Роман медленно брел в толпе, методично проходя ряд за рядом, и высматривал людей в европейских костюмах. Вряд ли представители Росвооружения будут одеты в восточные одеяния. К слову, обладателей европейских костюмов здесь тоже хватало. Представители фирм, в том числе и китайских, занимающих едва ли не треть всех модулей, посольские работники, переводчики – Роман только успевал просеивать взглядом весь этот многочисленный контингент. Делая вид, что с интересом разглядывает образцы оружия и наводящих систем, он добрался и до российских модулей, однако Павлова здесь не обнаружил. Можно было порасспросить о нем у персонала, мол, наведывался ли сюда Юрий Николаевич, а если наведывался, то где его можно найти? Но Роман не рискнул обнаруживать себя подобным образом. Было очень нежелательно, чтобы Павлову доложили, будто какой-то журналист интересовался им персонально. Это могло его насторожить. Здесь под видом журналистов частенько работали сотрудники разведки – как и во всех горячих точках. Правда, можно было сыграть ва-банк, отыскав Павлова под предлогом интервью, задать ему пару-тройку вопросов и благодаря этому легально держать его – и тех, с кем он общается – в поле зрения. Но тогда Павлов сам хорошо запомнил бы Романа, что входило в острое противоречие с пожеланием Крохина. Поэтому Роман решил себя не выдавать и искать объект самостоятельно.
Объект, то есть господин Павлов собственной персоной, обнаружился лишь через сорок минут. Он сидел в одном из дальних углов павильона, где было устроено что-то вроде кафе, курил и разговаривал с каким-то плешивым круглоплечим мужчиной. Двадцать минут назад Роман осматривал это кафе, но тогда еще Павлова в нем не было. Видимо, он скрывался где-то в глубинах дворца и вышел на люди совсем недавно. Лица его собеседника Роман разглядеть не мог. Тот сидел спиной к нему и вдобавок низко склонился над столом. Но Павлова Роман узнал наверняка и теперь, остановившись на безопасном удалении, возле одного из модулей, внимательно «изучал» средства химической защиты и вел наблюдение за объектом.
Судя по всему, чувствовал себя Павлов довольно спокойно. Его манеры, то, как он не спеша отхлебывал кофе, затягивался сигаретой, стряхивал пепел, – все было неторопливым и уверенным. Одет он был в элегантный светло-серый костюм от Версаче. У Романа имелся похожий, и он знал, сколько такой костюм стоит. Для госчиновника, даже работающего за рубежом, весьма недешевая покупка, надо честно сказать.
На собеседнике Павлова был просторный пиджак черного цвета. Круглые бока выпирали под раскрытыми полами. Лица его Роман никак не мог разглядеть, тот сидел неподвижно и по сторонам не смотрел, но по каким-то неуловимым признакам можно было почти наверняка сказать, что человек этот родом отсюда.
– Чем я могу вам помочь? – обратился к Роману на немецком языке представитель фирмы, у модуля которой Роман топтался вот уже минут пять.
Опытный взгляд клерка, румяного, тщательно причесанного молодца лет тридцати, уже давно оценил по внешнему виду Романа, что это «не клиент». Но немецкая вышколенность и вежливость заставили оказать внимание человеку, который заинтересовался продукцией его фирмы.
– Нет, благодарю, я уже все увидел, – с улыбкой ответил Роман и двинулся дальше по ряду.
Все-таки надо быть осторожнее и не привлекать к себе внимание, даже косвенным образом, отчитал себя Роман. Хорошо, что Павлов, занятый разговором, не обратил внимания на диалог продавца и незадачливого клиента. Но одного случайного взгляда в их сторону оказалось бы достаточно, чтобы он заметил и запомнил лицо Романа. Расстояние в тридцать метров не так уж и велико, а Павлов очков не носил, и взгляд его был взглядом человека, который и со ста метров в цель не промахнется.
Роман дошел до конца ряда и, убедившись, что Павлов все еще сидит в кафе, занял другой наблюдательный пункт, уже на удалении от объекта метров в пятьдесят. Нужно было во что бы то ни стало рассмотреть лицо человека, с которым разговаривал Павлов. В кафе было занято всего два столика, и появление постороннего автоматически привлекло бы внимание. Стоит подойти к кафе, и они сразу заметят его. А подойти нужно почти вплотную, ибо рассмотреть низко опущенное к столу лицо незнакомца можно было только с очень близкого расстояния. Крохин же специально просил не попадать в поле зрения Павлова, чтобы не засветиться, – и просьба эта почти равнялась приказу.
Если бы они поднялись и пошли… Но Павлов, как назло, упорно продолжал сидеть на своем месте, а его визави, все так же по-бычьи пригнув голову, не делал ни единого лишнего движения.
А время между тем истекало. До назначенного часа оставалось меньше десяти минут. С дисциплиной здесь строго, и, надо думать, лучше к месту сбора не опаздывать. Могут и наказать.
В отчаянии Роман быстрым шагом обошел дальнюю оконечность выставки и оказался точно напротив собеседника Павлова. Но теперь расстояние было слишком большим. Он видел только лоб и округлое начало щек, но, как ни напрягал зрение, не мог различить черт лица. Вдобавок мельтешащие то дальше, то ближе силуэты посетителей никак не давали возможности «настроить фокус».
Оставалось всего три минуты, и ему уже стоило направляться к месту сбора. Таким образом, он не сумел установить единственного, но тем более важного контактера Павлова. Называется, выполнил задание.
Что же делать? Бежать в кафе, что-либо там купить, хотя бы пачку сигарет, и в упор обозреть незнакомца? Пускай они оба также его разглядят, но зато и он увидит все, что ему нужно.
Не хочется показываться им, ах как не хочется, но, похоже, делать нечего. Крохин ему ни за что не простит, если он ничего не сумеет принести в клюве. Первым же рейсом отправит домой. А это уже несмываемый позор. Весь отдел будет смеяться. Ладно, придется идти в кафе, ничего не поделаешь. Как говорится, охота пуще неволи.
И тут Романа осенило. Он же на выставке вооружения! И здесь полно самой первоклассной оптики. Как же он сразу не додумался до такого простого, простейшего, наипростейшего решения?! Видно, стареть стал – сомнений нет.
Он подбежал к одному модулю, ко второму, к третьему – и увидел то, что искал. Целый стенд биноклей – десятки различных модификаций – был представлен на выбор крупной китайской фирмой. Роман схватил один из них, не очень большой, чтобы не привлекать внимания издали, но довольно увесистый, что говорило о толщине и качестве линз, и поднес его к глазам. К нему немедленно подскочил представитель фирмы и, лопоча по-английски с чудовищным китайским акцентом, начал объяснять достоинства бинокля.
Роман, машинально кивая, повел биноклем вдоль ряда модулей, невольно удивляясь силе приближения (прибор и в самом деле был великолепный), затем повернул окуляры влево, туда, где находилось кафе, подкрутил регулятор резкости, отыскивая нужный ему столик – и вдруг прямо перед собой, на расстоянии вытянутой руки, не далее, увидел светло-серый пиджак Павлова, а за его плечом… лоснящуюся физиономию Мустафы Хурмиза. Почти точно такую, как на фотографии, только с густой черной бородкой на полных щеках. Мустафа как раз что-то втолковывал Павлову и жестикулировал при этом короткими пухлыми пальцами.
Опасаясь, что Мустафа заметит направленный на него бинокль, Роман повел им дальше и левее, затем плавно вернулся назад, на секунду задержавшись на Мустафе, дабы окончательно убедиться, что это точно он, – и отнял бинокль от глаз.
– Отличное приближение, – сказал он неустанно лопочущему что-то китайцу и вручил ему сослуживший добрую службу бинокль. – Большое спасибо…
Не задерживаясь более ни на секунду, Роман поспешил к месту сбора.
И правильно сделал, ибо еще издали заметил плотную группку журналистов, собравшихся возле толстяка-араба. Не хватало только его, и толстяк раздраженно вертел головой в поисках нарушителя дисциплины.
– Прошу прощения, – подойдя к нему, сказал Роман. – Я немного не рассчитал время.
– В следующий раз не опаздывайте, – внушительно сказал ему сопровождающий. – Иначе это может дорого вам обойтись.
– Я все понял, – смиренно склонил голову Роман.
Толстяк милостиво ему кивнул и мановением руки повел свою группу дальше.
На сей раз они вышли на открытый воздух. Здесь, на территории примерно в два гектара, размещались вдоль ровных пластиковых дорожек ракетные и зенитно-ракетные комплексы. Над ними были сооружены временные укрытия из маскировочной сетки, надежно укрывающие их от солнца и посторонних глаз. Сами установки были тщательно зачехлены.
Журналисты могли видеть только внешние абрисы этой дорогостоящей и пользующейся повышенным спросом техники. Подходить вплотную к установкам им строго воспрещалось. За этим следила охрана, и стоило кому-нибудь приблизиться к входу в укрытие больше чем на три шага, его тут же осаживали резким окриком и красноречивым движением автомата.
