заставляя отступить. Жирдяйка зашлась хриплым кашлем, что смешался с рвотными позывами.
Я одернул руку, бросил купюру на прилавок и, переступив через корчащееся тело, вышел на улицу.
По звуку яростных шагов моей спутницы за спиной, я понял, — грядет взбучка.
Муза упорно шла за мной, я чувствовал её дикий взгляд лопатками.
— Какого хрена это было? — не отставала она.
— Я теперь якудза, нужно соответствовать статусу, — ответил я не оглядываясь.
— Ты хотел её прикончить!
— Не хотел, это вышло случайно.
— Случайно, мать твою⁈ — Муза вдруг оказалась прямо передо мной, заставив остановиться посреди улицы. — Как было с тем сосунком Годза⁈ Ни до хрена ли случайностей, дружок⁈ Ты никогда раньше не позволял себе таких вольностей, и тем более не допускал смертей по ошибке!
Я попытался обойти её, но она уперлась ладонями мне в грудь, не пропуская.
— Остановись! — закричала она мне в лицо. — Подумай! Проведи анализ, как обычно! Что ты сейчас чувствуешь?
— Я раздражен, — рявкнул я. — Ты меня бесишь, довольна⁈
— И по-твоему, для маньяка это нормально? Когда последний раз недовольство и раздражительность привели к чьей-то смерти, ты помнишь? Вспоминай, дружок!
Я…
Я помню.
— Это все крошки пирога на тарелке… — произнесла Муза, читая мысли. — Это они виноваты. Ты понимаешь, что это значит?
Я кивнул.
Крошки пирога там, где не должны быть. Возможно, их и не существует вовсе, но они царапают глаз. Они вынуждают меня действовать, они — последняя капля.
Все как раньше, как до перерождения. Плесень и серость вокруг, дожди и депрессия, тлен на языке, бесконечная хандра и воспаленное недовольство всем и вся.
Недовольство, которое в один миг может взорваться ярким кровавым фонтаном.
Черт.
Ненавижу хреновы крошки.
— Этого не может быть, — отрезал я. — Просто не может. Так часто не бывает.
Я обошел Музу и свернул в переулок за баром, — вновь начинал накрапывать дождь и я не хотел промокнуть. Спрятался под козырьком у пустых столиков и закурил вторую подряд.
— А тебе откуда знать, как оно бывает? — не отставала она. — Ты перебил кучу народу в Габутай. Просто сраную толпу, малыш. И ты не особо разбирался, кто попадает под Правило, а кто нет.
— Но Исключение…
— Да какое к чертям Исключение⁈ Ты херову бомбу взорвал в толпе человек так из ста! И на тот момент ни один из них не собирался тебя убивать! Ты мог развернуться и уйти, как обычно и делал, но нет! Нееет! Мы пошли спасать сладкую попку Мико-чан!
— Я шел за свидетелями.
— Ты кого обмануть пытаешься? Меня или себя? — Муза отвесила мне затрещину и зло заскрипела зубами. — Ты стал поддаваться желаниям, прямо как человек. Но ты не они, и это очередное тебе напоминание. Ты мог уйти пару дней назад, не ввязываться в драку, но пошел и убил! Просто потому, что яйца у нас зачесались, да⁈
Дождь полил в полную силу, наши слова тонули в его шуме, а фигуры стирались в стене воды.
— Нужно найти жертву и исправить ошибку, — произнес я.
— Это единственный путь, — согласилась она. — И как можно быстрее, лучше прямо сейчас. Иначе проснешься утром рядом с трупом своего дружка и сам не вспомнишь, как свернул его шею. У тебя же есть фаворит?
— Есть. Я выбрал её из одобренных тобой кандидатур.
— А… эта…– закатила глаза Муза. — Сладкий пирожок…
— Ты же не ешь сладкое.
— Это метафора… — хлопнула она себя по лбу. — Я же Муза, это мое оружие — метафоры, аллегории, перифразы и прочая херь. Думай, блин, о жертве, у тебя это лучше получается.
Я устало покачал головой, отодвинул её и прошел к дверям бара. Нужно было забрать пиджак и оставить Кои покурить.
После этого я был совершенно свободен.
* * *
Вообще-то, я люблю дождь, он обычно пробуждает во мне что-то.
Нечто похожее на чувства.
В прошлой жизни у меня не было собеседников, даже Муза могла только иногда петь мне перед сном и никогда не показывалась. А вот с дождем я всегда мог пошептаться.
(Эй, а как же я⁈)
Но когда дождя столько, это начинает напрягать. Как навязчивый друг, который никак не хочет понять, что пора прощаться.
Холодная капля стекла под рубашкой между лопаток, но я и не заметил. Все мое внимание занимала четырехэтажная коробка, напротив закусочной в которой я сидел.
Я написал Ягами, что иду к Асуре, чтобы не волновался попусту. Сам же двинул ноги на север Кабуки Тё, где жила моя новая любовь. (Что поделать, — в душе я романтик).
На первом этаже её дома располагалась кофейня с матовой синей вывеской, а слева от заведения был вход в здание, что даже двери не имел, как это часто бывает в Токио. Над кофейней висел огромный плакат, рекламирующий мужскую одежду, а прямо над ним несколько маленьких окошек. Одно из них было её.
Напротив очень удачно стояла палатка с такояки, где я занял место под брезентом. Отсюда открывался хороший вид, если бы не ливень.
Я уже прошел по всему зданию, проверил почтовые ящики, даже постоял под дверью, принюхиваясь и прислушиваясь. Прикинул куда направлены камеры на улице, набросал примерную схему на салфетке, и маршрут отхода на всякий случай.
Теперь я сидел и ждал, когда она придет домой.
Её звали Мори Кацури, ей едва исполнилось восемнадцать, и в отличие от остальных моих жертв, она была чиста.
Поэтому я её и выбрал. Она была молода, красива и улыбчива, она пульсировала жизнью, призывая меня к себе, как мотылька лампочка.
Я нашел её случайно, лежал бессонной ночью рядом с Музой и скролил Ichat. И когда её фото возникло в списках, Муза мелко вздрогнула во сне, будто почувствовав что-то.
Её чутье никогда не подводило, не подвело и сейчас.
За неделю я узнал о Мори-чан почти все.
Это была часть рутины, я предпочитал готовиться к охоте и узнать об агнце как можно больше. Не особо уважаю коллег по цеху, что искали случайных жертв. Я все-таки охотник, а не палач. Я предпочитаю знать, что я ем.
Поэтому, помимо того, что я серийный убийца, приходилось быть ещё и сталкером. И не
