Двадцать метров... пятьдесят... сотня позади... впереди все чисто... промежуточный финиш с каждым шагом ближе...
Вадим влетел на мост, и его шаги гулко зазвучали по полым бетонным плитам. Тумбу с бойницами, стоявшую перед мостом, он проигнорировал. В миг перелетев на другую сторону протоки, Веклемишев заскочил за второй дот и с разбегу рухнул на землю.
«Хороший был костюмчик», – мелькнула запоздалая мысль, но тут же ушла, потому что внимание Веклемишева было приковано к Софии, совершающей перебежку к мосту.
Женщина старательно стремилась повторить то, что сейчас ей продемонстрировал Вадим. Она бежала пригнувшись, зигзагом от обочины к обочине, держа «кольт» вверх стволом и сурово выискивая взглядом врагов. Со стороны это смотрелось смешно, даже – пародийно. Эдакий солдатик-салажонок пыхтит и пытается показать себя опытным воином. Ну да ладно, главное, что дамочка старается и беспрекословно выполняет указания Вадима.
София подбежала к бетонной будке и аккуратно улеглась рядом с Веклемишевым.
– Все сделала правильно, – скупо похвалил женщину Вадим и вскочил на ноги. – Держи тыл...
Очередной забег с качанием маятника так же прошел без особых проблем. В глубину леса они углубляться не стали, а залегли на обочине. Веклемишев решил понаблюдать за местностью и заодно дать время Софии перевести дух.
В обе стороны от них дорога была пустынна. Это не то чтобы настораживало, более – давало повод для недоумения. Вадим следил за временем, и по его расчетам ребята Дона уже должны были появиться в поле зрения беглецов. Видимость прекрасная, дорога в направлении аэродрома просматривается метров на восемьсот как минимум. Отставание погони от Вадима с Софией составляло не более десяти-двенадцати минут. Минус к этому – потеря примерно минут пяти на обход участка отчуждения. Как ни считай, а преследователи уже должны были появиться в неприятной от беглецов близости. Но не появились. Вряд ли их задержало ранение индейца-следопыта – заподозрить этих парней в сострадании и желании помочь ближнему было бы явной ошибкой. А может, они бредут по зарослям параллельно дороге, как двигались Вадим с Софией, и уже находятся где-то рядом?
Могло быть что угодно. Размышлять ни времени, ни желания не было. Как в известном анекдоте: что зря думать – трясти надо. Пора двигаться навстречу помощи, застопорившейся на минах. До них не больше часа ходу.
– Вы отдохнули, София? – поинтересовался Веклемишев и, получив положительное, хотя и невеселое подтверждение, бодро скомандовал: – Тогда вперед, герои!
Колесный броневичок по типу нашей древней «БМ-13» с открытым кузовом для личного состава, стоял, скособочившись, посередине дороги. Никакого движения поблизости от взорванной машины не наблюдалось. Не обнаружили беглецы и автомобилей скорой аварийной команды, спешившей на выручку пассажирам «Боинга». Судя по подбитому БТРу, это были военные или полицейские.
Веклемишев выждал некоторое время, наблюдая за дорогой и ближайшими зарослями вокруг броневика. Они подобрались почти вплотную к машине. У спущенных колес БТРа безмятежно скакала длинноногая птица, что подтверждало, что люди бросили машину на произвол судьбы. Это же показали и следы. По ним можно было рассмотреть, что четыре большегрузных автомобиля на месте развернулись и отправились восвояси в обратный путь. На дороге валялись окровавленные бинты и целлофановые упаковки от перевязочных пакетов.
«Похоже, такие черты характера, как ответственность за чужие судьбы и жизни, а также – самопожертвование, у местных вояк напрочь отсутствовали. Героизмом они точно не отличались. „Сам погибай, а товарища выручай“ – такое только русские могли придумать. Здесь все проще: напоролись ребятишки на мины, собрали раненых и умотали подальше от опасности, – с грустью подумал Веклемишев. – Какие там пассажиры какого-то упавшего „Боинга“? Себя бы любимого вынести в целости и сохранности».
Хотя, возможно, он не прав, а в нем просто говорит обида. На противопехотках могло покалечиться много народу, и помощь была вынуждена повернуть обратно. Но что бы здесь ни произошло, Вадиму с Софией пока придется рассчитывать только на собственные силы.
Кстати, они сами задержались в дороге. Добирались до места, где взорвался БТР, не час, как планировал Вадим, а больше двух. За мостом местность пошла болотистая, пересеченная ручьями и низинками, залитыми водой. Шли тяжело, с частыми остановками. Несмотря на то что погоня о себе знать не давала, на дорогу, памятуя о втором заминированном участке, не выходили. Так и брели в прилипшей к спине влажной от пота одежде и в мокрой обуви, на каждом шагу хлюпая водой. София даже выдала в сердцах, что теперь-то она понимает, почему так горько плачут грудные дети, когда у них мокрые пеленки. Правда, когда они подобрались поближе к месту, где ожидали увидеть помощь, почва стала значительно суше. Вот только настроение еще более ухудшилось, когда беглецы поняли, что встреча со спасателями откладывается на неопределенный срок.
Веклемишев оставил Софию отдыхать в зарослях папоротника, откуда они рассматривали взорванный броневик, и отправился к машине. Чтобы не напороться на мину, он пробрался далеко вперед, вышел на дорогу и вернулся к БТРу. Мина взорвалась под передним левым колесом, вдребезги разнесла трансмиссию и пробила днище. Под броневиком растеклась багряно-маслянистая лужа. Кровь и масло из двигателя смешались в единую жуткую субстанцию. Похоже, крепко досталось механику-водителю и его машине. Ухватившись за поручень, Вадим рывком забросил тело в отсек для пехоты. Месиво грязи от солдатских сапог и крови были единственное, что он там обнаружил. Турель над кабиной стояла пустой; свежая смазка на болтах крепления указала, что пулемет, или что еще там могло быть, сняли совсем недавно.
Дверка в кабину была распахнута. Веклемишев заглянул внутрь и поморщился: стены и пол густо забрызганы кровью. Ничего заслуживающего внимания и там он не разглядел. За одним маленьким исключением, которое случилось как нельзя кстати. Справа под самым потолком, на вентиле, к которому подходили гнутые трубки, висела фляжка в потертом чехле. Утренняя чашка кофе в баре Майами была дополнена десятком неизвестных Веклемишеву сладких плодов, обнаруженных Софией на последнем переходе. Женщина заверила, что фрукты вполне съедобны. По внешнему виду и размерам плоды были схожи с персиками, но отличались от них пряным с гнильцой привкусом, присущим дыням. Так что с едой дело обстояло почти удовлетворительно, а вот с водой – куда более худо. При крайнем изобилии в округе больших и малых водных артерий, они несли мутную жидкость, которую водой даже с большой натяжкой назвать было трудно. А уж про содержание луж и озерец, которых по низинкам было великое множество, и говорить не хотелось.
Дотянувшись до фляги, Вадим взял ее в руки, открутил крышку и для начала понюхал. Пахло водой и алюминием. Он влил в рот небольшую дозу. Вода – и ничего, кроме воды. Хороший глоток еще раз подтвердил это открытие. Фляжка была заполнена на две трети, что искренне радовало. Ну что же, не все сегодня так уж и отвратно. Много ли человеку нужно для поднятия настроения? Глоток хорошей воды...
Веклемишев спрыгнул с броневика на дорогу. Найдя глазами заросли папоротника, он жестом показал выглянувшей из зелени Софии, чтобы та двигалась по его следам и выходила к дороге. Они встретились на обочине метрах в трехстах за подорванным БТРом. Дожидаясь спутницу, Вадим еще разок приложился к фляжке, сделав три приличных глотка, чем и утолил жажду. Воду следовало беречь. Еще неизвестно, когда появится возможность наполнить флягу и появится ли она вообще. София жадно припала к горлышку, но и ей Веклемишев не дал напиться досыта. Насчитав четыре глотка, он едва не силой вырвал фляжку из рук женщины.
– Хорошего помаленьку, не последний день живем, – по-русски произнес Вадим и перевел в вольной интерпретации на испанский: – Воду надо поберечь. Она нам еще понадобится.
София горько вздохнула, но ничего не сказала. Похоже, старую солдатскую истину, что слово командира – закон для подчиненных, она усвоила неплохо, хотя сам командир ее этому не учил.
– Что будем делать дальше? – устало спросила София.
На этот вопрос Вадим знал, что ответить. Прямо по Высоцкому: «А ответ ужасно прост и ответ единственный...»
– Идем дальше, – лаконично сообщил он спутнице. – Другого пути у нас нет. До города, как его... Матувельо, кажется, уже рукой подать.
– Идем, – покорно кивнула София. – Только я еще немного посижу...
Видимо, минерша Амаранта ввела его в заблуждение, сказав, что от города до места первой постановки мин колонна угонщиков двигалась порядка сорока минут. Вадим с Софией шли уже более трех часов, а лес все не кончался. Они отмахали не менее пятнадцати километров, но никаких признаков не то что города, даже малейших намеков на близость человека заметно не было. А вот шагалось относительно легко. Сельва поредела, почва стала сухой и твердой. Однако усталость одолевала, особенно Софию. Примерно пятнадцать километров до взорванного БТРа и пятнадцать после него – неплохая дистанция для марш-броска даже для тренированного бойца. Что уж тут говорить о даме, которую в ближайший бутик везут в лимузине под охраной мордоворотов. Правда, она что-то поминала про черный пояс по тхеквондо. Возможно, благодаря тренировкам, София до сих пор держится на ногах. Именно держится, но, похоже, последним усилием воли.
