А в это время Ник и Фэд привезли террористку на Петровку и стали ждать Семенова. Они заметили, как сильно побледнела Фалиха, когда увидела выходящих из проходной Петровича и его помощника Илью Рогова. Девушка тяжело задышала, закатила глаза и чуть не потеряла сознание, но через миг сказала, что чувствует себя лучше.
Семенов поздоровался с друзьями, мельком взглянул на девицу и приказал Рогову этапировать ее в следственный изолятор МУРа. Когда старший лейтенант и арестованная скрылись за забором угрозыска, Петрович развалился в кресле джипа и облегченно выдохнул:
— Фу, ну и жара. Сказала она что-нибудь?
— Ничего особенного, — буркнул Ник.
— Она толком ничего не знает, — добавил Фэд, — под правдоделом проверили.
— Вот запись допроса, изучите. — Михайлов передал полковнику дивиди-диск.
Тот повертел в пальцах коробку и сунул ее в карман пиджака.
— И вот еще что, Петр Петрович, — Сергей сделал паузу, чтобы придать словам больший вес. — Она сказала, что главарь, некто Азиз, брякнул: храма Христа Спасителя скоро не будет.
Семенов уставился на разведчиков.
— Так и сказал, — уточнил Ник.
— Значит, она косвенно подтвердила наше предположение, что спутник может быть сброшен на Москву.
— Возможно. Иначе стереть с лица земли прочный и огромный храм не удастся.
— Надо ехать к Пономареву и поговорить с ним. Может, он что-то подскажет.
— Он еще в реанимации? — спросил Михайлов.
— Нет, ему стало лучше, и мы его перевели в другой корпус. Он под усиленной охраной в палате… вы не поверите, в гинекологическом отделении.
Сергей и Фэд усмехнулись.
— Едем, поговорим, — предложил Фэд и завел двигатель.
— Я хотел допросить террористку, — помедлил Петрович.
— Вот, — Сергей передал полковнику ноутбук, — здесь запись допроса.
Полковник положил на колени компьютер, открыл крышку и включил воспроизведение.
— Ну что? — Фэду не терпелось надавить на газ, и полковник дал «добро».
«Навигатор» рванулся с места, въехал в железный поток и, лихо обгоняя плетущиеся вокруг него машины, погнал по Петровке. А следом за ним устремилась неприметная асфальтовая «десятка» с сильно затемненными стеклами. Разведчики поначалу не заметили слежки, но после второго поворота Фэд забеспокоился:
— Глянь, Ник, вроде хвост.
— Серенькая «Лада»?
— Да, она. Оторваться?
— Думаешь, террористы?
— Черт их знает, как они нас нашли? Следили за полковником и случайно наткнулись на нас?
— В нашем деле случайностей не бывает, — буркнул Сергей.
— Бывают, но очень редко.
— Очень, очень. Оторвись.
Фэд прибавил скорости, доехал до ближайшего светофора, рванул на красный перед самым носом стартующего наперерез потока машин и был таков. «Россиянка» же проскочить не успела и встала как вкопанная перед стеной из автомобилей. А Фэд с улыбкой взглянул в зеркало заднего вида на удаляющийся хвост и на миг выставил в окно кулак с вытянутым средним пальцем.
К госпиталю имени Бурденко друзья прибыли через десять минут. Фэд высадил Ника и Петровича возле ворот, а сам отъехал на квартал и припарковался у какого-то магазина. Развалился в кресле, вставил в ухо мини-рацию и стал слушать разговоры друзей. А те вошли на территорию госпиталя и двинулись к гинекологическому корпусу. Лишь на миг Семенов замедлил шаг, обернулся и через плечо взглянул на то место, где стоял «Фольксваген» со взрывчаткой.
Следственные мероприятия закончились, саперы из ФСБ сматывали яркую желтую ленту с надписью «Стой!», грузили в машины оборудование и заградительные заборчики. Ящики с пластидом перенесли в специальный взрывопоглощающий бункер на колесах и увезли. Сам микроавтобус еще стоял на том же месте, но к нему уже подогнали эвакуатор.
— Его отвезут в лабораторию ФСБ и распотрошат.
— Может, найдут что-то интересное, — добавил Сергей.
— Возможно.
Они с Ником прошли в гинекологический корпус, проследовали в хирургическое отделение и зашли в прихожую палаты номер двенадцать. Семенов предъявил удостоверение охранявшим вход милиционерам, и их пропустили к Пономареву.
Когда Виктор Александрович увидел вошедшего Семенова, то еле заметно улыбнулся. Из его тела хирурги вытащили пять пуль, но, к счастью, ни одна из них не повредила жизненно важных органов. Ему чертовски повезло, что после такого нападения он остался жив. Теперь он постепенно приходил в себя после долгого общего наркоза. Его реакции оказались замедленны, и ему тяжело было даже улыбаться, а не то чтобы двигаться. Естественно, он не знал, что в тот период, когда он находился под наркозом, на него было совершено еще одно, на сей раз неудачное нападение.
Семенов и Михайлов поздоровались с потерпевшим, прошли к его кровати в углу небольшой обыкновенной больничной палаты и уселись на скрипучие шаткие стулья. Милиционеры вышли, мужчины остались одни. Гости смотрели на бледного Виктора Александровича, а тот смотрел на них и ждал, что они скажут.
Он лежал полуголый, весь в белых липких накладках, прикрывающих его раны, и тяжело, редко дышал. Сказывалось действие введенного для обезболивания морфина.
— Как вы? — с неподдельным участием спросил Петрович.
— Плохо, — прошептал Пономарев.
— Можете рассказать, как все произошло?
Тот немного подумал, поморщился и отрицательно покачал головой:
— Не помню.
Семенов и Михайлов закивали, но уходить не спешили. Дока Петрович привык вытягивать показания как у тяжело раненных потерпевших, так и у убитых горем родственников, потому что знал: в раскрытии преступления время имеет важнейшее значение. Чем быстрее жертва нападения расскажет про нападавших, тем быстрее правоохранительные органы узнают, кто преступник, и схватят его.
Случай Пономарева был особый — Семенов знал, что убийцы — боевики палестинской террористической организации, но не ведал, как их найти и арестовать.
— Виктор Александрович, — снова начал полковник, — вспомните, я вас прошу, это нужно для поимки преступников.
— Нет, не могу, — прошептал тот.
— Вам тяжело говорить?
Пономарев еле заметно кивнул.
— Тогда давайте так: я буду задавать простые вопросы, а вы будете либо закрывать глаза, либо нет. Закрытие глаз означает «да», а пауза — «нет». Согласны?
Пономарев медленно опустил веки, чем очень обрадовал полковника.
— Вы помните лица нападавших? — задал он первый вопрос.
Виктор никак не отреагировал.
— Ага, значит, нет. Они были на машине, на мотоцикле, пешком?
Директор отреагировал на слово «машина».
— Иномарка?
Пономарев закрыл глаза.
— Какая?
— «БМВ», — прошептал Пономарев.
— Номер помните?
— Больше ничего не помню. — Виктор опустил веки.
— Вы сообщали кому-нибудь, что находитесь в госпитале имени Бурденко?
Пономарев не шелохнулся.
— Теперь вот что, — Петрович на мгновение умолк, — вы говорили, что спутник вышел из-под контроля, он может рухнуть на Москву?
Теперь на долю секунды задумался Пономарев, а потом утвердительно кивнул.
— Как вернуть контроль?
На этот вопрос Виктор Александрович промолчал.
Семенов хотел спросить еще что-то, но в кармане запиликал сотовый.
— Да.
— Петр Петрович, — полковник услышал взволнованный голос Ильи Рогова, — задержанная скоропостижно скончалась. У нее начались судороги, изо рта пошла кровавая пена, она упала на пол и умерла. Прямо в кабинете, мы не успели ничего сделать. Попробовали искусственное — не помогло. Пульса нет… Вызвали врача и вот ждем.
— Черт возьми! — выпалил Семенов и передал сообщение Сергею. Тот нахмурился и замер на стуле как статуя. — Что вы с ней делали? — спросил Петрович Рогова.
— Ничего, привели в кабинет для дознания, дали воды попить… Она сидела смирно, тихо… Мы ни на минуту не отлучались, никто с нее глаз не сводил, и никто к ней не подходил… Мы ждали вас, чтобы допросить, а она вот…
— Она кусала ворот кофты, рукава?
— Нет.
— Точно.
— Точно нет.
— Когда ей стало плохо?
— Две минуты назад.
— Ладно, ждите медиков, криминалистов, при них проведите осмотр, снимите все на камеру и осмотрите тело. Скрупулезно. Поняли. Я выезжаю.
Семенов резко встал, но, вспомнив, где находится, спохватился, похлопал Пономарева по бледной, безжизненной руке и попрощался. Сергей встал вслед за ним, кивнул раненому и тихо добавил:
— Никому не говорите, где находитесь, даже самым близким людям. Это в ваших же интересах.
Виктор поднял на него изумленный взгляд, а потом опустил веки в знак согласия.
Семенов и Михайлов быстро пошли к лифту.
— Что произошло с террористкой? — на ходу спросил полковник.
