– Почему именно Шахашвили? – спросил он.
– Михо мой друг, это раз, – принялся загибать пальцы Мищенко. – Он все еще у власти, что исключает малейший риск, это два. В-третьих, Мирослав Корчиньский охотнее пойдет на контакт с официальным государственным деятелем, чем со мной. – Тут Мищенко продублировал уже знакомую Разину печальную улыбку. – В-четвертых, обмануть меня – это одно, а действующего президента – совсем другое. Вам приходилось что-нибудь слышать о грузинских спецслужбах?
– Вы хотели сказать, об американских? – предположил Разин.
Он знал, о чем говорил. Пресловутая «революция роз» обернулась для Грузии железными тисками долговых обязательств. Разоренную «демократическими» преобразованиями страну лишили права голоса в ООН, однако Запад, закармливавший Тбилиси кредитами и траншами, внакладе не остался. Страна фактически очутилась в полной зависимости у «спонсоров», среди которых лидировал Госдеп США с его многомиллионными займами в рамках программы «Содействие в борьбе с терроризмом». Усердствовал также фонд господина Сороса, на тайном содержании которого состояли многие видные чиновники администрации президента Грузии. Суммы, которыми ворочали на самом верху, не подлежали никакому учету, поскольку деньги поступали с частных счетов, через цепочки подставных лиц.
Вот почему господа из Лэнгли наезжали в Тбилиси, как к себе домой, покровительственно похлопывая по плечам грузинских силовиков. Государственный департамент разведки и Министерство госбезопасности Грузии являлись, по существу, местными филиалами ЦРУ. Их деятельность жестко контролировалась иностранными специалистами. Оружие, оборудование и техника спецслужб принадлежали американцам. Ссориться с ними не рвался никто из здравомыслящих людей. Во многом можно было отказать Виктору Андреевичу Мищенко, но только не в логике.
И все же Разин попробовал переубедить его.
– Нельзя терять ни дня, – сказал он. – А вдруг не только мы одни имеем на руках фильм про дымовые генераторы на аэродроме? В таком случае мы рискуем остаться с носом.
– Вот с носом-то я остаться не хочу, – заявил Мищенко, – а потому выдвинул свои требования. Вы ничего не теряете.
– Ну да. Кроме двух миллионов!
– Обычные издержки, – пожал плечами Мищенко. – Какая без них прибыль?
– Большая, – отрезал Разин.
– Что ж, если вас что-то не устраивает…
Тут экс-президент Украины подался вперед, намереваясь подняться из кресла, и Разину не оставалось ничего другого, как поспешно воскликнуть:
– Устраивает!
– В таком случае сегодня вы вылетаете в Тбилиси, – сказал Мищенко, не скрывая удовлетворения от своей победы. – Там вас встретят, проверят и доставят к президенту Грузии. Я свяжусь с ним сразу же по окончании нашего разговора.
«Эти два парня, Шахашвили и Мищенко, прямо неразлейвода», – с неудовольствием подумал Разин.
Во время известных событий на майдане Незалежности, когда Мищенко, превратившийся благодаря кожной болезни в национального героя, бросал в массы один провокационный лозунг за другим, делиться революционным опытом с оранжевым Киевом прибыл сам Михаил Шахашвили. Оба лидера, одинаково опекаемые Вашингтоном, стали закадычными друзьями. Президент Грузии неоднократно появлялся на берегах Днепра, вкушая прелести украинской кухни, горилки и гарных дивчат. Причем аппетиты молодого тбилисского вождя росли изо дня в день. А на все его развлечения Киев списывал немалые суммы из государственного бюджета.
Со своей стороны, неутомимый в застольях и общении с любвеобильными кареокими киевлянками Шахашвили не забывал разражаться пылкими речами в поддержку «оранжевой революции», честно отрабатывая каждую тарелку борща, каждую стопку горилки и чесночную пампушку. Но в казне денег от этого не прибавлялось, и сподвижники Мищенко стали упрашивать грузинского гостя уехать восвояси. Тот согласился лишь при условии, что за ним последует целый гарем украинских девчат.
Украинцам не оставалось ничего другого, как отправить в Грузию больше десятка лучших представительниц модельного бизнеса, тех, о которых, как правило, говорят: «ноги от зубов растут». Делегация стильных и сексапильных дивчин, кутающихся в элегантные полушубки, была встречена на ура и отправлена на высокогорный курорт Гудаури, где уже глотал слюнки Шахашвили. Не захотели остаться без женской ласки и его телохранители. Когда манекенщицы, покрытые синяками от щипков и укусов, возвратились на родину, по Киеву поползли слухи о странностях и, мягко говоря, неадекватности президента самой суверенной и демократической кавказской республики. Несмотря на это, а может, и благодаря этому, другой демократический и независимый президент не оборвал с ним дружеских отношений.
И вот теперь оба – Мищенко и Шахашвили – намеревались на пару отхватить солидный кусок чужого пирога.
– И что дальше? – осведомился Разин, поджимая губы.
Мищенко одарил его взглядом учителя, объясняющего классу, почему дважды два всегда будет четыре.
– А дальше, – сказал он, – все зависит от качества фильма.
– Вы его видели.
– Я не специалист, – возразил Мищенко.
«И не такой кретин, каким иногда кажешься», – мысленно закончил за него фразу Филин.
– Сколько все это займет времени? – спросил он.
– Сутки, двое, – пожал плечами Мищенко. – Зато потом из Польши прибудет представитель Корчиньского или даже он сам лично. Ваш товар попадет по назначению, вы обогатитесь, мы с Михо тоже внакладе не останемся, ну а Корчиньский получит пост президента. Все довольны, все имеют свои преференции.
Последнее словечко было произнесено с особым удовольствием. Как будто бывший украинский президент специально разучил его, чтобы радовать себя и окружающих замысловатыми терминами.
– Мне нужно позвонить, – сказал Разин и был милостиво оставлен в полном одиночестве.
Вернувшись, Мищенко вопросительно вскинул поредевшие после болезни брови:
– Ну что?
– Мы готовы, – ответил Филин. – Звоните в Грузию.
– Непременно, – улыбнулся Мищенко. – Как только на двух указанных вам банковских счетах появятся оговоренные суммы.
– Диктуйте…
Потом Разин снова созванивался с Лукониным, потом Мищенко связывался с нью-йоркским банком, потом долго разговаривал со своим другом Михо. Когда все было улажено, Филин чувствовал себя так, будто целый день провел в театре одного актера, причем в самом захудалом театре. Расположение, возникшее по отношению к Мищенко, бесследно испарилось, сменившись глухим раздражением.
«И как только народ терпел его столько лет?» – дивился Разин по дороге в бориспольский аэропорт.
Ответа на этот вопрос не знали даже сами украинцы.
Вылетел Разин ближе к вечеру.
Один за другим заревели двигатели «Аэробуса», и крылатая махина начала выруливать на взлетную полосу, сотрясаясь от избытка собственной мощи.
«Не думать о катастрофе под Смоленском, не думать, не думать, не думать», – твердил про себя Разин.
Постепенно развивая силу двигателей, самолет катился по бетону. В иллюминаторы было видно, как двигаются проверяемые пилотом подкрылки. Пожухлая трава по обе стороны от самолета заволновалась от ветра. Все быстрее и быстрее он мчался по полосе, пока не подпрыгнул в воздух и будто завис над землей. Доли секунды, и аэродром остался далеко внизу. Как только уши перестало закладывать от перепада давления, Разин забросил в рот пригоршню разноцветных леденцов, раскрыл ноутбук, подключился к Интернету и занялся изучением личности Михаила Шахашвили.
Двукратный президент Грузии, председатель партии «Единое национальное движение», один из зачинщиков «революции роз», в результате которой был отрешен от власти Эдуард Шеварднадзе. Ранее возглавлял Законодательное собрание Тбилиси, занимал пост министра юстиции Грузии и был членом грузинского парламента.
Родился 21 декабря 1967 года, рос без отца, окончил школу с золотой медалью, а институт – с отличием. В 1993 году как стипендиат Конгресса США был направлен на обучение в Колумбийский университет, где получил степень магистра права и первую агентурную кличку. В 1993 году защитил докторскую диссертацию в Университете имени Джорджа Вашингтона и приступил к выполнению первого задания. Прикрываясь легендой юриста, он побывал в Гааге, Осло, Нью-Йорке и многих других городах, где зарекомендовал себя энергичным, честолюбивым и перспективным специалистом самого широкого профиля.
В Грузию был направлен в 1995 году. Тут он близко сошелся с Зурабом Жванией, Эдуардом Шеварднадзе и стал помаленьку врастать в шкуру молодого политика. Спустя восемь лет Шахашвили, вместе с Жванией и спикером парламента Нино Бурджанадзе, возглавил государственный переворот и вскоре занял место свергнутого президента Шеварднадзе. Таким образом, он стал самым молодым действующим главой государства в Европе на тот момент.
