– И кто они?
– Я пока не могу сказать, потому что не уверен. В этом списке около десяти человек. Это могущественные люди…
У меня голова шла кругом. Я попал в осиное гнездо, где благопристойные яйцеголовые разрабатывали хитроумные гадости по заказу хозяев. И моих тоже. А может, профессор преувеличивает, а лысый Птицеедис никакого отношения к жульническим поправкам к законопроектам не имеет? Изучение криминального опыта необходимо каждому бизнесмену – чтобы его не прокатили свои же подельники или конкуренты… Я недоверчиво посмотрел на Святозарова. Он тут же уловил и понял мой взгляд.
– Ты еще ничего не знаешь. Но когда хоть немного вникнешь в те дела, которыми заняты мои так называемые коллеги, ужаснешься. Здесь клоака… Здесь все стучат…
– Скажи, Михаил Александрович, почему на выпивках здесь произносится тост за Сталина?
– А-а, уже знаешь… В свое время вождь трудового народа многих ученых арестовал и посадил за колючую проволоку. Называлось это сообщество ученых зэков «шарашкина контора». Сейчас это общеизвестно. А вот о нас никто не знает… Все повторяется, приобретая комедийную форму. Сталин, надо отдать должное, пекся об интересах укрепления страны. А здесь мы озабочены тем, как бы грамотней ее обворовать…
– Ну и попали мы с тобой, профессор. – Я обхватил голову руками. Хотелось плакать и смеяться. Я увязал все глубже и глубже… Я стал преступником, хотя сам ловил подобных на границе.
Я люблю тебя, жизнь…
Мне вряд ли понравится тюремная пайка. Знал бы, что готовит мне судьба в недалеком будущем…
В смятенных чувствах я покинул профессора и отправился проверять посты. Никто не должен видеть нас двоих. «Мы составим тайную оппозицию», – решил я, и мне сразу стало легче. В конце концов, я никого не убивал, а меня вот пытались, никого не ограбил и во всем всегда старался помогать людям. Они же делали ответные гадости. Примеров – завались…
Бастилин дал мне три дня отгула. Я тут же помчался к Светлане. Увы, мои худшие предчувствия сбылись. За дверью стояла могильная тишина. Через два часа я снова приехал к ее дому и ждал до позднего вечера, выкурив в машине пачку сигарет. Соседка из квартиры напротив, пристально разглядев меня, сообщила, что Светы уже неделю как нет. А уехала она с какими-то мужиками.
– Я слышала, как она открыла дверь, потом ушла с ними.
Светка попала в беду. Она ушла от меня, в этом обреченном порыве было отчаяние и желание обмануть судьбу. Не получилось.
Я медленно поехал по улицам города-гиганта, который поглотил маленького человечка Светку. Чьи руки посмели прикоснуться к ней, кто насильно увез ее, сделав беспомощной рабыней? Меня передернуло, когда я воочию представил плененную девочку. Грязные шакалы! Я заглядывал в рестораны, кафе, магазины, искал в потоке машин зеленый «мерс»… С таким же успехом мог бы звонить в любую квартиру ближайшего дома.
Всю ночь я ворочался, так и не заснув. Самое печальное, что я практически ничего не знал о Светлане. Мы жили с ней настоящим днем, редко вспоминали о прошлом, о будущем тоже не заговаривали. Наверное, это привычная для города-мегаполиса ситуация в человеческом общении. Хотя и ненормальная. Я не сомневался, что к исчезновению Светы имели отношение те двое, которых я с пристрастием отколотил. Но где их сейчас искать… Светка все повторяла, что они отмороженные. Черт бы побрал этот жаргон, что она имела в виду: наркоманы ли, беспредельщики без совести и чести, или же просто зомбированные существа, понимающие лишь грубую силу? Я попытался вспомнить все, что она говорила о них про сумму денег, натиканную двоюродному брату Павлику (одно место оторвать ему), но не смог припомнить имена. Снова попытался представить тот безумный вечер, комнату, испуганные глаза Светланы, наш уход через балкон… Отмороженные души, мерзлые глаза. Мозги из-под пресса… Было какое-то имя: то ли Махмуд, то ли Морис, то ли Мамед… В моменты стрессовых ситуаций у меня бывают пробелы в памяти. Особенно на имена, названия, цифры. Но безупречна чувственная память. Я помню до оттенков каждое мгновение. Именно это не дает мне терять бодрость духа. Самоконтроль за чувствами – одна из заповедей спецназа. Но от этого мне сейчас не легче. Где-то в закоулках памяти, на уровне подсознания, остались слова, блеклые отпечатки, которые, возможно, стали бы ключом к поискам. Она что-то бормотала в запальчивости, я же привык в крутых ситуациях меньше слушать других, особенно женщин, а больше распоряжаться.
Я даже готов был отдать свое сознание на чужеродное вторжение, лишь бы выудить ключевые сведения. Они скользили где-то в маленьких подвальчиках-отсеках моей головы, я улавливал их движение, как можно улавливать чутким слухом шуршание узника в глухом подземелье.
И тут перед моими глазами возник жизнерадостный облик Карла Маркса, то есть профессора Святозарова. Я вспомнил, как он нежно выуживал из моего стандартного черепа мои же мысли, читал их внимательно, точно и подробно. Вообще, Михаил Александрович – абсолютно непознанная натура, Галактика, Вселенная. Я могу только догадываться, какие толщи знаний скрыты в его головушке. Во мне, увы, он никогда не найдет достойного собеседника. Социалистическая экономика для него была семечками. Человек владел тайнами восточных учений, йоги, медитаций, перевоплощений, он так же легко входил в мои информационные поля, как я, к примеру, мог в шлепанцах поутру заглянуть на кухню. Безусловно, он владел гипнозом. Но никогда не злоупотреблял. Даже в конфликтах с хулиганами. Это я потом понял, что забулдыги с магазинного двора, которых я небеспричинно отметелил, были козявками по сравнению с его могуществом. Он мог превратить их в древообразные предметы. И в таком виде их бы и похоронили, потому что только доктор знал, где «выключатель». Но у феноменальных личностей свой кодекс чести. Нам их не понять…
Итак, я немедленно решил встретиться с профессором.
Как я и ожидал, на Закрытую Дачу меня долго не впускали. Потом двери бесшумно отворились, я въехал. Я знал, что дежурил Веракса. Его я и встретил в вестибюле.
– Пройди к шефу, – бросил он мне, не поздоровавшись.
Бастилин тоже не поздоровался, кивком указал на стул.
Я сел, решив, что объясняться по поводу приезда буду после соответствующего вопроса.
– Зачем приехали? Ведь у вас еще два дня отдыха… – тоном насытившегося крокодила произнес Бастилин.
Отвечать надо было без паузы. И я, понадеявшись на сверхинтуицию, произнес первое, что родилось в моей голове:
– Разругался с девчонкой, захотелось куда-то уехать. Решил завернуть сюда… Не прогоните?
Бастилин пристально глянул на меня и, не меняя выражения лица, сказал:
– Не верю. Ты не похож на стахановца. В твои годы, имея машину, квартиру и приличный заработок, а также два дня в запасе, не ищут успокоения на нелюбимой работе.
И я догадался, что Бастилин знает о нашей встрече с профессором, подкоркой почувствовал. Но решил не сдаваться, пока он сам не проявит себя. Я сделал то, что делают двоечники у доски, беспричинно загулявшие мужья и изумленные подчиненные – выразительно пожал плечами. Хотя понимал, что надо быстро и аргументированно отбиваться.
Но прежде всего – искренность.
– Кстати, еще более противен мне город. И как бы странно это ни звучало, мне просто хотелось побыть на природе. Даже на нелюбимой работе я рассчитывал на койко-место, поэтому приехал сюда…
Это прозвучало открытым вызовом. Но Бастилин спросил неожиданное:
– Зачем вы раздали охране спиртное?
– Остались излишки, я решил, что не стоит травить генофонд, отдал ребятам. Они что – все с «торпедами»?
– Трое из них употребили, что категорически запрещено, особенно в субботу… За это вам выговор и штраф, – бесстрастно объявил Бастилин и поднялся, давая понять, что я могу проваливать ко всем чертям.
Я так и сделал.
На пороге он меня окликнул:
– Раевский, вы знаете, чем отличается курдючный баран от обыкновенного?
Я, конечно, знал, но не сказал об этом.
И Юрий Иванович тут же просветил:
– У курдючного барана на хвосте со временем накапливаются жировые отложения. Вот из-за этого под нож он попадает в первую очередь.
– Вы принимаете меня за барана. Зря, – посетовал я. – Кажется, я не давал для этого поводов.
– Я не принимаю вас за барана. Речь о неблагоприятных для вас отложениях… Пожалуйста, я не задерживаю вас, – добавил Бастилин почти приветливо. – Да, и советую вам не вступать во внеслужебные контакты с представителями генофонда. Помните о накапливающихся отложениях.
Я дождался, пока он уедет, прошел в комнату дежурного, похлопав по плечу Руслана, направился дальше, в секретную комнатку. Там сидел Веракса и пил чай. Он глянул на меня волчьими глазами, разлепил рот:
– Чего приперся?
– Тоска, дома делать нечего…
– Девки затрахали или водка надоела? – лениво спросил он, пуская дымные клубы.
