Мои сомнения по этому поводу отчасти разрешились, когда нас ознакомили со спецификой.
Специфика: существование любой мафии без спайки с госструктурами и правоохранительными органами невозможно, это аксиома. Наркомафии — тем более. Мафия, собственно, это не просто структура «оптовик — дилер — сеть». Это не мафия, а обычная ОПГ. Мафия — это ОПГ плюс «свои» большие и малые люди в органах, плюс курирующие всё это дело государственные чиновники самых разных рангов.
Посему рассчитывать на помощь местных органов не приходится. Более того, во избежание каких-либо нюансов следует считать всех представителей местной правоохранительной системы и органов государственного управления потенциальными врагами. Ввиду этого следует соблюдать полное инкогнито и всячески избегать контактов с вышеуказанными врагами. Вопросы?
Нормально... А как работать? По опыту: если пара чужих людей в небольшом районе с устоявшимся «контингентом» начнёт проявлять даже незначительную активность, примерно дня через три местный опер будет об этом знать. Если только он не полный забулдыга и хоть чуть-чуть работает. Нас здесь — не пара, и активность, я думаю, будет весьма значительная.
По этому пункту эксперты нам пояснили: данный вопрос учтён, можете не волноваться. И вообще, многие процедурные вопросы продуманы до мелочей по всем параметрам. Чёрный Яр не зря выбран в качестве плацдарма для эксперимента. Здесь масса закрытых предприятий с особым допуском, куда даже директора ФСБ не пустят без соответствующего разрешения, не то что там каких-то местных сотрудников. Наше управление имеет статус совершенно секретного КБ с автономным производственным циклом, так что делайте выводы.
По поводу активности. Особенности методики оперативной работы на местной «земле» начальник нашего отдела знает, по ходу дела всё объяснит.
Далее. Чёрный Яр выбран в качестве экспериментальной площадки ещё и потому, что тут рядышком, под боком, располагается мощный узел наркотрафика буквально «всесоюзного» значения — Торквелово. Проводить подобный эксперимент где-нибудь в захолустном сибирском селе было бы проще простого. Ставь клинику и объявляй об успешном выполнении задачи.
А здесь всё будет очень наглядно. Вот он, враг, подходи на дистанцию штыкового боя и нарабатывай методику борьбы с наркомафией во всероссийском масштабе. Борьба будет не на жизнь, а на смерть, здесь крутятся огромные деньги и задействованы могучие силовые резервы, которые нам придётся преодолеть.
По специфике более-менее понятно. Теперь задачи. Задачи вроде несложные, вполне укладываются в рамки обычной оперативной работы — за одним маленьким исключением...
Задачи первой очереди:
— определение группы потребителей (наркозависимых), организация их учёта и сортировка по категориям (короче, кто чем трескается). Выявление дилерских сетей по «товарным группам» («трава», опиаты, «синтетика» — обычно каждым видом занимаются разные люди, но не факт, могут одни и те же всё гнать), выявление поставщиков-оптовиков, параллельно — создание клиники.
Задачи второй очереди:
— ликвидация дилеров и оптовиков. Начало работы клиники. Выявление мафиозной составляющей в госструктурах и силовых ведомствах (они начнут разборки чинить по дилерам и оптовикам и наезжать на клинику, вот сразу и выявим). «Оборона» клиники силами отдела физической защиты. Ликвидация мафиозной составляющей.
Задачи третьей очереди:
— Выявление возможных каналов новых поставок всяческой отравы. Жёсткое пресечение попыток возобновления поставок. Оперативный контроль за ситуацией в нашем «городе без наркомафии» и оборона от всяческих попыток враждебного вторжения извне. На первых порах такие попытки ожидаются в изобилии.
Вот и всё. Вся специфика и задачи.
Термин «ликвидация» мне понравился. Хороший такой термин, добротный... На правах вновь назначенного начальника отделения я поинтересовался, что именно следует понимать под этим термином. Например, что имеют в виду уважаемые руководители, говоря «ликвидация дилеров и оптовиков»? Мы что, их «мочить» будем?
Руководители, переглянувшись с начальником нашего отдела, застенчиво улыбнулись и ответили:
— А это уж как получится. Если не будет иных вариантов решения задачи — значит, «мочить». А что, есть какие-то сомнения на этот счёт?
Интересное дело! Нет, сомнений нет, всё это правильно, но... У нас обычно всё наоборот: насчёт применения — только в крайнем случае, в порядке исключения... А тут — на тебе...
— А какие у нас полномочия? Мы, вообще, как будем позиционироваться? Я так понял, если мы собираемся работать нелегально, у нас не будет ни удостоверений, ни защиты в случае какого-либо «прокола» или явного преступления, допущенного при выполнении служебных обязанностей...
— Всё у нас будет, товарищ Горбенко, — твёрдо пообещал начальник отдела. — И удостоверения с указанием управления, и перечень утверждённых в законодательном порядке полномочий... И будь уверен — никто не даст тебя арестовать, если даже ты шлёпнешь в центре города пару покровителей наркомафии в генеральских погонах.
Вот так даже... Ну не знаю. Никогда ещё в таких условиях работать не приходилось, поэтому верится с трудом. И вообще, мне вот эта «нелегальщина» немножко того... На мой взгляд, тут явно попахивает волюнтаризмом. Как-то всё это: «эксперимент», «борьба с наркомафией в отдельно взятом городе» и «мочить всех подряд» — выглядит не очень серьёзно. Игрушки это вам, что ли? С наркомафией собрались бороться... Какой-нибудь сановный затейник решил себя проявить? Так ведь, как только дело коснётся первого попавшегося покровителя с Большой Дмитровки, сразу всем под зад дадут! Затейника, если в чинах, отправят в отставку, а все рядовые, кто успел натворить дел, попадут под такую раздачу, что мама не горюй!
Думаю, взгляды остальных сотрудников выражали примерно то же самое.
— Я так понял, что есть сомнения по поводу легитимности всего нашего предприятия, — сделал вывод один из управленцев. — Ну, это не проблема. Думаю, нужна встреча с руководством. Тогда все вопросы отпадут...
Назавтра, в половине двенадцатого, нас всех собрали в конференц-зале. Всех — это я имею в виду и соседей, и загадочных хлопцев из третьего корпуса. Рассадили так: наш отдел и НТО — на первых местах, три ряда пустых, затем — спецы Разуваева, опять три ряда пустых и самые последние, позади — товарищи из третьего корпуса. Их было человек тридцать, и все — в чёрных вязаных шапочках с дырками для глаз...
— А шо такое, пацаны, замёрзли? — сразу прицепился хулиганистый Разуваев. — Может, оперов попросить, пусть одеяла приволокут?
На этот безобидный «прикол» задние ряды ответили ледяным молчанием, и бесшабашный Разуваев даже несколько стушевался.
— Какие мы нежные... Гхм-кхм... Ну че, опера, вазелин приготовили? Тут Андрюха давеча стращал меня матч-реваншем...
К двенадцати подъехало начальство. Начальство было такое, что основные вопросы по легитимности снялись разом. Шестеро генералов аж из трёх ведомств, и все шестеро — депутаты, трое широко известных представителей правительства, и на десерт — сам председатель Совбеза.
Председатель представил начальника управления — генерала Азарова (это тот самый, что забрал меня из Балашихи), объявил, что наше управление пользуется правами самостоятельного ведомства, в силу «технических» причин не подотчётно ни МВД, ни ФСБ и замыкается напрямую на правительственный комитет по безопасности. По МВД понятно, что это за причины — наше родное ведомство насквозь коррупция проела. А насчёт ФСБ, не знаю, я не в курсе, может, просто не доверяют.
Затем председатель довёл наши основные задачи, разъяснил специфику и начал было объяснять, какие на нас возлагаются надежды, но в этот момент с улицы послышался рокот заходящего на посадку вертолёта.
— Ага, — председатель посмотрел на часы. — Ну, сейчас вам всё объяснят более красочно и доходчиво...
«Вертушка» села — рокот не успел стихнуть, в конференц-зал вошёл господин Зубов собственной персоной, в сопровождении небольшой свиты. Ну, е-моё, у нас на костре — лучшие люди села! Никогда не думал, что мне придётся видеть персону такого ранга буквально в десятке метров от себя.
Зубов толкнул речь.
«Вы — последняя надежда... Это война на уничтожение... Вы — авангард всего лучшего, что мы можем противопоставить этой заразе...»
Речь была без бумажки, сумбурной, прочувствованной, искренней и ввиду этого весьма зажигательной. У меня, помнится, даже слёзы на глазах проступили. Но не по поводу присутствия такой значительной персоны.
Просто все мы прекрасно знали, что случилось с его дочерью. Об этом знала вся страна.
Правильно говорят, народ у нас не любит своих правителей. Правители — сволочи, это даже не вопрос, это аксиома.
