Ржавая труба лопнула в месте крепления и с противным скрипом отошла от стены дома.
— Не понял! — громко сказал доморощенный верхолаз и упал спиной на тротуар.
Сверху на него обрушился метровый кусок грязного железа.
Гоблин приоткрыл рот.
Экс альпинист резво вскочил, отряхнул перепачканные пиджак и брюки и, словно заправский ниндзя, одним прыжком преодолел расстояние до сквозной арки, выходящей на соседнюю улицу.
Застучали торопливые шаги, и все стихло.
Чернов поднял глаза на окно второго этажа.
Спустя четверть минуты на свежий воздух высунулся запыхавшийся лейтенант.
— Где он?
— Кто?
— Убийца Гришечкин!
— А я откуда знаю? — соврал журналист. — Из дома никто не выходил.
— Обыскать помещение! — крикнул лейтенант и скрылся в глубине комнаты.
Гоблин усмехнулся, сел за руль урчащего джипа, переключил рычаг коробки передач и мягко нажал на педаль газа.
* * *
Путь под горным хребтом занял почти три часа. Казаки, ведомые осторожным Филоновьм, Прошли анфиладу из двух десятков карстовых полостей, соединенных друг с другом узкими трещинами в породе, по периметру обошли подземное озеро со стоячей ледяной водой, залезли по почти отвесному трехметровому сколу на следующий уровень, миновали огромную, всю утыканную сталактитами и сталагмитами пещеру с низким потолком, разгребли песчаный завал и очутились на ровной площадке, напоминающей исполинских размеров террасу. С трех сторон ее окружали каменные стены, а с четвертой стороны рос непролазный кустарник, сквозь который еле еле пробивался дневной свет.
Кузьмич потрогал рукой переплетенные ветви и вопросительно посмотрел на Никиту.
— Ну? И как мы будем вылезать?
— Прорубим отверстие.
— И что там за ним?
— Обрыв метров пять...
— Годится, — Пышкин повернулся к Рокотову. — Что думаешь?
Владислав сбросил со спины рюкзак и положил поверх него «Грозу».
— Объявляется привал. Часика четыре до темноты отдыхаем. Никита, помоги ребятам организовать два поста наблюдения внешнего пространства... Первая смена — Рудометов и Дима Славин, вторая — Туманишвили и Лукашевич. Задача: отследить любое движение в радиусе километра. Остальным отдыхать...
— Где туалет организуем? — спросил Соколов.
Рокотов указал на боковой проход.
— Там. Только отойди подальше. И не забудь песочком присыпать... Кстати, что насчет тыла?
— Щас, — Филонов достал саперную лопатку. — Миша, подсоби...
Экс браконьер на пару с Чубаровым отошли вглубь пройденного группой коридорчика на несколько метров и ударами лопаток обрушили нависавший сбоку песчаный нарост.
Пара тонн серого известняка запечатали проход.
— А обратно как? — забеспокоился Влад.
— Ерунда, разгребем за пять минут, — махнул рукой Никита. — Чай не египетская гробница.
— Хорошо, — Рокотов уселся на плоский обломок бута и расстегнул ремни рюкзака. — Немного перекусим и придавим харю*...
* Придавить (давить) харю — спать (жарг.)
Спустя два часа Владислав открыл глаза, потянулся и приподнялся на локте.
Кроме него и бодрствующей второй смены караульных все спали.
Рокотов бесшумно встал, посетил боковой проход, где оставил на стене личную влажную метку, вернулся на террасу, попил воды из фляги и примостился с сигаретой рядом с Егором.
— Как обстановка?
— Нормально, — Туманишвили чуть дернул плечами, не отрываясь от мощного шестнадцатикратного бинокля с просветленной оптикой. — Никого. Одни пернатые. Да и их немного... Слева квадрат перепахан, явно полигон. Вот живность отсюда и свалила.
— Большой квадрат?
— Где то двести на двести. Зеленка до самой земли выжжена.
— Зажали кого то, — предположил Владислав. — Как Никита и говорил. Приперли к горе и расстреляли с воздуха.
— Речку отсюда видать?
— Нет. Хотя она должна быть совсем рядом, если судить по карте, — Егор размял затекшую шею и на несколько секунд отложил бинокль. — Дай сигарету...
— Спасибо... Быстрей бы дойти, — грузин вздохнул и чиркнул зажигалкой.
— Поспешишь — людей насмешишь, — тихо сказал Рокотов. — Я тебя прекрасно понимаю. Сам бы места себе не находил, если бы в моей семье подобное случилось. Но успех нашей маленькой операции зависит от скрытности передвижения. Так что придется терпеть.
— Да понимаю я... Зло берет, что столько времени зря потрачено. На ментов, на написание объяснений, на ожидания хоть какого нибудь результата.
— Что поделать... Это новая российская реальность. Если так и дальше пойдет, то за возбуждение уголовного дела от терпилы будут деньги требовать.
— А ты думаешь этого не было? — печально улыбнулся Егор. — Два раза намекали. Один раз в областном УВД, второй уже в Москве... Типа, денег на спецоперацию нет, надо людей простимулировать.
— Спецназовцев стимулировать не надо, — Влад пожал плечами. — Им самим работать не дают. Вон, киндера израильского давеча освобождали. Знали, где содержится, но по приказу начальства на захват не шли... Тянули время, чтоб к визиту нашего министра внутренних дел приурочить. Тот в Тель Авив собирался. Буквально накануне поездки и освободили. Президент свой самолет дал, министр по телику выступил, самолюбие потешил. Мол, смотрите, какое у меня министерство крутое! Сволочь золотопогонная... Лучше бы генералов своих по камерам распихал. За мздоимство, за участие в коммерческих разборках, за дачки по лимону баксов...
— А ты как к новому президенту относишься?
— Сложно отношусь, хоть и голосовал за него. Теперь сомневаюсь. Не знаю пока, верить ему или нет... Вроде мужик он ничего, но окружение... Меня настораживает то, как он себя поставил.
— В смысле? — Туманишвили лег на бок и подпер ладонью щеку.
— Отгородился от всего. Раньше власть более доступной была. Вон, примерчик свежий. Приятель у меня в Питере есть, Димон. Журналистом работает. Активный, что перпетуум мобиле. Так он три письма заказных на имя Президента отослал, все по свободе слова материальчики собирал. И ни ответа, ни привета...
— Ну, глупо надеяться, что Президент на все письма отвечать будет, — рассудил Егор.
— Вот ты тут ошибаешься, — Рокотов затушил окурок. — Отвечать то он и не должен, но вот его аппарат обязан прислать ответ или переадресовать обращение в соответствующее министерство. По поводу чего заявителю приходит специальная карточка. Это закон. А Димон ни фига не получил. Теперь строчит статейку по этому поводу. Мол, либо аппарат разболтался и совсем мышей не ловит, либо сам Президент дал негласное указание на письма не отвечать...
— Президент вряд ли, — нахмурился Туманишвили.
— Ой ли? — Владислав посмотрел на спящих казаков. — Откуда такая уверенность? Лично у меня ее нет. Тем более что правду мы никогда не узнаем. Остается гадать, что с точки зрения доверия к власти опасно. Раз человеку не ответили, другой, а потом он сам перестанет обращаться и начнет скептически относиться уже к любой инициативе того же свежеизбранного президента... Хорошо ли это? Не думаю. Вот ты сам посмотри. Умные люди давно в чиновники не идут, не хотят участвовать в этом бардаке и воровстве. Наверху одну и ту же колоду тасуют. Нет притока новых кадров. А без свежей крови любая система сдохнет... Еще пример, если тебя история с Димоном не удовлетворила. Уже на более высоком уровне. Про представителей Президента ты, надеюсь, знаешь?
— Естественно, — недоуменно выдохнул Егор.
— А про программу представителя в Приволжском регионе слышал?
— Что именно?
— Конкурс на замещение должностей его помощников.
— Что то слышал...
— Вот и подумай, с чего бы объявлять конкурс. Не потому ли, что те, кому предложили изначально, отказались, а? И пришлось бросать клич уже в форме демократичного конкурса?
Туманишвили наморщил лоб — Влад умел ставить точные вопросы и делать парадоксальные выводы из почти незаметных мелочей.
— Ага! — обрадовался Рокотов. — Проняло. Вдогоночку тебе еще информация к размышлению — с чего это в последнее время на государственные посты так много вояк назначается? Не подскажешь?.. Ты, кстати, можешь одновременно и наблюдение вести, и со мной разговаривать.
— Фу ты ну ты! — Егор схватил бинокль. — Извини...
* * *
Доктор Лоуренс Фишборн положил рядом два листочка бумаги — свежий микрофотоснимок вирусного материала из лаборатории RZ 04 и ксерокопию черно белого рисунка из журнала двадцатилетней давности.
Сравнение верхних изгибов нуклеидных цепочек ему совсем не понравилось.
Он аккуратно сложил ксерокопию, сунул ее в карман халата, и откинулся в кресле, уставившись прямо перед собой на немного аляповатый цветной календарь «Pirelli», призванный немного украсить унылую серую стену кабинета.
Глава 4
Хотят ли русские вина?
Около половины девятого вечера наступили сумерки.
