Роман, будто еще спя, поднял руку, поерошил волосы и сквозь пальцы бросил окрест незаметный взор. Как он и ожидал, кроме Наташи, никого в пещере не было. Она стояла в трех шагах от надувной лодки и наблюдала за ним с терпеливым отчуждением.
– Вставай.
– Я еще сплю, – возразил он игриво.
Вот язва, заметила-таки его «незаметный взор».
– Одевайся, нам пора.
Роман посмотрел на часы. Четверть восьмого. Куда она торопится? Они же на отдыхе, дел, кажется, срочных нет. После того, что с ними произошло, она могла бы быть чуточку помягче. Или это опять очередной бзик?
– А может, мы все-таки немного задержимся? – для проверки протянул к ней руку Роман.
– Нет, – отрезала Наташа и вышла из пещеры.
Так и есть. Совершенно чужой человек. Как будто не было ночного исследования шрамов и других, не менее чувственных, экзерсисов.
«Или все рассчитано заранее? – мрачно подумал Роман, надергивая брюки. – Взяла с собой самца, попользовалась им в свое удовольствие и на сем дальнейшие отношения прекратила. Типичная шовинистка. Злющая, нервная и одинокая. А он попался, как жадный окунь, принявший блесну за сладкого малька».
Ну и бог с тобой, решил он. Получили друг от друга, что хотели, и дело с концом. К чему, в самом деле, эти нежности? Тем более что с утра у него куча дел, то есть предположений, которые следует тщательно проанализировать и разложить по полочкам, и тратить время на неблагодарную любовницу он попросту не имеет права. Как-никак Родина в опасности.
Роман довершил туалет и сосредоточился на более насущных вопросах.
Таковых было как минимум три. Для начала следовало подробно проконсультироваться с Александром. Что-то он там говорил про подземные или подводные взрывы, способные вызвать землетрясение? Вопрос: сколько для этого требуется взрывчатки? И можно ли осуществить подобную операцию силами небольшой команды? Только надо как-то поделикатней, а то впечатлительные островитяне всполошатся и натворят бед.
Второе. Пограничники явно обходили яхту стороной. Причем слишком явно. Как будто им кто-то отдал на это приказ. Необходимо установить, от кого исходит инициатива. Хотя это уже забота Москвы. Отсюда Роману двурушника не достать – слишком высокий кабинет он занимает. Но прозондировать ситуацию можно и на месте.
Но прежде чем связываться с Москвой, надо еще разок наведаться к японцам. Взять акваланг и поплавать невдалеке от «Киоси». Одна ночь в запасе имеется, почему бы не использовать ее с толком? Тем более что с Наташей вряд ли…
«Не думать о ней! – сердито осадил себя Роман. – Думать о деле».
Итак, взять в пещере гидрокостюм, акваланг и часок-другой поболтаться в непосредственной близости от яхты. Посмотреть, что все-таки тащат аквалангисты под воду. Засечь, как долго они отсутствуют. Может, обнаружатся кой-какие детали, заслуживающие внимания. В общем, провести полную рекогносцировку и затем уже выходить на Дубинина.
Роман выбрался из пещеры и зябко запахнул куртку. От ледяного, порывистого ветра вода в лагуне почернела и зыбилась тяжелыми волнами. Небо стало низким и мрачным, в воздухе сеялась морозная мга. Все, конец хорошей погоде.
Наташа хмуро посмотрела на него, замкнула дверь в пещеру и направилась в сторону лагеря. Роман молча двинулся следом. Заигрывать с ней не хотелось – отдавало ребячеством. Раз ты такая бяка, не будем с тобой водиться. Видали мы таких, не ты первая.
«А как же поход к яхте?» – спохватился Роман. Погода была нелетной уже сейчас, к вечеру же могла подняться настоящая буря. Замерзнуть он не боялся, гидрокостюмы были рассчитаны на нулевую температуру. Но в шторм будет тяжело держаться на воде, к тому же это довольно рискованно. Положим, риск его не страшил, но ведь шторм вряд ли на руку аквалангистам с их опасным грузом (опасным ли? – вот что требуется выяснить в первую очередь), и погружения могут быть отменены. То есть терялся всякий смысл ночной вылазки. А завтра прибудет вертолет, и назад, на Сахалин, и далее, на десять тысяч верст, до матушки-Москвы. И что говорить отцам-командирам? Перед Романом вдруг возник облик генерала Слепцова, любимого шефа, и послышался его рокочущий баритон. Видел яхту, видел японцев, видел замаскированные под рис ящики со взрывчаткой. Ну и что? Работают люди, ищут корабль дни и ночи напролет, себя не жалеют. Истинные патриоты, нам, русским, поучиться. Насчет закладки бомб – так это звучит, мягко говоря, диковато. У японцев есть разрешение властей, вон, даже пограничники их не трогают. Яхта гражданская, не какой-нибудь миноносец. А ящики с надписью «Explosive»? Может, это старая, послевоенная тара, оставшаяся от американцев, которой известные своей бережливостью японцы дали вторую жизнь. А может, вам, капитан Морозов, вообще все это померещилось? Хотите накаверзничать от большого воображения, натравить Россию на дружеский японский народ и вызвать международный конфликт. Лучше займитесь делом, и хватит морочить людям головы!
Роман передернул плечами, не то от холода, не то от слишком живо представленного начальства. Да, к Слепцову с голословными гипотезами лучше не соваться. В пыль сотрет, коли что не так. А дело пахло керосином, это Роман чуял безошибочно. И если к вечеру разыграется шторм, он уедет ни с чем.
В молчании проделав обратный путь, Роман вслед за Наташей перебрался на другую сторону подмытой скалы и увидел на высоком берегу оранжевый домик ученых. Он надежно прикрывался от ветра горным кряжем и наверняка был способен выдержать любую бурю.
– А, вот они! – закричал Паша, показываясь в дверном проеме. – Оппортунисты несчастные. Ну, давайте веселей, мы еще не завтракали, вас ждали.
Рыжеволосый Паша в ярком синем комбинезоне удивительно гармонично смотрелся на фоне своей палатки. Роман почувствовал, что душевно рад его видеть. Все-таки здоровая мужская компания не чета нервическому дамскому обществу, где порой себя чувствуешь хуже, чем в окружении кровных врагов.
– Ну, давайте входите, гости дорогие, – приговаривал Паша, косясь на Романа не то одобрительно, не то насмешливо. – Ждем, ждем, не забыли, как же-с, как же-с, помним…
Он подождал Романа, отставшего от Наташи, и обеими руками указал на вход, низко при этом согнувшись.
– Все дурачитесь, господин ученый? – усмехнулся Роман.
– Ну дак! – вскинул рыжую шевелюру Павел. – А чего тут еще делать-то? Дурачимся с утра до вечера.
Роман пригнулся и вошел в палатку. Наташа сидела на вчерашнем стуле, на него не глядела. Обняв большую кружку обеими руками, она пила кофе, налитый ей дежурившим сегодня Александром.
На Романа вулканолог глянул хмуро, но все же в ответ на приветствие соблаговолил боднуть пространство шишковатым лбом. После чего разложил по тарелкам некую бурую стряпню, издающую сложную смесь запахов, и поставил на стол – строго на четыре стороны.
Наташа молча отодвинула свою тарелку и продолжила пить кофе.
«Как все запущено, – подумал Роман. – И этой чем-то не угодил, и этот недоволен. Один Паша полон оптимизма, но на остальных его оптимизм явно не распространяется. И как в такой обстановке проводить опрос? Илья Муромец, чего доброго, пошлет подальше. Сегодня его даже лестью не прошибешь…»
– Садись, Роман, пей кофе, кушай омлет, – подоспел к столу Павел. – Это, между, прочим, сам Александр Петрович сооружал, да-с. Творение, скажу я вам, дорогой москвич, нетривиальное. Если вы, к примеру, думаете, что омлет – это яйца, молоко и мука, вы глубоко заблуждаетесь. Нет, и в данном случае все эти ингредиенты присутствуют, иначе какой же без них был бы омлет? Но, – Павел торжествующе поднял палец, – кроме вышеозначенных продуктов, в сем шедевре кулинарии имеются: красный перец, шпинат, морская капуста, она же ламинария, петрушка, тунец, трепанг, немножко краба, немножко куриного филе и самая малость буженины – для чертовинки. А яйца, кстати, отнюдь не куриные, а страусиные, причем порошковые, отчего общий вкус получается просто улетный…
– Будет витийствовать, – не выдержал Александр. – Ешь давай, и так по твоей милости задерживаемся.
– Пардон, – возразил Павел. – Задерживаемся мы не по моей милости, а как раз по твоей, потому что ты сказал, что…
Павел не успел закончить мысль, потому что Александр с грохотом обрушил кулак на стол:
– Хватит!
– Ладно, – пожал плечами океанолог и склонился над своей тарелкой.
Завтрак прошел в молчании. Омлет был в самом деле замечательный, но Роман счел за лучшее оставить похвалу при себе, потому что черт его знает, как на нее отреагируют. Все эти шекспировские страсти начинали понемногу выводить его из себя. Но поскольку он не мог немедленно сменить дислокацию и соответственно компанию, приходилось volens nolens принимать участие в этом спектакле, где два катета безуспешно пытались притянуть к себе неподатливую гипотенузу, а биссектриса довольно бездарно сохраняла положенный ей нейтралитет.
