Город несся навстречу, удивляя протяженностью своих улиц. «Много зелени, – отмечал про себя Ньюмен, не давая фактам оценки. Он только регистрировал увиденное и запоминал его. – Почти на каждом перекрестке милиция. Машины в городском потоке чистые. Троллейбусов больше, чем автобусов. Дорожное покрытие поношенное». Что перевесит в итоге – плюсы или минусы, покажет время.
У площади Маяковского транспортный поток замедлил движение. Машины напирали одна на другую, притискивались плотнее к тем, что оказались впереди. Из боковых улиц справа, нахально ломая порядок, выезжали такси и черные «Волги». Пробка рассосалась только у метро, когда часть потока у ресторана «София» плеснула и полилась налево на Садовое кольцо. Ньюмен без особого интереса взглянул на памятник. Мрачная тяжелая фигура не произвела на него впечатления, и он снова стал смотреть вперед. У Советской площади заметил еще один монумент – всадника на высоком черном пьедестале. Отметил, что прохожим, должно быть, лучше всего удается разглядеть подбрюшье коня и его жеребячьи принадлежности, чем все остальное, ради чего ставилась скульптура.
– Юрий Долгорукий, – пояснил майор Латышев, проследив за взглядом гостя.
– Полководец? – поинтересовался Ньюмен, слышавший о пристрастии русских к своим военачальникам.
– Судя по мнению очевидцев, – ответил с усмешкой полковник Старцев, – сей муж увлекался не столько делами ратными, сколько пирами и женским полом. Тем не менее сумел основать Москву.
– О-о, – сказал Ньюмен, и они засмеялись вместе.
Машина тут же рванулась в правый ряд, прижимаясь поближе к тротуару. Шофер готовился сделать поворот направо, на улицу Огарева. Перед собой Ньюмен увидел серое здание с огромным глобусом над входом. Это было первым свидетельством мировых притязаний Москвы, и он с интересом вглядывался в прозрачный шар. Но тут же хитроумный майор Латышев опроверг догадку.
– Центральный телеграф, – пояснил он. – И международный телефонный узел. Ньюмен утратил интерес к глобусу, поскольку его наличие на таком учреждении было оправданным.
– Обратите внимание на здание справа, – предложил Старцев. – Цоколь красного гранита имеет свою историю. Этот камень Гитлер приготовил для памятника победы над Россией. Мы пустили его на жилое здание.
Ньюмен с интересом взглянул направо и профессионально отметил про себя номер дома – «9».
В холле министерского здания, куда они прошли, миновав молоденького милиционера, было торжественно тихо и мраморно. Втроем прошли по длинному коридору и вступили в кабинет генерала Волкова.
Генерал произвел на Ньюмена приятное впечатление. Высокий, худощавый блондин в отлично сшитом костюме – сером с легким металлическим блеском, с энергичным загорелым лицом и легкой сединой на висках, он, казалось, сошел с рекламных страниц американского журнала мод. Ньюмен не часто встречал русских в таких количествах, как сегодня, и потому судил о них больше по портретам политических деятелей. Считал, что это в основном люди круглолицые, полные, с выражением масляной сытости в глазах, ленивые и самодовольные, прячущие хитрость и подозрительность за показным добродушием. Еще больше поразило Ньюмена то, что третий человек, встреченный им в Москве, превосходно говорил по-английски. Сам Ньюмен знал всего пять русских слов: спутник, водка, перестройка, гласность и давай-давай. Хотя последнее слово можно было считать за два, Ньюмен не допускал приписок и считал его в единицу. Поначалу Ньюмена несколько резанула откровенная манера разговора, которую предложил генерал Волков, но после некоторого размышления он принял ее как должное.
– Прошу понять меня правильно, суперинтендант, – сказал генерал, когда они расселись и перед каждым появилась чашечка кофе, – мы не ведем досье на британских офицеров полиции. Но когда нам стала известна фамилия человека, который к нам приезжает, мои ребята собрали газетные и журнальные публикации, в которых встречалось ваше имя. Мы знаем, что на вашем счету задержание руководителя героинового синдиката Бен Али. Вы блестяще провели дело по выявлению транспортных маршрутов кокаина из Колумбии в Британию. Познакомились мы и с другими делами. Не станем выяснять, насколько наши знания точны. Газетные публикации часто искажают события. Однако главное – результаты говорят в вашу пользу. Нам приятно, что придется иметь дело со специалистом высокого класса. Очень приятно.
– Спасибо, генерал, – ответил Ньюмен с улыбкой. – К моему сожалению, я собирался в поездку так стремительно, что не сумел сориентироваться, с кем мне придется иметь дело. Я даже сейчас плохо представляю, где я. Это Лу-бьян-ка?
– Нет, мистер Ньюмен. Это не Лубянка. Тем не менее вам будет предоставлена возможность там побывать. Дело, которое мы ведем, касается безопасности сразу двух стран – СССР и Великобритании…
Генерал Волков в общих чертах изложил суть дела, связанного с появлением на советских железных дорогах контейнера, предназначенного для перевозки через Ленинградский порт в Англию.
– Если вы не против, мистер Ньюмен, – предложил полковник Старцев, – Мы прямо сейчас можем проехать на товарную станцию. Именно там находится груз. Задерживать его не в наших интересах.
И снова гонка по городу под двумя красными мигалками. На этот раз они не раздражали Ньюмена. Он ощущал в себе привычную напряженность, которая возникала всякий раз, когда предстояло настоящее полицейское дело.
Груз, снятый с платформы, стоял на площадке, огражденной от чужих взоров высоким дощатым забором. Ньюмен обошел контейнер со всех сторон. Это был массивный прямоугольный ящик, сшитый из листовой стали и окрашенный в серо-голубой цвет. На торцевой части черными буквами были обозначены реквизиты: «MMMU 009480 SUX 2210».
Суперинтендант вынул из бокового кармана записную книжку и старательно переписал в нее данные с контейнера. Потом отошел в сторону, отстегнул крышку чехла фотоаппарата и сделал несколько снимков. Окончив, аккуратно застегнул чехол. Вернулся к контейнеру. Постучал согнутым пальцем по его стенке. Сталь отозвалась тупым гулом. Снова обошел контейнер, будто измерял его шагами. Потом, обращаясь к Старцеву, сказал:
– Меня интересует документация, связанная с грузом.
– Что именно, мистер Ньюмен?
– Начнем с главного.
– Что они считают главным? – вполголоса спросил Старцев Латышева.
– Думаю, экспортную лицензию. Именно в ней дается подробный перечень отгруженного товара. Несоответствие номенклатуры и количества груза с лицензионными записями ставит под сомнение законность транспортировки.
Сказав это, Латышев поставил ногу на колесо автопогрузчика так, чтобы она согнулась в колене, положил на нее кейс, открыл его и достал оттуда нужную бумагу.
Ньюмен взял лист, развернул и быстро просмотрел, демонстрируя умение ориентироваться в подобных документах.
– Товар застрахован?
– Безусловно, – ответил Латышев. – Но страховка чисто символическая. Инвентарная ведомость, в которой номенклатура груза совпадает с той, что указана в экспортной лицензии, не дает возможности высоко оценить перевозимое. Тем не менее формальности соблюдены.
Старцев с удовольствием отметил, что Латышев свободно владеет предметом, и англичанин тоже видит это.
– Позвольте вас заверить, мистер Ньюмен, – сказал Старцев, – мы подошли к делу достаточно серьезно. Наши люди изучили путь следования груза – не вероятный или предполагаемый, а реальный, то есть маршрут, по которому наркотик проследовал до погрузки в контейнер в Хайратане. Нам известен первоначальный пункт, откуда груз двинулся. Выяснили его отправителя. Не фиктивного, что указан в транспортных документах, а того, чье имя даже не упоминается. Мы разобрались, кем и когда лицензия выдана. Установлено, что в ней подлинно, что фиктивно. Докопаться в короткий срок до всего было не так уж просто. Все же выяснили, что две печати и факсимиле трех подписей чиновников афганского правительства – подделка.
Ньюмен удовлетворенно кивнул. Он не ожидал, что дело здесь делается со скрупулезностью, которая свидетельствует о высоком профессионализме. С тем, как ведется розыск русскими, Ньюмен никогда не сталкивался. Первые впечатления оказались самыми благоприятными. Он не видел ничего, что могло бы насторожить, и радовался этому. С такими людьми можно было сотрудничать.
– Спасибо, джентльмены, – сказал англичанин искренне. – Но, коль скоро советская сторона придает операции международный характер, мы с самого начала обязаны строго придерживаться правил Интерпола.
– Что вы имеете в виду в данном случае? – спросил полковник Старцев.
– Прежде всего, я имею в виду, что аппарат Интерпола не зависит от правительственных учреждений или иных органов, которые не имеют отношения к его работе. В уставе прямо оговорено, что органы Интерпола «призваны сопротивляться любым действиям, которые могут препятствовать их международной миссии».
