– Пан Анджей, – сказал укоризненно глубоким басом пан Юзеф.
Пан Анджей виновато мигнул, отложил вилку и сложил руки перед грудью, как это уже сделали все присутствующие. Отец Павел прочел молитву, строго поглядывая на склонившиеся над тарелками лица. Представитель самого Папы, он считал себя здесь, безусловно, главным лицом, ибо все, что ни делается, делается во славу небесного престола, остальное же – тщета и суета.
После молитвы все вразнобой перекрестились и взялись за трапезу. Ели тоже не слишком дружно. Если полнокровный пан Анджей и плечистый Антон Кусь уминали свои порции с похвальным аппетитом, то пан Юзеф едва отщипнул кусочек, а отец Павел с подобающим ему скучливым выражением на маленьком, гладко выбритом личике жевал так медленно, что можно было стошнить, глядя на него. Пани Барбара ела равнодушно, более следя за тарелками жильцов.
– Пан Андрей, вы совсем плохо кушаете, – обратилась она к приехавшему вчера львовянину. – Кажется, Юстыня немного пересушила мясо?
– Нет, все замечательно, пани Барбара, – успокоил хозяйку Андрей Данилович. – Спал плохо, поэтому нет аппетита.
– Какие же мысли мешали вам спать? – тут же поинтересовался пан Юзеф.
– Разные, уважаемый пан.
– А все-таки, поделитесь с нами. Ведь для того и приехали, не так ли?
– Есть проблемы с подготовкой акции? – тревожно спросил пан Анджей, отрываясь от еды.
– Нет, слава богу, подготовка идет хорошо, – сказал Андрей Данилович. – Закуплено достаточно оружия, в том числе и ракетные установки.
– Ракетные установки – ладно, – вмешался Антон Кусь. – Вы скажите, Андрей Данилович, все ли организовано для того, чтобы не выпустить живым Богдановича? Ведь если эта часть операции провалится, все пойдет насмарку.
Собравшиеся, перестав есть, обратили все внимание на Андрей Даниловича.
– Сделано все возможное, – сказал Андрей Данилович, также откладывая вилку. – Наняты четыре снайпера, все с опытом работы в горячих точках. Центр города поделен на сектора – где бы ни появился Богданович, он будет взят на мушку минимум двумя снайперами.
– Чем же вы озабочены, сын мой? – спросил негромко отец Павел.
– Есть два вопроса, которые меня волнуют, – сказал Андрей Данилович. – Первый: что, если Богданович отменит свою поездку?
– Не отменит, – сказал с уверенностью Антон Кусь.
– Вы это знаете наверняка, пан Антон? – впился в него взглядом львовянин, а вслед за ним и все остальные.
– Знаю наверняка, уважаемые панове, – подтвердил Кусь. – Сегодня утром я связался с человеком, состоящим в близком окружении Богдановича. Тот сообщил, что, несмотря на предупреждения начальника охраны, Богданович своей поездки не отменил. Более того, распорядился сообщить в прессу, что поездка состоится. Вчера вечером это сообщение прозвучало на украинском телевидении.
– Значит, в воскресенье все решится, – подытожил пан Анджей, возвращаясь к недоеденному перепелу.
– У вас был второй вопрос, пан Андрей, – напомнил отец Павел.
– Да, был, – кивнул Андрей Данилович.
– В чем же он заключается, позвольте узнать?
– Деньги, – вздохнул Андрей Данилович.
– Опять? – нахмурился пан Анджей, откладывая вилку и вытирая салфеткой пухлый подбородок.
– Почему – опять? – возмутился Андрей Данилович.
– Но мы же решили этот вопрос в прошлый раз!
– Э-э, пан Анджей, – досадливо махнул рукой львовянин, – прошлый раз – это прошлый раз. Та сумма, что была перечислена на наши счета, целиком ушла на закупку оружия и вербовку ударного отряда.
– Вы что, армию завербовали?
– Да какая армия? – разозлился Андрей Данилович. – Пока набрано несколько сот человек. А надо несколько сот тысяч, если мы хотим поднять край. И всем плати. А чем платить, если ваши хозяева скупердяйничают и заставляют вымаливать каждый грош?
– Вы бы меньше тратили на разъезды по заграницам, – зашипел пан Анджей, выпучивая круглые глаза, – тогда и денег оставалось бы больше.
– Господа, прошу вас, – поднял руки отец Павел.
– Не надо упрекать меня в том, в чем я не виноват! – не обращая внимания на святого отца, крикнул Андрей Данилович. – На свои поездки я трачу свои деньги, запомните: свои! А вы там отсиживаетесь, в своем сейме, и откупаетесь несерьезными суммами, в то время как нужны миллионы и миллионы…
– Кто это отсиживается? – закричал и пан Анджей, меча через стол разъяренные взоры в львовянина. – Вы знаете, сколько мы делаем, чтобы ваши трусливые политики решились на серьезные действия?
– Панове, немедленно прекратите, – приказала пани Барбара. – Среди вас дама, в конце концов.
Спор затих, хотя противники посматривали друг на друга с нескрываемой злобой.
– Я думаю, – сладко заговорил отец Павел, как ни в чем не бывало обсасывая перепелиную ножку, – вопрос денег будет решен очень скоро.
– Когда – скоро? – проворчал Андрей Данилович.
– Насколько мне известно, пани Оксана возвращается из Вашингтона не с пустыми руками. Ей обещана финансовая помощь в размере полутора миллиардов долларов. Разумеется, какая-то часть из этих денег пойдет на оплату восстания.
– Какая?
– Это решится самой пани Оксаной, – уклончиво сказал отец Павел. – Как известно, у нее много расходов. Акция ведь планируется не только во Львове, она должна охватить всю западную часть Украины.
– Но начнется-то она во Львове!
– Дай Бог, – поднял глаза к небу отец Павел.
Этот ответ явно не устроил львовянина, но он понял, что вопрос временно закрыт.
Помолчали.
– Пан Юзеф, когда прибудет эмиссар от наших европейских друзей? – спросил пан Анджей, старательно отводя глаза от сидевшего напротив него львовянина.
– Я думаю, завтра, – неторопливо уронил старик. – Или послезавтра.
– В Варшаве очень ждут сведения, которые он должен получить. Я обещал, что с этим проблем не возникнет.
– Ваши обещания будут исполнены. Успокойте Варшаву. Пусть немного подождут.
– Как прикажете, пан Юзеф, – несколько иронично поклонился пан Анджей.
Пани Барбара принялась разливать кофе. Пан Юзеф кофе не пил, для него в отдельном кувшинчике стояло холодное козье молоко. Отказался от кофе и отец Павел, он предпочитал чистую колодезную воду.
– Как настроения в Киеве, пан Антон? – обратился к Антону Кусю отец Павел.
– Разные, святой отец.
– Но жители Киева согласны, что в случае разделения Украины Киев отойдет к Западной части?
– Не все, к сожалению.
– Может, киевляне склоняются на сторону бело-голубых? – спросил ехидно Андрей Данилович.
– Киевляне – такие же люди, как все украинцы, – усмехнулся Кусь. – С какой стороны больше денег будет, туда они и склонятся.
– О чем я и говорю, – удовлетворенно подытожил львовянин, не удержавшись от сердитого взгляда в сторону варшавянина.
Тот дернул щекой, но промолчал.
Завтрак кончился. Первым поднялся из-за стола отец Павел, за ним – пан Юзеф. Постепенно разошлись все. Кто отправился в свою комнату, кто ушел совершать моцион. Только пан Анджей все никак не мог оторваться от кофе с печеньем, заедая сладким горьковатый осадок, оставшийся после дружеской беседы.
Роман ехал на встречу с Мишелем, хмуро глядя перед собой. Бьющие в глаза красоты Парижа были ему сегодня не в радость. Казалось, что вся эта праздная, беззаботная толпа стремится выдавить его из себя, как чужеродный элемент.
Утро началось со звонка Дубинина. Уже то, что он позвонил сам, вопреки договоренности, не сулило ничего хорошего.
– Ты что там натворил? – обойдясь без приветствия, спросил подполковник.
В конце вопроса явственно читалось «твою мать», из чего Роман без труда понял, что Мишель уже успел позвонить и наябедничать.
– Ничего особенного, – подавляя зевок, заявил Роман.
– Можно подробнее про это «ничего особенного»?
Дубинин, несмотря на все свое самообладание, сдерживался с трудом. Роман покосился на спящую Марту и отправился для важного разговора на кухню.
– Морозов, не играй со мной в молчанку! – грозно сказал Дубинин.
– Да я не играю, – вздохнул Роман, плюхаясь на табурет и закуривая.
Голова побаливала, в теле легкости не наблюдалось. Да и откуда ей было взяться, если они с Мартой развлекались до рассвета, чередуя выпивку с изнуряющими порциями секса. Выносливость Марты границ не знала, не отставал, раззадорившись, и Роман, поэтому сил в конце концов хватило только на то, чтобы натянуть на себя одеяло и закрыть глаза. Думал, до десяти поспит, и все прекрасно восстановится. Но Дубинин позвонил в половине девятого, и, судя по его настрою, после разговора с ним будет уже не до сна.
– Ты что, спишь там?
– К сожалению, уже нет.
– Совсем обнаглел, – с каким-то даже изумлением произнес Дубинин. – Наворотил таких дел, и ему хоть бы хны.
– Ну при чем здесь твое «хны»? – устало возразил Роман. – Я переживаю.
