- Мы все в штабе понимаем, что обрекаем твой отряд на смерть, - Ваупшасов поморщился, поглаживая раненую руку. – Но как вывести семьи республиканцев, которые не хотят оставаться с режимом Франко, если немцы перекрыли все дороги? К тому же, случились еще некоторые события, которые требуют моей задержки здесь… В последнее время я под видом польского коммерсанта Казимира Кобецкого вел затяжную игру с немецким резидентом Отто Кирхнером и получил от него, якобы для дальнейшей передачи в Германию, особо секретные разведданные - 100 метров микроплёнки и шифрованные донесения. А два дня назад нами была захвачена немецкая шпионка Эльза Тумм, которая только-только начала давать показания… И самое главное, на меня возложена миссия эвакуации республиканских архивов… Мне нужно время, чтобы все это обработать и подготовить для эвакуации. И это время можешь предоставить мне только ты и твоя группа!
- Ну что ж, брат? Выхода нет. Нужно штурмовать казармы…. – Леонид был, как всегда, спокоен. Как будто речь шла о чем-то настолько обыденном, что не стоило даже намека на волнение. – Приказы, как известно, не обсуждаются.
- Это не приказ, Леня, - Станислав обнял Сербина здоровой рукой. – Это просьба. Я не могу больше тебе приказывать. Есть приказ с Родины прекратить все боевые действия и уходить во Францию. Те советники, что смогли прорваться в Мадрид, будут эвакуированы с дипкорпусом. Ну, а нам выпала другая доля…. Единственное, чем могу тебе помочь… Ты можешь взять сколько угодно добровольцев из корпуса, которые согласятся выступить на казармы. Это все…
- Ладно! – Сербин легко поднялся, хлопнув себя по коленям обеими руками. – Мы возьмем казармы. Просьба к тебе, - Леонид помолчал. – Не оставь мою семью без внимания, если я не вернусь из казарм. Надо же, название какое – «Пинья дель Дьябло»? Действительно в пасть дьявола пойдем… Только там меня еще и не было…
В ночь ушли разведчики отряда Сербина в Эль – Торо. Никто из бойцов интернационального отряда не пожелал уйти с беженцами. Все, как один, шагнули в вечность, когда прозвучала команда Путника: «Добровольцы, шаг вперед!»
В лагере осталось только двадцать человек охраны.
На рассвете, бесшумно сняв часовых, диверсанты ворвались в казармы. Выведенные на отдых из-под Эбро, легионеры бились насмерть, но противостоять натиску не смогли. В течение каких-то трех часов все было кончено….
Но теперь предстояло самое главное – удержать казармы, чтобы втянуть в сражение как можно больше сил врага.
Дон Паулито собрал командиров групп и поставил задачу каждой группе. Тут же, не теряя времени, саперы ушли минировать подходы к казармам. Группа Маурильо занялась артиллерией. Группы Франческо, Эстебана и Санчеса заняли места у бойниц….
Легионеры штурмового отряда вермахта «Рэйх» появились через три часа. Нарвавшись на минное поле и плотный огонь стрелкового оружия, немцы отошли. Но через некоторое время послышался гул танковых моторов, и разведчики увидели хищные приземистые тела немецких танков и самоходок. Танки с ходу открыли огонь по казармам, а самоходки стали медленно ползать по полю, выбирая позиции для стрельбы…
Помещения заволокло дымом и повисшей в воздухе плотной кисеей битого кирпича и штукатурки. Появились первые раненые….
Артиллеристам удалось отогнать танки, подбив три из них. Их корпуса, изувеченные прямыми попаданиями бронебойных снарядов, чадили теперь густым черным дымом у ограды казарм.
Сербин, разглядывая сквозь окуляры цейсовского бинокля позиции немецких легионеров, увидел, что к ним прибывает пополнение – итальянские чернорубашечники. Выпрыгивая из кузовов машин, они тут же растекались густыми цепями вокруг казарм.
«Плохо дело, - подумал Леонид. – Они нас просто массой задавят, применив атаку «людскими волнами». В это время к нему на НП пришел Дон Маурильо – Виктор Марченко, совсем недавно прибывший в Испанию офицер-артиллерист.
- Командир, - Марченко выглядел озабоченным. – Бронебойных снарядов у нас всего двадцать штук. Наш корректировщик огня насчитал в поле уже тридцать немецких танков и десять самоходок. Арифметика простая. Даже если мы с первого снаряда поразим двадцать бронемашин, останется еще столько же!
- Вот умеешь ты, Виктор, поднять настроение, - пробурчал Леонид. – Что, есть какие-то предложения?
- Есть, - ответил Маурильо. – Пока нас не обложили совсем, прорываться в сторону границы. До вечера мы, даст Бог, продержимся. А в ночь нужно уходить…
- Нет! – жестко ответил Сербин. – Наши только–только начали эвакуацию беженцев. Если мы сейчас уйдем, моторизованные части немцев и итальянцев настигнут их еще на подходе к границе. И это будет бойня…. Вопрос не обсуждается.
- М-да, - Маурильо даже не старался скрыть раздражения. – Значит, мы все здесь погибнем!
- А ты, Виктор, разве не знал, на что идешь? – Сербин внимательно смотрел на Марченко. – Я тебе больше скажу – мы и завтра отсюда не уйдем. И послезавтра. Наша задача – продержаться здесь трое суток. Трое! Лишь по истечении этого времени наши смогут уйти.
- Ясно, командир! - Марченко вдруг широко улыбнулся. – Помирать, так с музыкой! Я лишь хотел предложить выход. Не подумай, что струсил.
- Так я достаточно тебя знаю по боевой работе, чтобы так не думать.
К ночи немцы повторили попытку штурма казарм. Артиллеристы Маурильо подбили еще четыре танка, сорвав и эту попытку. Ночь, расцвеченная вспышками трассеров, прошла на удивление спокойно.
Ад начался на рассвете. За ночь немцы подтянули тяжелую артиллерию, и после артподготовки, продлившейся сорок пять минут, пошли на приступ.
Доклады, поступающие от командиров групп, были неутешительны – потери росли с каждым часом, и к исходу второго дня обороны отряд потерял убитыми и ранеными половину своего состава. Но и вся площадь перед казармами «эль Дьябло» была сплошь покрыта телами немецких и итальянских легионеров….
Третьи сутки обороны закончились трагически. Снарядов уже не было, патроны были на исходе. Сербин собрал оставшихся в живых у единственного уцелевшего после многочисленных артналетов пакгауза, через который думал вывести разведчиков в поле с наступлением темноты. Сразу за полем начинались предгорья, густо поросшие лесом. Путник рассчитывал рывком преодолеть поле и уйти в горы…
Снаряд прилетел неожиданно и взорвался прямо у стены, около которой накапливались разведчики для решающего броска….
Когда рассеялся дым и копоть, с земли поднялись лишь четверо….
Четыре воина-интернационалиста, оставшихся в живых после взрыва, скользя мокрыми ботинками по раскисшей глине, поднимались в горы, направляясь к французской границе….
Еще недавно они были бойцами интернационального отряда 14-го партизанского корпуса республиканцев, а один из них – «Дон Паулито», был командиром прославленной разведгруппы. И вот теперь, спустя 32 месяца после провозглашения в Испании Республики, их дело, которому они все отдавались без остатка, предано….
Леонид лежал под кроной огромного дуба, голые ветки которого густо переплелись над головой и служили хоть какой-то защитой от дождя. Им оставался последний переход до границы, километров в пять - шесть. Измученные тремя сутками пути, без провизии и теплой одежды, посеченные осколками и едва перевязанные какими-то тряпками, разведчики – двое русских, чех и болгарин, повалились без сил у этого дерева, чтобы отдохнуть перед последним переходом. Леонид достал из планшета карту и сверил курс. Ошибки не было – до границы рукой подать….
- «Господи, Боже мой! – подумал Сербин, глядя в сумеречное грязно – серое небо. – Тридцать четыре года с небольшими перерывами я провел на войне. Мои дети выросли без меня. Я ничего не знаю о своей семье, и моя семья тридцать два месяца не имеет вестей обо мне. За что мне это? Что я в жизни сделал не так? Я – вечный путник, который когда-то очень давно хотел попасть домой, к отцу с матерью, но жизнь повернулась так, что война не отпустила меня. И не отпускает по сей день. Кончится ли когда-нибудь эта кровавая круговерть, или я так и погибну на чужбине, не увидев своих детей?!»
