Возможно, и нет…
Моей историей по-прежнему интересовались, как мне вчера сказали, у госпиталя так и торчат самые настойчивые и упорные журналисты. Пытаются прорвать словами правды выстроенную правительствами сразу нескольких стран завесу лжи…
Из Лондона меня переправили на американский авианосец, в воздухе нас сопровождали истребители ВМФ. Всерьез рассматривался вариант, когда британцы пойдут на крайнюю меру и попытаются сбить вертолет — поэтому перевозка происходила ночью и тайно…
А потом я оказался здесь… В Бетезде, в одном из самых охраняемых медицинских учреждений мира. Достаточно сказать, что здесь же проходит свое ежемесячное медицинское обследование североамериканский президент.
Потом я узнал, что тогда, в североамериканском посольстве, меня спасла кровь. Все агенты Секретной службы знают свою группу — и все до единого, у кого со мной была одна группа, выстроились в очередь, чтобы сдать кровь. Очень типичный для североамериканцев поступок, вообще русские и североамериканцы имеют намного больше общего, чем это принято признавать публично. Намного больше. Кому то очень надо, чтобы два великих народа враждовали, вместо того, чтобы дружить. Кому то это очень надо — в такие моменты это осознаешь как никогда…
Несмотря на попытки британцев представить ситуацию как-то по-другому их поймали за руку. Секретная служба изъяла все видеозаписи инцидента и просмотрела их — кадр за кадром. Сразу на трех пленках нашли что искали — дыру в стене Парк-Лейн и едва заметный дульный тормоз снайперской винтовки. Официально было признано, что Президент Североамериканских соединенных штатов был буквально в шаге от смерти.
Официально — не значит гласно. Дело замяли. Но в отношениях между САСШ и Британской империей наметилось серьезное похолодание. Североамериканцы направили правительству Великобритании дипломатическую ноту, согласно которой британское правительство объявлялось виновным — хотя и косвенно, но виновным — в произошедшем и едва не закончившемся удачно террористическом акте.
Ни снайпера, ни его винтовку юридическому атташе посольства Североамериканских соединенных штатов в Лондоне, одновременно являющемуся сотрудником ФБР [прим автора — это действительно так, юридический консультант посольства САСШ в Великобритании одновременно является сотрудником ФБР и координатором совместных действий разведслужб двух стран] не предъявили — отказали в грубой и вызывающей форме. Естественно, теплоты во взаимоотношения двух стран это не добавило…
— Черт…
Шатнуло — едва успел удержаться, опереться об стену. Здорово мне попало, здорово, как только жив остался…
— Сэр, вам…
— Не надо, все нормально.
— Сэр, вам нужно вернуться в палату.
— Не надо. Все нормально, я лучше посмотрю в окно. Вот видите — я стою и со мной все нормально. Все в порядке, помощь не нужна.
Медсестра, привыкшая к тому, что ее слушаются беспрекословно, убежала — скорее всего, жаловаться врачу на нарушение пациентом режима.
А за окном была осень. Почти как в России ветер кружил в загадочном танце желтую листву, так же, по-русски хмурилось низкое серое небо. Женщина, которая спасла меня, тогда, на лондонской улице, и которая теперь навещала каждый день, вышли из Субурбана, припаркованного там где парковаться нельзя, пошла к основному входу в комплекс. Остановилась — будто почувствовала на себе мой взгляд — посмотрела на окна, улыбнулась, махнула мне рукой…
И я помахал ей в ответ.
Праведно ли я поступал в своей жизни? Прав ли я был в этой войне? На стороне правды ли я сражался? Не знаю. И никто не знает. Знает разве что один Господь…
Неоспорима правда войны лишь в одном. В нашей войне, тайной войне нет ни правых, ни виноватых, а выбирать часто приходится между большим и меньшим злом. И человеком чести в нашей профессии мог считаться лишь тот, кто делая этот нелегкий выбор не забывал потом, что он выбрал зло…
