– А ты подковался в религии, – хмыкнул Волына. – С тобой так немного побазаришь, так самому в монастырь захочется… на скудный паек.
– Ладно, погнали, – подал голос Колода, – в дороге побазарим.
* * *
В казино Святой проиграл тысячу долларов. Больше он играть не стал. Азартный по натуре, он осознал, что подобная игра его интересует мало. Она напоминает охоту в заповеднике, где в кармане у клиента есть лицензия на отстрел, но каждый из охотников постоянно помнит о том, что он не должен подстрелить лишнюю дичь, потому что за это могут последовать строгие санкции. Иное дело играть где-нибудь в катране, где каждый катала заряжен по самые уши и десять тысяч баксов воспринимаешь как разовую ставку. Кроме удачной карты, в такой игре важны ловкие руки, крепкие нервы и, конечно же, интуиция. В довершение нужно быть неплохим психологом. Казино почти лишено всего этого, отчего игра получается пресной и малоинтересной.
Святой цепко всматривался в лица игроков. Публика разная: немало встречается мужиков, тертых жизнью и радующихся каждому выигранному рублю, точно дошкольники дармовой конфетке. Хватает и таких, что готовы ставить на кон последние сбережения, но встречаются и другие – в основном молодежь, – что не успели прочувствовать веселящую силу денег и проигрывают со скукой на лице целые состояния. Немало играет женщин – молодых, красивых, по их скучающим лицам было заметно, что они пресытились всеми земными удовольствиями и интерес к жизни пытаются вернуть ценой большого проигрыша. Однако встречались и такие очаровательные малышки, что даже небольшой копейке радовались так отчаянно, как будто бы им подфартило с целым состоянием.
Святой не без грусти отмечал, что жизнь сильно изменилась. Все масти напрочь перемешались, словно карты в обыкновенной колоде, и даже фраера, у которых никогда не сыскать в карманах больше, чем гнутый целковый, держатся с тузами так, как будто бы имеют немереные счета в банке и являются владельцами золотых приисков. Роль женщин тоже качественно изменилась. Каких-то десять лет назад красивая телка воспринималась как недешевый предмет для удовольствия и некая одушевленная вещь, способная украсить богатое застолье. Сейчас многие дамочки сами при делах, у некоторых имеются очень неслабые покровители, да и сами они научились распоряжаться и смотреть на мужиков как на равноправных партнеров. И очень часто у их красивых ножек мельтешит молодежь, смахивающая повадками на профессиональных альфонсов.
И абсолютно нет никого, кто привлек бы его внимание! Похоже, что и его особой тоже мало интересовались – он не ловил на себе якобы случайно брошенных взглядов, никто не обращался к нему с вопросами и не стоял за спиной, тяжело дыша в самое ухо. Где-то за соседним столиком должны играть Глухой с Волыной, Колода, по договоренности, остался в машине.
Публику можно было бы назвать скучноватой, если бы не молодая брюнетка, играющая в рулетку. Огромное декольте притягивало взгляды, казалось, если заглянуть в него, то запросто можно было бы разглядеть всю ее анатомию. Мужчины без конца косили в ее сторону. При каждом выигрыше она хлопала в ладоши, звонко хохотала и так верила в свою удачу, что даже у самых хронических пессимистов вызывала скупую улыбку. Так же искренне девушка огорчалась во время очередного проигрыша, причем всякий раз на ее лице изображалось такое негодование, как будто в очень людном месте мерзкие грабители решили освободить ее от нижнего белья.
Игра девушки забавляла. Но не более. Понаблюдав еще немного за экзальтированной дамой, Герасим двинулся в сторону бара.
Молодой лысоватый бармен тщательно протирал бокалы, время от времени поглядывая на посетителей. Взгляд у него был цепкий, профессиональный. Наверняка он уже оценил каждого клиента и знал, на какие чаевые следует рассчитывать.
– Сок… апельсиновый, – сел на вращающийся стул Святой.
Бармен сделал вид, что не расслышал.
– Слишком много алкоголя вредит здоровью, – жестко произнес Герасим. – Мне апельсинового сока.
Бармен разочарованно поморщился. Судя по тому, как держался клиент, можно было не сомневаться, что он закажет бутылку джина, а это всегда пахнет хорошими чаевыми. Ошибся, какая досада.
– Понял, – поспешнее, чем следовало, произнес бармен и налил из фарфорового кувшина в высокий бокал сока.
– Мужчина, у вас не найдется огонька для дамы? – услышал Святой за спиной голос.
Повернувшись, Герасим увидел ту самую экзальтированную брюнетку. Нельзя сказать, что она была хороша собой, многое в ней было как-то чрезмерно. Природа не знала на ней удержу и наградила с избытком: длинные ноги при слишком коротком теле, большие глаза при очень узком личике, черные волосы, цветом напоминающие воронье перо. Неровные тени падали на ее лицо, отчего макияж казался сочнее и гуще. Губы были ярко накрашены, поэтому она производила впечатление весьма вульгарной особы. Вот только голос у нее был мягким и обволакивающим, словно наркотический дурман.
– Я не курю.
– Ах, какие же вы, мужчины, все скучные, – капризно протянула она и опустилась на соседний стул. Короткая юбка задралась, и Святой увидел полоску темно-синих ажурных трусиков.
Женщина не торопилась поправлять подол, и Герасим невольно отвел взгляд в сторону. Он слегка улыбнулся, подумав о том, какие поносные слова подобрал бы для него старый игумен, заприметив похоть во взоре.
– Так уж и все? – делано удивился Святой.
Девушка равнодушно сунула сигарету в пачку, а потом поинтересовалась:
– А может быть, вы предложите даме выпить, раз уж мы с вами завели светскую беседу?
Странно, брюнетка совсем не походила на проститутку, стремившуюся снять готового клиента. По тому, как она была одета, по украшениям, которые запросто умещались в шестизначное число долларового эквивалента, счет деньгам она знала. А может, нравы за последние десять лет настолько изменились, что состоятельной женщине позволено снимать в баре понравившегося мужчину под одобрительные взгляды завсегдатаев?
Герасим уже открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь поучительное из библейских мудростей, но тут его взгляд упал на левую руку девушки. На безымянном пальце у нее поблескивал перстень с бриллиантом величиной с лесной орех. Его Святой видел не однажды, и принадлежал он Федору Трошину. Причем заметно было, что перстень брюнетке был явно великоват, поэтому перед ним она надела узкое колечко с мелкими изумрудами. Как бы случайно девушка положила ладонь на стойку, давая Святому убедиться в подлинности камня. Сомнений быть не могло, это тот самый перстень, который сверкал на пальце Трояна. Но как он попал к ней? Святой удержался от вопроса, который вертелся у него на языке, и поднял два пальца. Бармен отреагировал мгновенно, плеснув в бокалы дорогого коктейля.
Похоже, девушка даже не подозревала о подлинном значении перстня. Взяв бокал, она безжалостно царапнула камнем о стойку и пригубила коктейль – медленно и осторожно.
– У вас неплохой вкус.
– Я знал, что такие женщины, как вы, предпочитают самое лучшее.
Этот перстень Троян не мог подарить или, скажем, проиграть. Разве можно представить, чтобы царствующая особа потеряла державное яблоко или скипетр. Но если на такого самодержца дворцовая челядь посмотрит разве что с улыбкой, то с вора, не сумевшего уберечь перстень хранителя, спрос будет очень строгим.
– У вас очень красивый перстень, – проговорил Святой, отпив небольшой глоток. – Камень настоящий?
– Неужели вы думаете, что такая дама, как я, будет носить дешевую бижутерию? – с вызовом произнесла брюнетка.
Похоже, для нее перстень был обыкновенной красивой вещицей, которой можно похвастаться перед такими же искательницами приключений, как и она сама.
– Очевидно, такой камень стоит целое состояние?
Примерно такой же перстень был у него самого. Ну, может, бриллиант немножечко поскромнее, а корона с несколькими лучами, выгравированная в самом верху, точно такая же. На внутренней стороне перстня должны стоять инициалы владельца, и Святой еле удержался, чтобы не стянуть перстень с пальца девушки.
У шестнадцати человек были такие перстни. Десять человек уже были мертвы. И куда они спрятали свои перстни, уже не узнаешь.
– Однажды мне предлагали за него «Мерседес», – без лишней скромности сообщила девица, – но это украшение стоит гораздо дороже.
Впрочем, был еще один перстень – у самого казначея, Барина, невысокого дядьки лет пятидесяти. Но вместо бриллианта он предпочел крупный изумруд.
Кураторам регионов и смотрящим городов было известно, что владелец подобного знака отличия обладает немалой властью: он вправе единолично созывать сход, выступать в роли третейского судьи и, если понадобится, карать виноватых. Но даже по сравнению с хранителями казначей обладал почти монаршей властью.
