– Что да, то да, – согласился Ольхин. – Причем искать немедленно. Террористы – народ нетерпеливый. Того и гляди где-нибудь бабахнет. А надо, чтобы не бабахнуло. Ну, генацвале, седлай коня и поскачем! А тебе, – Ольхин глянул на Юлия, – отдельная задача. Проверь все бумажки самым тщательным образом. А вдруг найдешь еще что-нибудь интересное? И коль найдешь, немедленно докладывай. Хоть днем, хоть ночью. Задача ясна?
– Так точно, – уныло произнес Юлий.
– Ну, а что так безрадостно? – Ольхин потрепал переводчика по плечу. – Между прочим, вот эти немецкие огрызки – это тоже война. Еще какая война! Вот полистав эти бумажки, мы напали на след фашистской диверсионной группы. Между прочим, исключительно твоими стараниями. Так что вперед, в атаку! И не унывать!
12
– Ну, наконец-то! – воскликнул Волошко, увидев Ольхина и Вашаломидзе. – А мы уж вас ждем не дождемся. А между прочим, ждать-то и некогда. Да! Потому что нашелся след. Хороший след, отчетливый. Я говорю о Бильярдисте.
– Отставить Бильярдиста! – сказал Ольхин и, натолкнувшись на недоуменные взгляды Волошко и Завьялова, пояснил: – Тут у нас неожиданно образовалась другая закавыка. И она куда как важнее, чем Бильярдист.
– А можно подробнее? – спросил Завьялов.
– Садитесь в машину! – приказал Ольхин. – Там обо всем и расскажу!
Расселись, и Ольхин поведал Завьялову и Волошко о найденном немецком документе и обо всем, что из этой находки проистекало.
– Вот такие дела, – сказал Ольхин. – Так что не до Бильярдиста сейчас. Бильярдистом займемся позже.
– И что будем делать? – спросил Волошко.
– По пути к вам мы с Гиви разузнали, что и улица Бахчисарайская, и улица Базарная в городе таки имеются, – сказал Ольхин. – Нам сказали, что и при немцах они назывались так же. Следовательно, должны быть на них и дом номер тринадцать, и дом номер пять с квартирой номер два. Пока что все сходится.
– Проверять надо! – сказал Гиви. – Немедленно!
– Надо, – согласился Ольхин. – Вот и давайте думать, как проверять.
Решили действовать таким образом. Для начала найти нужные адреса и аккуратненько присмотреться к ним: много ли там обитает народу, кто они, как живут… То есть сделать предварительную разведку. Брать дома штурмом смысла не было, так как это было бы глупо. А вдруг на момент штурма там никого не будет? А то и того хуже – вдруг там затаились вооруженные люди, которые станут отстреливаться? Завяжется бой, а бой в городе – дело такое: и безвинных людей можно погубить, и себя зазря под пули подставить. Тут надо действовать хитро и тонко, в полном соответствии с правилами и традициями СМЕРШа.
– Значит, так, – решил Ольхин. – На Бахчисарайскую к Дуне идут Завьялов и Волошко. А мы с Гиви – на Базарную к Битку.
– Опять к бабе! – недовольно произнес Волошко и покрутил головой. – И в мирной жизни я с ними навоевался, так еще и на войне приходится!
– А что такое? – недоуменно спросил Ольхин.
– Это у него приятные воспоминания о недавней встрече с Надеждой, – улыбаясь, пояснил Завьялов. – Ну, которая жена без вести пропавшего Бильярдиста.
– Что, так понравилась? – Ольхин тоже улыбнулся.
– А то! – ответил Завьялов и указал на Волошко. – Особенно Степану. Да и он ей тоже. Просто-таки любовь с первого взгляда.
Волошко хотел что-то ответить, но не сказал ничего и лишь досадливо крякнул.
– Ладно, – хлопнул ладонью по коленке Ольхин. – Седлаем коней и осторожными перебежками в атаку! Встречаемся в девятнадцать ноль-ноль здесь же.
Улицу Бахчисарайскую и на ней дом номер тринадцать Завьялов и Волошко нашли без труда. Для начала они остановились в отдалении и присмотрелись. Дом был как дом, небольшой, приземистый, сложенный из неоштукатуренного камня-ракушечника, с двумя окнами, выходящими на улицу, и деревянной некрашеной дверью. От улицы дом был отгорожен невысоким забором из того же ракушечника. Под окнами располагался палисадник, в котором росли два можжевеловых куста и какие-то желтенькие цветочки. Возле дома никого видно не было, окна – занавешены, дверь, похоже, была наглухо заперта.
В сам дом Волошко и Завьялов не пошли. Они лишь окинули его оценивающим взглядом и постучали в дом напротив.
– Хозяева, а хозяева! – громко окликнул Волошко. – Если вы есть, покажитесь!
Скоро из дома вышли двое – старуха и старик. Подойдя к калитке, они стали молча смотреть на Завьялова и Волошко.
– Здравствуйте, люди добрые, – учтиво поздоровался Степан. – Тут, понимаете ли, такое дело… Квартирку мы подыскиваем для временного поселения. Может, пустите на постой? Люди мы тихие, не стесним. Заплатим чем пожелаете – хоть деньгами, хоть харчами. Ну, так как? Сговоримся?
– Да оно бы, конечно… – неуверенно произнес старик, переглянувшись со старухой. – Мы бы с радостью. Да вот только – такая беда…
– А что такое? – участливо поинтересовался Волошко.
– Дочь к нам поселилась на долгое жительство, – пояснил старик. – С тремя малыми детьми. – Ее-то дом разбомбили. Вот ведь какое дело… А потому у нас теснота. Да еще и малые дети. Так что, солдатики, вы уж извиняйте. Не по злу мы вам отказываем.
– Оно конечно, – участливо сказал Волошко. – Какой уж тут постой при таких-то делах? Что ж, извиняйте. Будем искать дальше. Домов-то на улице много. А вот скажите, кто, к примеру, проживает в этом домике? – Волошко указал на тринадцатый дом. – Как думаете, к ним можно поселиться?
– А Любка там проживает, – скороговоркой ответила старуха. – А больше никто, одна только она. Да вот только шалопутная она. И не смотри на меня так! – накинулась она на старика! – Знаю, что говорю! Шалопутная, и все тут!
– Это как же понимать? – спросил Волошко.
– А вот так и понимай. Шалопутная! – исчерпывающе пояснила старуха, но затем решила дать дополнительные разъяснения: – Ну, а кто же она, если к ней почитай каждую ночь шастают мужики? То один, то другой… Понятное дело, что полюбовники! Вечером, значит, придут, а ранним утром уходят. И озираются кругом, когда выходят из дому! А я-то все вижу! У меня оконце как раз напротив! Говорю же – шалопутная!
– Ну, ты гляди, что делается! – поразился Волошко. – Будто и войны никакой нет! Вечером приходят, а утром уходят… Но с
