Упав на продавленные, продранные клеенчатые сиденья, из которых угрожающе торчали металлические пружины, разведчики тут же уснули глубоким, беспокойным сном.
На базе их встретил Станислав – «товарищ Альфред». Обнявшись с каждым разведчиком, он отправил их отдыхать, а с Сербиным отправился знакомиться с новым советником.
Обменявшись воинскими приветствиями, Троян усадил всех пить чай.
- Леонид, мне много рассказывал о вас и вашей деятельности здесь товарищ Альфред, так что, в общих чертах я знаком с вами и вашей группой. Я принял решение вывести группу из боевой работы и назначить вас инструкторами, поскольку вы отдали уже все, что могли, и требовать от вас большего, я полагаю, просто преступно. Или я не прав?
- Если честно, то мы, конечно, подустали. Это отразилось на боеспособности группы, и мы начали нести потери. Двоих мы потеряли убитыми, а в последнем рейде у нас двое тяжелораненых.
- Ну, Фиделито Санчеса принял наш военный госпиталь – состояние его стабильное. А вот Александра Плаксина пришлось отправить на Родину. Лечить его будут лучшие специалисты в Центральном военном госпитале, в Москве. Не буду скрывать – его состояние крайне тяжелое. Но врачи плавучего госпиталя обещали доставить его в Москву живым. А дальше все будет зависеть от ведущих военных докторов и его воли к жизни…
У Сербина оборвалось сердце… Он с недоумением взглянул на Ваупшасова, но тот неожиданно подмигнул ему, мол, не переживай, все в порядке…
- Спасибо вам за заботу о нашем товарище, - все еще пребывая в шоке от услышанного, сказал Сербин. – Даст Бог – выкарабкается.
- Вот как? – удивился Троян. – Вы и Бога на помощь призываете?
- Я бы и черта призвал! – в сердцах ответил Сербин. – Коли б знал, что он поможет Плаксину выжить!
- Что там, за Эбро? – сменил тему Троян. – Как развиваются события?
- Если вам интересно мое мнение, а не бравые доклады испанских генералов, то я готов доложить! – сказал Леонид.
- То, что проходит по сводкам с фронта, мне и так известно, Леонид! – скривился Троян. – Меня интересует то, что видится специалисту с более чем тридцатилетним офицерским стажем.
- Что ж? – Сербин напрягся, но решил говорить правду. – Армия «Эбро» завязла в позиционных боях, теряя несметное количество людей в бесплодных атаках. Единственное, что я думаю, удастся в этой ситуации республиканцам – это отстоять Валенсию. Но, если они будут упорствовать и не отойдут, оставив за собой Валенсию, то сражение затянется на неопределенный срок, поглощая людские ресурсы, восполнить которые республиканцам уже не удастся. И это приведет их к поражению в войне…
- Вот даже как? – удивился Троян. – Я не думал, что все настолько серьезно… А ведь они объявляют себя победителями в этой наступательной операции…
- Нет, Василий Авраамович, ни о каком успехе и речи быть не может. Войска топчутся на месте, теряя людей. Продвижения вперед нет, и не предвидится. Если они будут и дальше упорствовать и продолжать атакующие действия, конец неизбежен… Уже сейчас потери перевалили за тридцать тысяч человек, а что будет через месяц?
- Вы думаете, операция продлится так долго?
- Зная упорство испанцев, я думаю, реально противостояние затянется, как минимум на три месяца. Сколько людей погибнет за это время, нетрудно подсчитать – примерно двадцать пять – тридцать тысяч в месяц… Кроме того, в армии царит своеволие и либерализм командиров, и полностью отсутствует такое понятие, как воинская дисциплина. Пока анархисты и коммунисты голосуют, атаковать или отойти, фашисты, которые четко понимают, что такое военная дисциплина, выполняют приказ своего генерала и действуют. Отсутствие дисциплины разлагает части, и сводит все попытки командования выровнять фронт к нулю. И поэтому фашисты несут несоизмеримо меньшие потери, чем республиканцы. Вот таково мое видение ситуации…
- Что ж, спасибо, Леонид! – Троян был поражен услышанным и не скрывал этого. – Не ожидал, что все так плохо после официальных сводок с фронта… Не ожидал… И как, по вашему мнению, можно изменить ситуацию?
- Немедленно приостановить наступление. Отвести войска на рубеж Валенсии и закрепиться там, не делая больше попыток развить успех. Перегруппировать войска, выведя на отдых те части, которые участвуют в операции с первых ее дней. Люди там просто валятся с ног, неся неоправданные потери. Это полностью небоеспособные части…
- Спасибо, товарищ Сербин! – Троян поднялся, давая понять, что разговор окончен. – Я доложу ваши соображения военному советнику. Посмотрим, что он скажет. Хотя, сомневаюсь, что он сможет переубедить испанцев… Отдыхайте, Леонид!
Прошел месяц, в течение которого разведчики работали в разведывательно-диверсионной школе, готовя снайперов, подрывников, специалистов радиосвязи… Дни проходили в постоянной работе.
В начале сентября Сербина вызвал Ваупшасов. Он не стал с ним разговаривать в штабной палатке, а увел в скалы. Найдя удобное место, они расположились в камнях. Товарищ Альфред долго молчал, видимо, обдумывая, как начать разговор, и, наконец, заговорил:
- Леонид, даже не знаю, с чего начать… Известие может повлиять на твою судьбу положительно, но может сыграть и крайне отрицательную роль…
- Да говори уж, Станислав, мне не привыкать ни к хорошему, чего я не видел уже сто лет, ни к плохому, которое происходит чуть ли не ежедневно…
- Ну, тогда слушай внимательно: небезызвестный тебе человек – Орлов Александр Михайлович, он же - Никольский Лев Лазаревич, он же – Фельдбин Лейба Лазаревич, старший майор госбезопасности, 9 июля был вызван в Антверпен, чтобы на борту советского судна встретиться с неким важным представителем Москвы. Орлов, видимо, почувствовал, что его вызывают с целью ликвидации, и 11 июля исчез. Еще раньше исчезли его жена – Рожнецкая Мария Владиславовна - тоже сотрудница резидентуры, и дочь Вероника. При этом из кассы резидентуры исчезло 68 тысяч долларов США. Сейчас в Москве и здесь идут повальные аресты всех, кто, так или иначе, соприкасался с Орловым по службе. Это страшный удар по советской разведке… Много достойных разведчиков сгинут в жерновах лагерей… Не пощадят никого… А ведь в Германии под началом Орлова работал даже брат жены Сталина – Аллилуев. Даже псевдоним «Орлов» был присвоен ему Сталиным…
- И как его побег может отразиться на моей судьбе? – Сербин пребывал в полной растерянности…
- Я знаю одно: только Орлов имел доступ к личным делам разведчиков твоей группы, ну, и конечно, к твоему делу. Так вот, ни в одном из ваших дел нет упоминаний о том, что вы участвовали в какой-либо операции, проводимой Орловым. Хотя сведения о вашей подготовке к заброске в Испанию «для проведения разведывательно-диверсионных действий» имеются… Но что это за действия – об этом ни слова…
- Ну, это, скажем, хорошо: есть простор для фантазии, для изобретения собственной легенды. Но как быть тогда с рапортом Орлова о том, что именно наша группа обеспечивала его прикрытие при нападении итальянских парашютистов? Это же прямая связь с ним?
- И снова – нет. Я читал рапорт Орлова – он приложен был к делу, которое расследовал майор Вайнштейн, помнишь? В рапорте указано, что ему, то бишь, Орлову нужно было срочно доставить в отряд полковника Ксанти совершенно секретные сведения, содержащие данные об агентуре франкистов, работающей в отрядах геррильерос. Для охраны он вызвал из Картахены разведгруппу, настояв из соображений секретности на том, чтобы все разведчики были русскими добровольцами. То есть, исходя из его рапорта, ваша встреча и его сопровождение в отряд Ксанти – чистая случайность. А ваши данные стали ему известны потому, что с каждого из вас он взял подписку о неразглашении цели и конечного пункта поездки, а также о том, кого вы сопровождали в этой поездке. После того, как было точно установлено, что вы все погибли, якобы спасая его, он, естественно, все ваши подписки уничтожил, сохранив только данные для рапорта…
