Викинг вернулся спустя час. Лицо Вадима побелело, на скулах катались желваки, губы сжались в узкую полоску, а синие глаза горели столь страшным смертельным огнем, что Млечный Путь едва не грохнулся в обморок.
– Выходит, Сашка Клоп сдох? – сквозь зубы переспросил Арсеньев-младший.
– И-и-и-и!!! – окончательно обезумевший от ужаса Леонид закрыл лицо ладонями.
– Не ссы, ты мне не нужен. Можешь идти! – глухо, словно сквозь вату, донесся до него мрачный голос Викинга.
Киселев робко поднялся и, втянув голову в плечи, попятился к дверям.
– Погоди, чуть не забыл, – вдруг, спохватившись, сказал Вадим. – Вот возьми. – Он вытащил из кармана и протянул Млечному Путю комок смятых сторублевых купюр. – Теперь свободен!
Выбежав сломя голову из офиса «Везувия», Леонид на одном дыхании промчался пять кварталов, потом остановился в первой попавшейся подворотне, отдышался, пересчитал деньги и, начисто позабыв недавние страхи, расплылся в широкой счастливой улыбке. Тысяча восемьсот рублей являлись для нищенствующего слабоумного бомжа Киселева действительно царским подарком!
Сегодня Константину Ивановичу впервые за много лет привиделась во сне картина из далекого тюремного прошлого. Он стоял посреди разгромленной пресс-хаты, вокруг валялись стонущие, покалеченные ссученные, козлиный главарь, широко разинув фиксатую пасть, призывал на помощь «граждан начальников». Неожиданно из-под паханской шконки выполз забившийся туда с самого начала пятый козел – лупоглазый, неряшливый, небритый. Он вынул из кармана черную гадкую крысу, опустил ее на пол, указал пальцем на Дерюгина и хрипло скомандовал: «Фас!» Крыса начала стремительно расти, в считанные секунды сделавшись высотой в холке под два метра. Оскалив острые зубы, чудовище двинулось на Константина, но вдруг замерло. Между ним и Дерюгиным возник прямо в воздухе огромный сияющий золотом православный крест. Крыса попятилась назад, жалобно завизжала, повалилась на спину, засучила лапами и издохла... Константин Иванович открыл глаза. Большие настенные часы показывали полночь. «А сон-то вещий[63], – поднимаясь с постели, подумал бывший спецназовец. – Крыса скорее всего посланный по мою душу убийца. Раз не сработал вариант номер два – «унизить, растоптать морально», значит, пресс-секретарь Крымова неминуемо прибегнет к последнему «мокрому» аргументу! Одного не пойму – при чем тут пятый, недобитый козел? А, ладно, разберемся!»
Быстро одевшись, Дерюгин на миг замер. В доме незримо ощущалось чье-то постороннее, враждебное присутствие. Более того: обострившийся до предела слух уловил отчетливый скрип половицы на первом этаже. «Крыса уже рядом», – понял Константин Иванович, ловко свернул рулоном матрац и накрыл его одеялом так, что в темной комнате создалась полная иллюзия, будто на кровати лежит укутанный с головой спящий человек. Затем, встав сбоку от двери, Дерюгин принялся поджидать убийцу. По прошествии двух-трех минут дверь осторожно отворилась. В спальню бесшумно проник кряжистый, среднего роста человек с бельевой веревкой наготове и напряженно уставился на постель. «Собирается имитировать самоубийство! – догадался Константин Иванович. – Набросит спящему петлю на шею, рывком затянет и подвесит бесчувственное тело, допустим, на люстре! В результате у жертвы ни ссадин, ни синяков... Следы борьбы в комнате отсутствуют. Милиция со спокойным сердцем закрывает дело[64]. Грамотный, мерзавец!»
Между тем незваный гость, так и не распознав подлога, крадучись, на цыпочках двинулся к кровати. Бывший офицер спецназа действовал решительно и молниеносно. Прыгнув сзади на убийцу, Дерюгин левой ладонью захватил запястье его правой руки, резко отвел назад, с силой рванул вверх, к затылку, а правым предплечьем нажал на локоть атакованной конечности. Громко хрустнуло вывихнутое плечо. Незнакомец согнулся, выронил веревку и сдавленно замычал. Развивая успех, Константин Иванович ударом ступни в подколенный сгиб поставил «кряжистого» на колени, отпустил захваченную руку и жестко, без замаха рубанул ребром кулака по артерии, питающей кровью мозжечок[65].
Массивная туша, моментально обмякнув, уткнулась лицом в пол. Нащупав пульс, Дерюгин убедился, что незваный гость жив, и, включив свет, сноровисто обыскал поверженного противника. Он обнаружил ключи от машины, паспорт на имя Купцова Феликса Владиленовича, 1958 года рождения, а также «ТТ» с полной обоймой и патроном в патроннике. Поразмыслив секунд пять, Константин Иванович извлек из пистолета все заряды, ссыпал их в карман, сунул туда же паспорт, уселся на стул, положил ствол на колени и в ожидании, пока незадачливый киллер очухается, неторопливо прикурил сигарету...
* * *
Произошедшее явилось для матерого мокрушника Купцова полнейшей неожиданностью. Памятуя об участи, постигшей ныне покойных Валентина Флярковского, Глеба Соскова, Семена Сиволапова и Эдуарда Шершнева, он, естественно, не считал Дерюгина слабаком. Вместе с тем убийца был безоговорочно уверен в своих киллерских талантах и ни на миг не допускал возможности осечки. Недаром в народе говорят: «Если бог решает кого-нибудь покарать, он лишает его разума!» Очнувшись, Купцов, медленно приподняв голову от пола, увидел вооруженного его собственным пистолетом Дерюгина, с натугой припомнил недавние события и заскрежетал зубами в отчаянии.
– Присаживайтесь, Феликс, потолкуем, – ровным голосом предложил Константин Иванович.
Охая от боли в вывихнутом плече, убийца с трудом принял сидячее положение.
– Задворенко прислал? – полувопросительно-полуутвердительно произнес Дерюгин.
– Да, – чувствуя бессмысленность любых запирательств, глухо отозвался Купцов.
Внезапно Константин Иванович вспомнил вещий сон об уцелевшем прессовщике, натравившем на него крысу-монстра, пристально всмотрелся в пленного мокрушника, чертами лица действительно чем-то напоминавшего крупного грызуна, и, обуянный смутным подозрением, требовательно, напористо спросил:
– Кто таков Задворенко на самом деле? Какое отношение он имеет к пресс-хате «крытой» тюрьмы города «...»? Ведь имеет, да? По глазам вижу, ты в курсе! Отвечай! Живо! Не упускай последнего шанса на спасение!!!
Убийца обалдел. Феликсу показалось, будто взгляд Дерюгина подобно рентгеновским лучам пронизывает его насквозь.
– Последний шанс! – подчеркнуто повторил Константин Иванович, направив дуло «ТТ» точно в переносицу Купцова.
– Хорошо, хорошо, не стреляй! – забормотал деморализованный киллер и поспешно выложил историю превращения пресс-хатовского козла Мишки Лимона в поднарного петуха Однако-Ляльку, а потом в «сверхдоверенное лицо» олигарха Крымова, скандально известного телеведущего господина Задворенко.
– Так вон оно в чем дело! – внимательно выслушав откровения Феликса, холодно рассмеялся Дерюгин. – А я-то гадал, отчего физиономия телепрессовщика Задворенко кажется мне столь знакомой! Где я раньше встречал эту шушеру? Оказывается, в тюряге! Шустро он тогда под нары юркнул! Гм-м, напрасно я пожалел Лимона! Пожалуй, стоило вытащить гаденыша из-под шконки и... по крайней мере поганый язык вырвать!
– Значит, ты тот самый Вояка? – ошалело вытаращился Купцов. – Черт подери! Знал бы раньше, не сунулся бы сюда ни за какие коврижки! Хотя... ты вроде обещал подарить мне жизнь в обмен на откровенность? Или... соврал? – В глазах убийцы отразилась смертная тоска.
– Нет, не соврал, – отрицательно покачал головой Дерюгин. – Раз обещал подарить... подарю! Но сначала ты организуешь мне встречу с Задворенко, то бишь с Лимоном-Однако-Лялькой. Заманишь козла в ловушку. Прямо сейчас! Сумеешь?
– Да, – поразмыслив с полминуты, утвердительно кивнул Феликс. – Дай телефон!
Не поднимаясь со стула, Дерюгин бросил ему на колени мобильную трубку. Здоровой рукой киллер набрал номер.
– Здорово, Михаил! – дождавшись задворенковского «але», возбужденно выпалил он. – Есть для тебя приятнейший сюрприз!.. Да, справился... Нет, пока жив! А вот почему... Дерюгин, в натуре, тот проклятый Вояка, разгромивший вашу пресс-хату! Отвечаю за базар!.. Конечно, допросил... с пристрастием! Тут, красавец, связанный валяется! В доме, кроме нас, никого... Желаешь подъехать? Лично пообщаться? Ха-ха, прекрасно понимаю твои эмоции! Сколько? Час?! Ладно-ладно, больше не трону! Он твой по праву! Мы в спальне на втором этаже! Все, жду!..
– Прискачет через час! – отключив телефон, преданно отрапортовал Дерюгину Купцов. – Козлик вне себя от счастья! Аж соплями захлебывается! Надеется сполна поквитаться с тобой за прошлое!
Константин Иванович окинул убийцу долгим изучающим взглядом, встал, прошелся по комнате, будто бы невзначай уронил пистолет на кровать, рядом с левой рукой Феликса, рассеянно повернулся к нему спиной, неторопливо сделал два шага прочь и проворно обернулся. Перекошенный в гримасе дьявольской злобы, Купцов остервенело давил пальцами на спусковой крючок разряженного «ТТ».
