— Знакомство с ними вам вряд ли грозит. Документы и на самом деле настоящие, только фотографии ваши вклеены. Так что поводов для беспокойства вроде бы нет.
— Хотелось бы в это верить…
Не знаю, как у других, но моя ночь прошла в бессоннице. Я ворочался в душной темноте. Измучившись, встал и, отдернув шторы, уставился в звездное небо, словно искал там поддержки и совета.
Ранним утром, наскоро позавтракав, мы отправились в порт. На этот раз не на разбитой колымаге, а на новеньком такси, что должно было соответствовать нашему теперешнему имиджу.
Я предполагал увидеть что-то небывалое, но мои ожидания не оправдались. Яхта была самая обычная. Средних размеров, с парусами, колыхавшимися на ветру, и мощным мотором.
Команда состояла всего из двух человек: хозяина этой посудины, бородатого морского волка, и его помощника с внимательными карими глазами. Оба они, хоть й были турками, прекрасно говорили по-английски. Только мне это было до лампочки. Я предоставил право общения с командой Новикову, а сам растянулся на койке в предоставленной нам каюте.
Почти сразу же после нашего прибытия на борт судно, отдав швартовы, покинуло гавань. И, взяв курс на юго-запад, ушло в открытое море.
Погода стояла прекрасная, и можно было бы наслаждаться неожиданно подвернувшейся прогулкой. Оксанка, собственно, этим и занималась, сразу же исчезнув наверху. В конце концов и я выполз на свежий воздух, отдававший морской свежестью, устав маяться в каюте. Ксюшка увлеченно вцепилась в штурвал, а наглый помощник капитана придерживал ее за талию и что-то пытался ей рассказывать. Непонятно только, зачем. Она так же хорошо знала английский, как я суахили.
Закурив, я растянулся на корме, с интересом наблюдая за проносящимися мимо волнами.
— А я яхтой управляла! — Рядом приземлилась Ксюшка, возбужденная и радостная.
— Хорошо, что недолго. — Положив подбородок на кулаки, я продолжал смотреть на волны. — А то вместо Турции пришлось бы с пингвинами обниматься.
— Да ну тебя! — Ксюха поднялась на ноги. — Вечно ты ворчишь.
— Старый я и трезвый, вот и ворчу, — раздалось ей вслед. — И не знаю, что нас ждет впереди, но явно не медовые пряники.
Это я уже пробубнил себе под нос, размышляя о том, как нас встретит берег турецкий.
Через день он и на самом деле нас встретил. И, на удивление, пока все шло гладко.
Выгрузившись в маленьком портовом городишке, мы не оказались заброшенными и забытыми. Как и обещал старый Михай, нас встретили. И, что самое главное, обошлось без досужих расспросов. А паспортный контроль и вообще, можно сказать, отсутствовал. Стоит ли удивляться, что заграница как медом намазана для всевозможных террористов. Власти бы еще официально их приглашали в гости на нару недель, порезвиться на просторе.
Нас посадили в черный «Мерседес», и машина, резво набрав скорость, понеслась по пыльной дороге в сторону столицы. По уже сложившейся традиции, которую никто почему-то и не пытался нарушить, Новиков уселся на переднее сиденье, рядом с водителем. А нам с Ксюхой опять достались задние места.
Разговаривать никому не хотелось, и я с интересом наблюдал за проплывающим в окошке пейзажем.
Долго ли мы так ехали, затрудняюсь вспомнить. Вероятно, долго, только время, казалось, застыло, как и огненный диск на белесом небосводе. Я дымил сигаретой, даже не поинтересовавшись, будет это кому-нибудь мешать или нет. А Новиков вполголоса что-то живо обсуждал с водителем, словно не хотел, чтобы мы с Оксанкой поняли, о чем речь.
Анкара, вероятно, красивый город, не лишенный восточной прелести и самобытного колорита. Только я этого совсем не увидел. Да и не горел желанием. Нас отвезли в небольшую гостиницу и оставили одних, предупредив, что выходить из номера и шляться по окрестностям не рекомендуется. Новиков и наш водитель, прихватив паспорта, скрылись в неизвестном направлении.
Отсутствовали они немногим более двух часов, но вернулись с богатым уловом. В паспортах стояли российские визы, удивительно быстро полученные, а рядом лежали билеты на самолет Анкара — Новосибирск.
— И при чем здесь Сибирь? — мрачно поинтересовался я. — Нельзя ли было отправиться прямо в Москву? От нее до Нижнего рукой подать…
— Игорь, это единственные свободные билеты на ближайшие дни. И то случайно оказались в наличии. А'&се рейсы на столицу забиты челноками и туристами, так что билеты нужно заказывать как минимум за неделю. Мы не можем так долго мозолить глаза местным властям. Согласись, что лучше в российской Сибири, чем в турецком зиндане.
— Если не на каторге, тогда лучше.
Новиков в дополнение ко всему был уже привычно нагружен свертками.
— Что там? — заинтересовалась Оксанка, попытавшись развернуть плотную бумагу.
— Лишь бы не сибирская язва в нагрузку к билетам. — Я внимательно наблюдал за Николаем.
— Всего-навсего теплая одежда. — Он достал из одного свертка три дорожные сумки, какими обычно пользуются туристы. — Закладывайте каждый свое, а то турист без багажа вызывает подозрение у таможенников.
Оксанке достался коротенький полушубок из натурального меха, и она зачарованно крутила его в руках, внимательно рассматривая и радуясь красивой вещице. Стоил он, вероятно, совсем немалых купюр с портретом Ататюрка, и для меня было загадкой, почему партийные боссы так раскошеливаются, снабжая нас обновками.
Мне же досталось солидное и добротное длинно-полое пальто, в каких разгуливают киношные мафиози и наши настоящие коммерсанты, зарабатывающие деньги далеко не лучшими способами, чем их вымышленные собратья.
— Это ты, пожалуй, перегнул, — сказал я Николаю. — Зачем же так выпендриваться?
— А ты хочешь, чтобы солидный канадский бизнесмен ехал в Россию с фуфайкой в бауле? — И Новиков напихал мне в сумку еще множество мелочей, создав вид настоящего дорожного чемодана.
Проделав ту же процедуру со своим и Ксюшки-ным баулами, он залез рукой во внутренний карман и выудил оттуда пачку банкнот с привычными и такими родными лицами американских президентов. А затем протянул ее мне.
— Здесь тысяча долларов на расходы. Я думаю, на них вы спокойно доберетесь до Нижнего.
— Можем даже мимо проехать, — пошутил я. — Расписку дать или так сочтемся? Все-таки свои люди.
— Обойдусь без бюрократии. — Новиков взглянул Н£ наручные часы и обеспокоенно произнес: — Вроде бы все. А теперь нам пора. Через два часа наш самолет. И уже сегодня будем дома.
— Дай-то бог! — Я поднял сумку, оказавшуюся не такой уж и тяжелой. — Итак, последний рывок, леди и джентльмены.
Столица Турции запомнилась мне только гостиничным номером и баром в аэропорту. Именно туда я гордо прошествовал в первую очередь, стоило нам оказаться в здании. Осушив двойную порцию неразбавленного виски и даже не поморщившись, я чуть было не оказался на грани провала, словно Штирлиц, разгуливающий по РСХА в штанах с лампасами и волочащимся парашютом сзади. Бармен с густыми черными усищами и такими же черными глазами на загорелом скуластом лице изумленно вскинул вверх густые брови и одобрительно покачал головой.
— Ненавижу самолеты, — по-английски сказал я и, чертыхнувшись, выложил на стойку бара купюру. — Повтори, дружище.
Бармен, окончательно охренев, послушно наполнил емкость адским пойлом. Откуда ему было знать, что я и не в таких количествах пил и более мерзкие составы.
Наконец объявили посадку на наш самолет.
Проходя положенные таможенные процедуры, я волновался, как старшеклассник, первый раз забравшийся с подружкой под одеяло нагишом. А Ксюшка, стоявшая рядом со мной, цветом лица почти не отличалась от побелки на потолке. И вдобавок дрожала. К тому же ни бельмеса не понимала в иностранных языках.
Я нагнулся к самому ее уху и тихо прошептал:
— Не дрожи, никто не собирается есть тебя вместе с пуговицами. И вообще, запомни: ты у меня глухонемая. Так будет проще. Только не вздумай что-нибудь брякнуть невзначай.
Она испуганно взглянула на меня, но все же кивнула головой.
Первым процедуру прошел Николай, а затем наступила наша очередь.
Я протянул паспорта толстому таможенному офицеру, у которого, казалось, сейчас лопнет ремень на штанах.
Он внимательно взглянул на нас, а затем в паспорта. Потом снова уставился на меня, расплывшегося в улыбке, словно меня только что избрали генеральным секретарем ООН, и обнимающего за плечи Ксюху.
— Это ваша дочь? Что-то неважно она выглядит…
— А их не поймешь, офицер, — небрежно обронил я. — То просилась со мной в Россию, а как подвернулся случай взять ее с собой, выяснилось, что и летать не любит, и медведей боится.
Таможенник, обращаясь к Ксюшке, сказал:
— Не бойся, девочка, все это не так уж и страшно, как кажется на первый взгляд.
