Кстати, Хорин ее покровитель.
– Она его обслуживает?
– Саня видел, как она вчера ночью шла по дороге от его дома.
Никитин задумался, стал быстро рисовать каракули на бумаге.
– Везите ее сюда.
– Но мать может позвонить в милицию, и ее начнут искать. Нам сейчас не нужен лишний шум. Да и старик рано или поздно вспомнит о ней.
– Ты не умничай, – «генерал» поставил «солдата» на место. – В машине есть телефон?
– Нет, – признался Серега, очень четко представляя себе, что шансов перехватить Саню у него уже нет. Девчонка очень скоро будет дома. Как она себя поведет? Очень уж жадна до денег. К тому же он пригрозил ей расправой. Скорее всего будет молчать, и мать останется в неведении.
– Ладно, забудь о ней. Запомни, я жду от тебя доклада о выполнении.
* * *
Саня добросовестно подвез ее к подъезду и, не дожидаясь, пока бабульки обсудят его появление, быстренько уехал. Но ему досталось-то всего ничего по сравнению с тем, как прошлись по Дарье.
Бесcтыжая, распутная, опустившаяся, подстилка, дешевка и даже сучка – вот такой вердикт вынесли старейшие жительницы подъезда.
Зайдя домой, Дада перво-наперво спрятала деньги и, поснимав с себя бижутерию, побросала ее в сумочку, затем разделась и нырнула в постель.
Вошла мать. Дарья проснулась и посмотрела на часы. Спала сорок минут – всего ничего.
– Где была? – Нина Ивановна сбросила туфли, переоделась в домашний халат и протопала на кухню.
– Ездила в больницу к Грише, – Дарье не очень-то хотелось общаться с маман, но куда денешься?
– И как он там? – послышалось из-за стены. Звук пробивался сквозь шум падающей воды.
– Ничего!
– Что? – мать закончила набирать воду в кастрюлю, после чего слышимость восстановилась.
– Нормально, оклемался.
– Пить надо меньше, – заметила Нина Ивановна, доставая пакет с макаронами.
– Если ты готовишь, я не хочу есть.
Мать прямо с упаковкой в руках пришла посмотреть на дочь.
– Это кто ж тебя накормил? Твой ухажер?
Дарья молчала.
– Ты говоришь, ему шестьдесят, значит, толку, как от козла молока. Зачем он тебе?
– Пусть обеспечивает, неужели тебе жалко?
Нина Ивановна присела на край стула.
– Ты хоть скажи мне, как женщина женщине, ты с ним в постели была?
– Была.
– Ну и что?
– Пока ничего.
– Ну да! А ты, дуреха, все надеешься.
Дарья не ожидала такого от матери.
– Не твое дело!
– Да ты пьяна! – разглядела Данилова, в девичестве Троянова.
– Я буду спать.
– Давай, давай: скоро снова на свидание.
– Мама, я уйду из дома!
Это мать слышала от дочери уже не в первый раз, но в нынешних обстоятельствах Дарья действительно была способна оставить мать одну. Нина Ивановна больше всего в жизни боялась одиночества.
– Прости, дочка, поступай как знаешь.
Мать ушла на кухню и, бросив макароны в начинающую закипать воду, села за стол и, сложив руки у лица, заплакала. Она хотела посидеть совершенно бесшумно, чтобы Дарья не слышала, но затем ей захотелось ласки и нежности, и она нарочно стала плакать навзрыд.
Дарья не могла долго слушать все эти всхлипы и вскоре уже сидела рядом и обнимала мать.
– Ты устала, мам, перестань. Что с того, что мне улыбнулась удача? Я же такая, как все. Неужели ты думаешь, что, закончив институт, я стану много зарабатывать?
– У тебя будет образование, – возразила Нина Ивановна.
– И что дальше? Что оно мне даст? Оно мне даже шанса дать не может. Ты же сама говорила, что бабье счастье не в работе, а в семье.
– Дочка, я просто боюсь за тебя. Папу мы рано потеряли, теперь ты влезла во что-то. Будь осторожна.
Дарья не могла себе объяснить, как она могла проголодаться, но макароны с сыром ушли за обе щеки.
Чем ближе время подходило к семи, тем напряженней становилась обстановка в доме. Два дня подряд за ней заезжали в семь.
«Может, он отстанет от меня, после того как не смог. Ему должно быть стыдно. Или он распалится еще больше?..» – гадала она, сидя перед телевизором.
Видимо, Вячеслав Вениаминович решил совершить еще одну попытку, потому как громила Николай объявился точно по графику.
Мать в знак протеста ушла в свою комнату. Она просто не могла видеть это жирное самоуверенное чудище.
* * *
Первым делом Хорин извинился за вчерашнее и преподнес уже в мчащемся по городу лимузине букет роз.
Целью их сегодняшнего путешествия был ресторан «Барский». Узнав об этом, она потребовала от любителя Вивальди и выпивки новое платье. Почесав за ухом, седовласый джентльмен приказал водителю несколько изменить маршрут.
На выбор модели у Дарьи ушло полчаса. Наконец, после нескольких примерок и консультаций, она остановилась на нежно-кофейном коктейльном платье до пят и в тон ему подобранных туфельках. Платье держалось на двух тоненьких веревочках и выглядело весьма соблазнительно. Точнее, соблазнительно выглядели грудки, которые заявляли о своем присутствии пикантными округлостями и выпирающими сосками.
