Афанасий Сергеевич и его друг, пристегнутые наручниками к стульям, с ужасом взирают на учиненное мной побоище.
Беру со стола ключи от браслетов и отстегиваю обоих пленников.
— Ищите тетрадь! — приказывают историку. и, чтобы вывести его из ступора, рывком поднимаю со стула, встряхиваю за плечи, как куклу.
Афанасий Сергеевич приходит в себя и уже осмысленно смотрит на меня.
— Да-да, сейчас я все найду… — говорит он. Я подталкиваю его к выходу.
— Как только мы уедем — вызывайте милицию… — говорю Всеволоду.
Ему становится плохо, и сейчас он будет блевать.
Возиться мне с ним некогда. Подхожу к чернявому и вытаскиваю у него из-за пояса свой пистолет. Историк уже ушел во двор. Возвращаюсь к детине. Сцепив ему руки браслетами сзади, привожу в чувство.
— Кто послал?!
— Я не знаю, — отвечает он. — Нас Череп взял на дело… Не знаю…
Череп, скорее всего, — чернявый. Вообще-то кликуха ему подходила — впалые щеки, глубоко запавшие глаза, плотно обтянутые кожей скулы, — действительно череп.
— С кем работал Череп? — тыкаю ствол автомата детине в нос.
— С Пекой.
— Кто такой Пека?
— Деловой с Калининского. Он в авторитете. Его легко можно найти, — детина, не колеблясь, сдает какого-то пахана из Калининского района.
В дверях появляется Афанасий Сергеевич с металлической длинной коробкой в руках.
— Я забрал… — говорит он и с опаской следит за моей рукой, в которой у меня автомат, направленный в голову детине.
— Едем, — бросаю ему и вырубаю детину ударом кулака в висок.
Историк облегченно вздыхает, поняв, что больше крови не будет. Иду за Всеволодом.
Тот стоит на четвереньках у входа в гостиную и уже облевал вокруг все, что только смог.
Не особенно церемонясь, тащу Всеволода за шиворот в коридор и дальше, к входным дверям. Прислонив его спиной к стене возле вешалки, говорю:
— Сейчас пойдете и вызовете милицию. Про нас скажите, что мы были вместе с бандитами, но потом вся банда перессорилась, началась стрельба и двое свалили. Ясно?!
— Я скажу, как надо, — заверяет он меня.
— Всеволод… — обращается историк к приятелю, но я не даю ему договорить, — взяв его за локоть, вывожу на крыльцо. — Что же это такое происходит, Герасим? — семеня рядом, спрашивает историк, чуть не плача.
— Это жизнь, Афанасий Сергеевич. А в данном конкретном случае — борьба за золото.
С соседнего участка на нас удивленно смотрят муж с женой, застывшие среди грядок с молодым луком.
В левой руке у меня — УЗИ. Выстрелы они, конечно, слышали. Плевать, пусть смотрят. Милицию вызовут где-то через полчаса, не раньше — телефона поблизости нет. Пока найдут телефон, пока приедет милиция, мы уже будем далеко.
Показываю огородникам автомат. Те моментально отступают к своему дому. Незачем им запоминать номер моей машины. Забираемся в «жигу ль» и с места давлю на газ. Уходим по объездным дорогам. На базе будем минут через пятьдесят. Главное дело сделали, тетрадь у нас, в целости и сохранности. Историк, слава богу, тоже цел и невредим. Пара оплеух, которые Череп отвесил ему, думаю, смутили Афанасия Сергеевича не сильно. А вот кровь и смерть он видит уже второй раз. В погоне за золотом, уверен, нам предстоит еще достаточно подобных поединков, и Сперанский, наверное, это уже осознал за прошедшие дни. Тем лучше. Психологически он подготовлен. Что касается Кати, то на ее счету уже имеется один мокряк, причем сознательный на сто процентов. Неплохой у меня подбирается коллективчик.
Афанасий Сергеевич вскрывает коробку и достает из нее ксерокопии текста.
— А где сама тетрадь? — спрашиваю, сворачивая на развилке влево, в сторону Лесколово.
— Я ее спрятал, — глухо говорит историк. — На всякий случай…
Пожимаю плечами. Спрятал так спрятал. Главное, материал при нас, и значит, наша экспедиция состоится.
Вечером спецрейсом военно-десантного Ан-24 мы улетаем в Омск. Со старым своим приятелем Александром, «папой» одной из крупных питерских группировок, мне так и не удалось встретиться. Впрочем, с ним поговорят от моего имени.
Генерал узнает, что такое Пека, тот, не сомневаюсь, расскажет нашим парням, как и с чем его едят. Я пролистал последнюю тетрадь царского генштабиста и, если честно, не понял, чем она может помочь нам в наших поисках. Офицер достаточно интересно описал свои похождения по России в смутное время с большим отрядом казаков, но о золоте я не нашел в тексте ни строчки.
На мой вопрос, что это значит, историк только хитро усмехнулся, сказав, что позже я сам все пойму…
С военного аэродрома нас доставили в забронированный «люкс» ведомственной гостиницы. В номере две спальни и гостиная, спать в которой, конечно, придется мне. При этом должен заметить, что диван, на котором я попробовал расположиться, на люкс никак не тянет. Но это не суть важно, так как я, кажется, выспался уже лет на пять вперед.
Когда Афанасий Сергеевич и Катя, измученные перелетом, разошлись по своим комнатам, я, подключив трубку к сети, дабы не тратить попусту аккумуляторы, связался по спутнику с генералом. Полшестого утра, но Степаныч, видно, уже поднялся и, судя по голосу, бодр и свеж, • как всегда. Переговорив с ним, решаю прогуляться по утреннему городу, а заодно и посмотреть, где расположен объект, который нам нужен. Часа через два нахожу старое кладбище. Осматриваю его окрестности, но на территорию не прохожу. Возвращаюсь в гостиницу.
К двенадцати дня, начитавшись до одури газет и успев проголодаться, провожу подъем личного состава. Афанасий Сергеевич пытается вымолить у меня еще полчаса. Прыскаю ему в лицо холодной водой из стакана. Он с жалобным криком соскакивает с кровати. На крик выбегает из своей комнаты Катя, она кутается в белый пушистый халатик, глаза у нее испуганные. Узнав, в чем дело, Катя почему-то обзывает меня самураем и снова уходит к себе. Объявляю своим подопечным громко и внятно, что через двадцать минут жду их внизу, в ресторане. Историку обещаю контрастный душ, если он не соберется вовремя.
После завтрака отправляемся в город. Поймав такси, доезжаем до старого кладбища, Возле которого я сегодня уже побывал.
— Нам нужен фамильный склеп князя Юнтловского… — поясняет историк цель поиска.
Припоминаю, что в тетрадях действительно встречалась эта фамилия, но что там с ней было связано, у меня уже вылетело из головы. Посетителей на кладбище не много, но одного типчика я просек сразу. Парень в костюме-тройке, с букетиком в руках, следует за нами на расстоянии и, похоже, не собирается упускать нашу скромную процессию из виду.
Историк поглощен поисками, а Катя придерживает меня за рукав.
— За нами следят… — говорит она мне, улыбаясь, как будто сообщает какую-то необычайно приятную новость.
— Парень в серой тройке?
Катя кивает и смотрит на меня с уважением:
— А ты развиваешься…
— Нет ничего проще, — отвечаю ей и быстрым шагом догоняю историка. Катя едва за мной поспевает.
— Тебе бы еще, дорогой, научиться вежливо вести себя с дамами, тогда цены бы такому мужчине не было, — обиженно говорит мне девушка в спину.
— Мне и так цены нет, красивому и умному… — бросаю ей через плечо.
— Ага… — соглашается Катя. — Потому что ценник ставить просто не на что… Зеро…
В пикировке с ней ни один мужик не выйдет победителем, поэтому предпочитаю отмолчаться.
Через полчаса наконец-то Афанасий Сергеевич находит склеп, ради которого мы и прилетели в Омск, но не задерживается возле него и проходит дальше.
Я предупредил его, что за нами следят, поэтому не стоит открывать то, за чем мы сюда явились.
Парня в серой тройке сменяет другой, в джинсах, футболке, с плейером на поясе, делающий вид, что беззаботно прогуливается и слушает музыку.
При выходе из ворот кладбища замечаю припаркованную неподалеку белую «шестерку». За рулем — парень в сером костюме, которого я сегодня уже видел.
Следят за нами не совсем профессионально, но тем не менее… Возвращаемся в гостиницу. Мои надежды на то, что мы уже сегодня уберемся из Омска, не сбудутся по техническим причинам. Нас пасут, и пасут всерьез. У тех, кто за нами охотится, нет недостатка ни в деньгах, ни в агентах, ни, что очевидно, во времени. Выйти из этой игры живыми и с кладом под мышкой — вот какая задача целиком и полностью лежит на моих плечах. Непосредственные хозяева тех, кто преследует нас, пока не известны. Подключить силы генерала лишь для того, чтобы взять мелкую сошку, которая все равно не знает своих истинных хозяев, — смысла нет. Так мы только разозлим теневиков и будем постоянно подвергаться риску схлопотать снайперскую пулю с любой из близлежащих крыш. Впрочем, есть масса и других вариантов отправить нас на тот свет. Главное, что это касается в первую очередь меня — историк им еще нужен. Поэтому я должен проявлять максимум внимания. Как-никак, речь идет о собственной жизни, рассчитываться с которой у меня нет никакого желания.
