— Не спишь?
— Ннн…никак нет, — Валентин — матерый оперативник, в секунду сумел выломиться из тяжелого забытья, прийти в себя и даже подпустить в голос заряд служебной бодрости. — Спать будем, когда по всем пунктам «отстреляемся».
— Нет уж, ты давай — без фанатизма, — не одобрил генерал. — Если есть возможность, надо отдыхать, а то долго так не протянешь. Я вон сам… гхм-кхм… в общем, надо отдыхать. Ты далеко от «стационара»?
— Рядом.
— Включи и перезвони мне.
Валентин включил стационарную систему защиты связи и набрал номер генерала.
— Хорошо. Слушай и запоминай, писать не надо. Готов?
— Всегда готов.
— Андрей Федорович Попов, детская больница № 2317, начальник отделения, сейчас дежурит.
— Ух ты… Детская?
— Так точно, детская. Неожиданно, да?
— Ну, в общем…
— Ну так вот и я говорю: надо гибче мыслить. Иногда полезно выходить за рамки общепринятых стандартов: глядишь, и время сэкономишь, и без информатора обойдешься.
— Вообще-то, мы в том районе проверили все медучреждения. Все до единого, по списку, и детские тоже.
— Но детские — поверхностно? Сугубо для очистки совести, правильно?
— Ну, в общем…
— Да нет, это я не в упрек. По стандарту — все правильно, надо быть большим оригиналом, чтоб приволочь украденного из реанимации «тяжелого» взрослого в детскую больницу. Впрочем, ладно, не будем тратить время. Задачу уточнять?
— Да нет, все ясно. Прокатимся, пообщаемся, выясним, что там с нашим…
— Гхм-кхм! — вот это генерал сделал нарочито громко и резко, явно давая понять, что расшифровывать ничего не нужно. — Давай все-таки уточню. Лишних привлекать не надо, возьми своих здоровяков-неразлучников. Досконально выведай, что именно там прозвучало, реши вопрос по «больному», определись с доктором. На всякий случай запасись СТАНДАРТНЫМ набором, но… Постарайтесь сделать все тихо и аккуратно. Вопросы?
— Никак нет.
— Хорошо. Вот данные по семье — если вдруг не срастется в режиме «доброй воли» и придется беседовать «на повышенных тонах». Дети — мальчик Вова, пятнадцать лет, девочка Ира, тринадцать лет, супруга Валерия — кстати, нет сорока и вполне пригожая дама.
— Запомнил.
— Да, обрати внимание: там мельком прозвучало, что кое-кто писал беседу с «больным» на диктофон. Если подтвердится, надо будет потом проехать еще в один адрес: чуть позже по нему будет вся информация.
— Понял.
— Если надо — не стесняйся, беспокой, уточняй. Я не сплю, жду результата.
— Все понял.
— Ну все: за работу…
Генерал, как всегда, осторожничает. Переговоры ведутся мало того что по «закрытому» каналу, но еще и под надежной стационарной защитой, но он все равно не называет имен и употребляет расплывчатые формулировки, исключающие какую-либо конкретику в обвинительном аспекте. То есть, если, не дай бог, их когда-нибудь потащат в суд и там будут использованы материалы «прослушки», вот эти указания наподобие «реши вопрос» и «определись» — их, образно выражаясь, к делу не пришьешь и под статью не подгонишь.
И все бы тут было правильно и логически обоснованно, но… Предшественник генерала тоже был мастером конспирации и большим любителем перестраховки, но ему это не помогло.
Валентин тяжело вздохнул и задумался.
Настроение было до упора минорным, и вовсе не из-за того, что последние двое суток пришлось работать на пределе человеческих возможностей, практически без сна и отдыха.
Сегодня ушел из жизни двоюродный дядька Валентина по материнской линии — Александр Гаврилович Разумовский, или просто Старик, как его привыкли называть за глаза представители клана.
Они никогда не были близки: дядька относился к Валентину свысока и отстраненно — как и подобает коренному москвичу относиться к «понаехавшему» из провинции бедному родственнику, или как сановный боярин относится к голоштанной родне жены-бесприданницы.
В отличие от других «деток», Валентин никогда не пользовался привилегиями, которые вроде бы должна давать родственная связь с вождем клана. Он прилежно вкалывал, что называется, не за страх, а за совесть, делал ставку на усердие и профессионализм и старался во всем превзойти «законных сынков», поскольку чувствовал себя именно тем самым дальним бедным родственником. Валентину никто ничего не обещал, но он надеялся, что рано или поздно его усердие будет оценено по достоинству, и, как говорится в одном интересном документе, «…и воздастся каждому по делам его…».
Из иерархов клана Валентин с большей симпатией относился к генералу Коврову — человеку гибкому, интуитивному и харизматичному, а дядю побаивался и старался держаться от него на почтительном удалении, благо это было несложно: за все время своенравный Старик ни разу не пригласил племянника в гости.
Тем не менее Валентин был благодарен дяде уже лишь только за то, что тот допустил его в клан. Валентин прекрасно понимал: без вот этой пресловутой родственной связи он никогда и ни при каких условиях не получил бы то место в структуре, которое занимал сейчас.
Итак, дядя умер. Никаких горьких чувств по этому поводу Валентин не испытывал, но элементарная логика подсказывала: в связи с этим событием его положение в клане резко изменилось. С этого дня он был даже не дальним родственником с незначительным, но гарантированным статусом и некоторыми перспективами, а просто наемником, посвященным в дела клана. Для Валентина это было ново, необычно и вполне чревато: теперь в любой момент можно было ожидать самых разных и непредсказуемых «оргвыводов», зависящих в первую очередь оттого, кто одержит верх в процессе внутрикланового переворота…
* * *
«Здоровяки-неразлучники», это действительные статские сынки, Шота Бабададзе и Витя Ковров, которого за массивность и основательность все близкие зовут по отчеству — Палычем. Для выполнения поставленной генералом задачи «лишние» в самом деле были не нужны… так же, впрочем, как и неразлучники. При иных обстоятельствах Валентин запросто сделал бы все сам и очень быстро, что называется, в одно лицо и в одно касание.
Однако одним из пунктов задачи, если помните, было «решение вопроса по больному».
Такого рода вопросы Валентин предпочитал решать чужими руками. И вовсе не из-за щепетильности либо какого-то эфемерного кодекса чести, а просто ввиду здорового чувства осторожности и целесообразности. Зачем лишний раз брать грех надушу, когда рядом с тобой есть ущербные создания, в силу своей принадлежности к «элите» считающие себя сверхчеловеками и на полном серьезе полагающие, что они наделены особыми правами казнить или миловать простых смертных?
Учитывая наличие камер, машину оставили в сотне метров от парадного входа больницы. Задача была поставлена по дороге, но непосредственно перед заходом Валентин провел краткий инструктаж, как это было у них принято перед любым, даже самым незначительным мероприятием.
— Напомню, команда была «по возможности без шума», — Валентин внушительно ткнул пальцем вверх, чтобы исключить вопросы, откуда именно была получена команда. — Заходим «экспрессом», «набело», я общаюсь, вы смотрите в пол, держитесь правой стороны, стараемся как можно быстрее миновать холл. В идеале идем по лестнице, если придется пройти к лифтовой площадке, голову не подымать, там камеры. В крайнем случае, при конфликте или проявлении явного интереса, придется всех глушить — тихо и аккуратно, без тяжелых травм. Но тогда надо будет все делать очень быстро и действовать впопыхах, потому что камеры выведены на пульт дежурного: приедут быстро. Так что надо постараться кровь из носу зайти «набело». Вопросы?
— Вопросов нет, — кивнул Палыч. — Не волнуйся, командир, все сделаем в лучшем виде.
Да, пока что вопросов действительно нет, сынки его «слушаются» — привыкли. Каких-либо явных изменений в отношениях пока что тоже не видно, все остается по-прежнему. Что ж, посмотрим, как там будет дальше: в ближайшие дни все должно проясниться…
* * *
Несмотря на поздний час, в приемном покое было четверо бодрствующих: пожилой охранник, пышка-медсестра, младой худосочный ментеныш и телевизор.
Телевизор показывал добротный старый боевик из местной «сетки», охранник напряженно следил за сюжетом, страж порядка откровенно любовался формами медсестры (халат явно узковат, и две верхние пуговки неслужебно расстегнуты), а медсестра делала вид, что смотрит кино, аппетитно лузгала семечки и наслаждалась вниманием стража порядка.
На вторжение поздних гостей медсестра отреагировала весьма игриво:
— Мрр? И кто из вас больной ребенок?
И тотчас же состроила глазки Валентину. Очевидно, здесь не часто появляются за полночь хорошо одетые статные мужчины.
— Не положено… — ревниво пробурчал младой ментеныш. — Приема нет… Днем надо…
