– Да не надо крыситься, Володя, – ответил Пистон, садясь за компьютерную клавиатуру. – Без этого электронного, как ты выразился, барахла нам здесь делать нечего. Квартира окнами выходит во двор, и соответственно для того, чтобы наблюдать за банком, надо либо прохаживаться возле подъезда, либо сидеть на крыше с биноклем. И в том и в другом случае это чревато, а так мы сидим здесь, а три камеры пасут все входы-выходы. При этом, заметь, камеры с увеличением кратности, если надо, любую физиономию можем увеличить и под микроскопом рассмотреть. И никто нас не заметит.
Закончив манипуляцию с кнопками, Пистон по-клоунски произнес:
– Ву-а-ля.
Сразу же зажглись экраны трех мониторов, высветив центральный вход банка, ворота служебного входа, а третья камера следила за автостоянкой перед центральным входом.
Прапор еще раз оглядел комнату, заставленную оборудованием видеоконтроля, вспомнил, как весь прошлый день они на крыше устанавливали камеры слежения, изображая из себя антенщиков и объясняя жильцам, что ремонтом крыш они не занимаются. Теперь, конечно, видны преимущества электронной слежки, но каких это денег стоило.
– Если бы не мои связи на радиорынке, было бы еще дороже, – будто прочитав мысли Прапора, произнес Пистон, манипулируя клавиатурой, разворачивая объективы камер.
– Да уж, – усмехнулся Гаранин, – если бы не ты, на кого б у нас мухи садились?
Пропустив колкость мимо ушей, Виктор Савченко снова зафиксировал камеры в прежнем положении и, повернувшись к стоящему за спиной Владимиру, сказал:
– Ничего сложного, любой из нас запросто управится с этой техникой. Вот Гном еще пару дней отлежится, и можно будет его здесь посадить.
– Ну да, – согласился Гаранин, – Гному все равно, где спать. Будет целыми днями харю давить и жрать, только успевай ему приносить.
– Чего ты такой злой, Прапор? – удивленно спросил Савченко, его юношеский энтузиазм быстро приноравливался ко всем жизненным перипетиям. Умудренный опытом Гаранин уже порядком растерял свой энтузиазм и теперь мыслил другими критериями.
– Пацан ты еще, Витька. Все в игрушки играешь, думаешь, это еще одна «бродилка», где есть возможность повторить все по новой. Нет, пацан, нас загнали в глухой тупик, откуда выход только на кладбище.
– Да ладно тебе, – отмахнулся Пистон. – Бодун же сказал: найдем этого Анселя, а потом все расставим по своим местам. Мы еще попьем пивка на набережной Сены.
– Бодун придумал долгоиграющую конфету, а вы и рады. Сидеть в засаде и ждать у моря погоды.
– А ты что-то другое можешь предложить?
– Ладно, пошел я, – сказал Прапор, направляясь к выходу, – а то меня уже, наверное, заждались те двое ниндзя, что верят в победу над темными силами. Если что заметишь, давай нам отмашку. Мы во всеоружии, благо Лазарет обеспечил нас транспортом. Так что поиграем во взрослые игры.
– Естественно, – кивнул Пистон, указывая на трубку мобильного телефона, – если что, звякну.
В комнате стоял удушливый запах дешевых сигарет. Зуб снова наполнил рюмки водкой и подмигнул бывшему сокамернику Жорику Конопатому, неоднократно судимому за мелкие кражи. Пятидесятилетний Конопатый оставался верен себе. Подняв рюмку, он хрюкнул, утробно икнул, потом произнес:
– Так что, Санек, подумай, дело верное. Этот жлоб зафарширован по самую макушку. Там одного барахла тыщ на тридцать зеленых, и никакого риска. Подумай.
– Я подумаю, – кивнул Зуб, поднимая свою рюмку.
– Тогда на посошок, – снова хрюкнул Конопатый.
– Чего так?
– Да Люська моя с ночной вернется, если меня не застанет, последние волосы повыдергивает. – Жорик провел рукой по редеющей макушке.
– Ну, тогда на посошок.
Мужчины выпили, Конопатый поднялся из-за стола и, пошатываясь, двинулся к выходу. У дверей он обернулся:
– Так что, Сашок, подумай. – На этом они и расстались.
Заперев дверь, Зуб вернулся в комнату и, не раздеваясь, завалился на диван. За окном таяли звезды и серел небосвод, приближался рассвет.
Сон был тяжелым и сумбурным. Зубов проснулся через четыре часа от жажды. Кряхтя, он прошел на кухню, припал к водопроводному крану, пил долго и жадно. Наконец оторвался от крана, встряхнул головой и осмотрелся. Кухня была завалена пустыми бутылками из-под водки и разных вин, на столе громоздились консервные банки, оберточная фольга.
– Да, вот она, красивая жизнь. Тьфу, опустился до уровня свиньи, – проговорил обозленно Зуб. Все оказалось не так, как он себе представлял. Казино, красивые женщины – все оказалось обманом. Казино – обычным игорным притоном, где «раздевали» лохов. Красивые женщины – обычными проститутками, которые высасывали деньги не хуже рулеточных крупье. За три дня «новой» жизни он потратил половину денег, полученных от банкира.
Это ему было явно не по вкусу, он решил вспомнить молодость, пройти по дружкам, с которыми вместе сидел. Теперь он мог их угостить. И угощал по полной программе.
Еще раз глотнув воды из крана, Зубов подошел к зеркалу, висевшему на противоположной стене. Оттуда на него пялилась небритая физиономия с фиолетовыми мешками под глазами и мутными зрачками. Ни дать ни взять, пропойца из подворотни.
– Нет, так недолго и спиться, – закуривая сигарету, сказал Зуб. Надо было чем-то себя занять.
Друганы предлагали разные варианты: кто заняться угоном иномарок в Москве и перегонкой их на Кавказ, кто съездить в Казахстан за «дурью», кто выбить долги из барыг и многое другое. Но решиться на что-то Зубов не мог, он все-таки был в команде.
Сняв трубку телефона, он набрал номер Валета, но там никто не ответил.
«Черт, может, что случилось? – В еще не совсем трезвой голове мысли путались, рисуя в воображении разные ужасы. – Может, Валета пришили, а банкир не знает, где меня искать. Ведь все было через него. Что теперь?»
Ответ сам собой пришел в голову. «Ну, если гора не идет к Магомету, то Магомет пойдет к горе». Докурив сигарету, Зуб отправился в ванную приводить себя в порядок перед визитом в банк.
Контролируя входы в банк, Пистон сидел за аппаратурой слежения по десять-двенадцать часов. От свечения мониторов уже болели глаза.
Первые три дня прошли безрезультатно, никого даже похожего на Анселя-Зуба не было. Несмотря на безрезультативность наблюдения, все равно решили продолжать. Пистон сидел за мониторами, время от времени его подменял Сэнсэй. Прапор с Бодуном сидели в арендованной машине на соседней улице.
Откинувшись на спинку кресла, Пистон забросил ноги на стол, заставленный мониторами, и смотрел на экраны, пытаясь обнаружить что-то интересное. Но все было по-прежнему будничным.
Во второй половине дня Виктор неожиданно обратил внимание на высокого, худого мужчину, который, широко шагая, направился к центральному входу в банк.
Что-то неуловимо знакомое было в этой долговязой фигуре. Мозг, загруженный долгие дни одной проблемой, выдал сигнал тревоги.
Вскочив со своего места, Савченко схватил клавиатуру, максимально увеличил изображение стеклянной двери. Человек, приблизившись к ней, потянул пластиковую ручку на себя, на мгновение развернувшись лицом к объективу телекамеры.
– Черт, – выругался Пистон. Нажав несколько клавиш компьютера, он тут же услышал утробное урчание принтера. Через несколько секунд перед ним лежал портрет посетителя. Взяв со стола трубку мобильного телефона, быстро набрал номер телефона Прапора.
– Да, слушаю, – раздался голос Гаранина.
– Он появился.
– Ты не ошибся? – возбужденно спросил Прапор.
– Вечером зайдешь, подарю его портрет, – ответил Виктор.
– Ладно, сообщишь, когда он выйдет.
– О’кей…
Появление Зубова в банке едва не вызвало у Еремушина инфаркт. Услышав от секретаря, кто находится в приемной, Вениамин Альбертович на минуту лишился речи, потом, сообразив, что пауза затянулась, поспешно произнес:
– Пусть войдет, и чтобы нас никто не беспокоил.
Зуб вошел в кабинет с широкой улыбкой на лице и, бросив: «Добрый день», тут же провалился в кресло перед столом президента банка.
– Вы что, с ума сошли? – срываясь на фальцет, вскрикнул Еремушин. – Вам же сказали, отдыхайте. Что, деньги кончились?
– Да нет, – улыбка сползла с губ Зубова, – просто я никак не могу дозвониться Валету, думал, может, что-то случилось? Может, нужна моя помощь?
– Все нормально, – буркнул Еремушин. – Между прочим, Суслов пытается сделать то, что вы недоделали.
– Но, может, я как-то смогу помочь? – уже без особого энтузиазма спросил Зуб.
– Нет, – коротко ответил Вениамин Альбертович, про себя подумав: «Еще не хватало, чтобы этот урка светился с нашими «быками».
– Ну не могу я без дела сидеть. Мне тут предлагали кое-что бывшие подельники, так я отказался. Может, зря?
– Еще чего не хватало, – возмутился Еремушин. Президент банка тяготился беседой с бывшим уркой. Но понимал, что обычный запрет ничего не даст, уголовника следует держать в узде.
