Тот на американский манер продемонстрировал кольцо, сложенное из большого и указательного пальцев, и хвастливо произнес:
— Это оказалось легче, чем отобрать леденец у младенца.
— Леденец у младенца, — хмыкнул Мартин. Внезапно его лицо стало серьезным, и он решительным тоном заявил: — Сейчас без шума выводим заложников, разминируем состав и нейтрализуем последнего террориста. За работу, джентльмены.
Семеро десантников помогали женщинам и детям выбираться из вагона на рельсы туннеля, трое остальных принялись снимать шнуровые заряды пластиковой взрывчатки. Тем временем О'Хара в сопровождении одного из бойцов бесшумно направился в хвост поезда.
Каучуковые подошвы «джунгль-бутс» мягко ступали на пластиковое покрытие полов.
Опытный десантник, начинавший свою военную карьеру еще на Фолклендской войне, унтер-офицер Мартин О'Хара сейчас был похож на ягуара. Прищуренный настороженный взор, мягкая пружинистая походка, готовая в любой момент превратиться в стремительный прыжок, чтобы ягуар мог намертво вцепиться в намеченную жертву.
В замыкающем почтовом вагоне тускло горела единственная лампочка. Десантники, держась в тени, приблизились к входной двери — сперва появился черный набалдашник глушителя, потом разукрашенное полосами камуфляжа лицо унтер-офицера.
Не заметив ничего подозрительного или опасного, О'Хара шагнул вовнутрь — канцелярия была пуста. Кругом следы недавнего боя: выбитые стекла, раскуроченные пулями сортировочные ячейки, пол вагона был буквально засыпан разбросанными письмами.
Десантники пересекли канцелярию и приблизились к двери, ведущей в багажное отделение. Там также тускло горела блеклым оранжевым светом одинокая лампочка. Но этого освещения вполне хватило, чтобы разглядеть сидящего на одном из ящиков молодого араба. Юноша сидел с закрытыми глазами, сложив руки на груди, на его коленях лежал чешский пистолет-пулемет с закругленным магазином. Лоб араба был перетянут зеленой лентой смертника, исписанной белыми письменами.
Подобного атрибута не было у убитых террористов в тепловозе и в вагон-ресторане. Унтер-офицер вспомнил слова командира «Кобры» о коварных самоубийцах.
«Шахид», — тотчас сообразил Мартин, и дальше в действие вступили наработанные профессиональные рефлексы. Мушка с прицельной планкой совместились над переносицей юноши.
«Пуф-ф» — дернулся «браунинг» в руке десантника, и в то же мгновение на повязке шахида среди белой вязи строк возникла черная точка пулевого отверстия, а из затылка смертника брызнул черный фонтан крови и мозгового вещества. Так и не открыв глаза, убитый повалился на спину.
Двое десантников тут же ворвались в багажное отделение, держа оружие на изготовку, но видимой опасности уже не было.
— Точно, оказалось легче, чем отобрать леденец у младенца, — выдохнул Мартин О'Хара, скаля лошадиные прокуренные зубы. И в этот момент рука застреленного британцем палестинца упала с груди, обнажив нацепленную на запястье черную коробочку пульсометра, от которого тянулся тонкий жгут провода, скрываясь под одеждой шахида. На черном экране методично менялись цифры: — 5, — 4, — 3, — 2, — 1–0…
Взрыв пояса смертника смел обоих парашютистов и вызвал детонацию взрывчатки в ящиках. Три полутонных заряда новейшего пластида в одно мгновение превратились в огненный шар, который сперва взметнулся вверх, но, наткнувшись на преграду в виде многометровой горной породы, отрикошетил и, сметая все на своем пути, устремился к выходу из туннеля…
Глава 10
«Гостеприимство» союзников
— С нами ничего не произойдет. С нами ничего не произойдет, — бормоча себе под нос, капитан Матерсон метался из угла в угол.
Чуть в стороне от него сидела Каролина Флетчер, уткнув голову в колени и обхватив ее руками. Не нужно было быть дипломированным психологом, чтобы понять: после всего пережитого женщина провалилась в бездну отчаяния.
Моше Кацц находился в противоположном углу от Каролины, в позе роденовского мыслителя. Его черные, как маслины, глаза напоминали два озера, вместивших в себя всю грусть, которая у него только имелась.
Родион Крутов стоял позади Кацца и, оперевшись спиной о стену, пытался проанализировать сложившуюся ситуацию. Наткнувшийся на них патруль УЧК отобрал оружие, бронежилеты, каски и документы, при этом ни один из боевиков не позарился на личные вещи арестованных.
В боковом кармане Крутова осталась ручная граната, которую он прихватил из подбитого «Хаммера»;
Ситуация плена для полковника Крутова оказалась нестандартной. С одной стороны, он прекрасно понимал, с кем придется иметь дело…
Черные расхристанные орлы с аббревиатурой УЧК, обозначавшей «Армия освобождения Косово». При этом, если кто знает историю, Косово поле было тем местом, где сербы (южные славяне) дали бой туркам, и многие века этот край считался сербским Куликовым полем. Но с уничтожением СССР полярность в политике сменилась. Западные страны, став доминантой, усиленно начали проводить политику «разделяй и властвуй», не понимая, что одновременно роют яму и для самих себя…
Помещение, в котором содержали пленников, можно было назвать просто — хлев. Обычное строение из грубого камня с узким окном, пропускающим тусклый дневной свет. Земляной утрамбованный пол был присыпан старой прелой соломой. Для пленников в дальнем углу были брошены несколько соломенных матов, сверху прикрытых старой рогожей. Но никто из арестованных к ним не приблизился.
Остаток дня и всю прошедшую ночь они просидели у входной двери, ожидая своей участи. Наконец ночь сменилась сырым утром, а о пленниках будто забыли.
— С нами ничего не произойдет, — как заклинание, снова монотонно забормотал военный юрист.
— Заткнешься ты когда-нибудь или нет? — надрывным голосом воскликнула Каролина, молодая женщина была готова сорваться на истерику. Но сорвалась первой не Флетчер…
— Сама заткнись, сука! — неожиданно завопил, срываясь на фальцет, Брюс. — Ты, ты во всем виновата, сука. Что, захотелось доказать всем, что у тебя железные яйца? Только ты упустила одну немаловажную деталь, ты — сука, и у тебя не может быть никаких яиц. А может, тебя, девочка, возбуждает мысль о медали конгресса, эта мысль заводит сильнее мужика, фригидная сука…
Капитан Матерсон задохнулся от негодования, по его лбу заструились ручейки пота, а рот, как у рыбы, беззвучно открывался и закрывался. Лицо же Каролины Флетчер стало белым, как восковая маска, губы женщины были плотно сжаты, а глаза широко распахнуты. Руки полковника, обхватывающие колени, сжались в кулаки.
— По-моему, назревает хорошая потасовка, — встав возле Крутова, шепнул Моше Кацц.
— Да, — согласился с ним Кругов. — Видимо, намечается модель гражданской войны севера и юга.
Он шагнул вперед, чтобы не допустить драки между товарищами по несчастью. Но до драки не дошло, в следующую секунду дверь со скрипом распахнулась, в проеме появилась мешковатая фигура боевика с автоматом в руках.
Сепаратист навел ствол автомата внутрь хлева, затем левой рукой сделал жест, вызывающий пленников наружу.
Первым бросился к выходу Брюс Матерсон с возгласом:
— Мы — союзники.
Боевик, ухватив его за лацкан кителя, вытащил наружу, где в ожидании стояли еще пятеро сепаратистов, туго перепоясанные пулеметными лентами, увешанные подсумками с запасными магазинами, ручными гранатами. Бородатые, с длинными, давно не мытыми волосами, они больше походили на киношных разбойников, чем на бойцов за свободу и суверенитет.
Покинув затхлое помещение, Кругов смог наконец вздохнуть полной грудью и оглядеться по сторонам. Они находились в небольшом селении, застроенном одноэтажными домиками, раскинувшимися на холмах и утопающими в зелени садов. «Дружественные» бомбежки НАТО и чистки сербского спецназа этот населенный пункт не зацепили. Вечером, когда их привезли, косовары завязали пленникам глаза, видимо, не сразу определились, что же делать с пленниками…
«Теперь уже наверняка все решили», — подумал Родион и неожиданно подмигнул ближе всех стоящему боевику, невысокому косовару с глубоко посаженными глазами, спрятанными под щетками мохнатых бровей. Боевик этот жест оценил как угрозу и в ответ немедленно саданул пленника автоматом между лопаток. Боль пронзила все тело разведчика, но он лишь поморщился. Выстроив пленников цепочкой, боевики погнали их по широкой тропе, которая, скорее всего, являлась центральной улицей населенного пункта. Боевики нестройной толпой следовали чуть позади, о чем-то оживленно переговариваясь на своем, похожем на птичий, языке.
Первым шел военный юрист, что-то бормочущий себе под нос, то ли молитву, то ли проклятия. За ним с подавленным видом автоматически шагала Каролина Флетчер. Следующий за ней Родион Кругов лихорадочно прикидывал все плюсы и минусы в сложившейся ситуации. Боевики не ожидали возможного нападения и вели себя довольно беспечно, рассчитывая на то, что находятся в большинстве, да еще и вооружены. Сбить спесь с сепаратистов было делом несложным, достаточно применить лежащую в кармане гранату. Проблемы начались бы позже, рассчитывать на помощь двух американцев не приходилось, они были деморализованы и вместо помощников заняли бы место балласта. Выходило, что попытка вырваться из плена обернулась бы самоубийством.
