– Да, слушаю тебя.
– Ты не можешь купить в городе баллончик с нервно-паралитическим газом?
– Баллончик с газом?
– Да, перцовый, специальный, против собак. В 11-м квартале есть небольшой магазин, где торгуют этой дрянью. Он находится недалеко от твоей поликлиники. Сможешь заехать в магазин?
– Смогу, конечно. Но зачем тебе понадобился перцовый газ?
– Хочу испробовать его на одной собаке.
— А-а… – протянул Корнеев догадливо. – Понял тебя, Алберт. Куплю.
– Обязательно перцовый.
– Не беспокойся. Одного тебе хватит?
– Уверен в этом.
Корнеев принял последнего пациента, кивнул на прощание своей медицинской сестре и вышел из поликлиники. Вечер обещал быть теплым: на небе ни одной тучи, легкий юго-западный ветерок ласково трепал волосы врача. Он сел в машину и поехал в 11-й квартал.
Продавец вручил Корнееву баллончик с газом, обратил внимание покупателя на инструкцию и объяснил, как им пользоваться. Корнеев поблагодарил и вышел из магазина.
Усевшись за руль, он вздрогнул от неожиданности. На заднем сиденье находился незнакомый человек. Он держал в руке пистолет.
– Добрый вечер, Женя, – тихим голосом произнес незнакомец. – Если ты не будешь делать глупостей, мы с тобой поладим. Ты же не хочешь, чтобы я продырявил твою башку?
– Нет, – прошептал врач. Он испугался до смерти. Тем более он узнал говорившего. Корнеев лихорадочно вспоминал его имя. Какое-то немецкое имя – то ли Ганс, то ли Юрген. Вот! Карл. Его зовут Карл. Врач видел его на ферме Вениамина Губенко.
– Заводи двигатель, – приказал Хейфец. – На перекрестке повернешь направо и еще направо, во двор.
У Корнеева пересохло во рту, на глаза неожиданно навернулись слезы. И он, как робот, послушно-механически выполнил указания Карла.
Двор оказался пустынным. Два заброшенных двухэтажных здания окнами без стекол смотрели на кучи мусора. Из захламленного подъезда вышло двуногое существо с зеленым лицом. Корнеев увидел огромные круглые глаза и нос-хобот, он не сразу сообразил, что перед ним человек в противогазе.
Открылась дверь. Наверное, Корнеева сзади сильно схватили за волосы – боли он не почувствовал, он смотрел на руку того, кто сел рядом с ним на переднее кресло. Рука была грязной; грязь, образовав под длинными ногтями черные полумесяцы, казалась врачу траурной лентой погребального венка. Эта рука схватила его за горло, и он, хрипя, открыл рот. Упругая струя нервно-паралитического газа с шипеньем ударила в нёбо, стала наполнять легкие, и Корнеев помогал убийце, судорожно втягивая воздух вместе со смертоносным газом. Глаза врача округлились, из-под век брызнула кровь, обагрившая чужие грязные руки. И тут же где-то в глубине глазниц раздался звук ломающейся кости. Теперь кровь черными сгустками стала выкатываться из носа, ушей.
Корнеев вдохнул перцовый газ еще раз – глубоко и… с облегчением. Тело его обмякло.
Карл первым выскочил из машины, отнимая от глаз влажный платок. Он всей грудью втянул в себя воздух и задышал часто. Мирза Батыев находился еще рядом с Корнеевым. Он достал из его кармана баллончик с газом и вложил в руку покойника. Придавив большой палец врача к головке распылителя, он выпустил не менее половины его содержимого. Покинув машину, таджик убрал свой баллончик в полиэтиленовый пакет и туда же положил снятый с головы противогаз.
– Говорят, самоубийцы не попадают в рай, – заметил Хейфец. Его глаза покраснели и слезились.
Мирза не ответил, он брезгливо смотрел на мокрую штанину своих брюк.
– Корнеев… Обоссался, сука!
Таджик грязно выругался и поспешил за Хейфецом. Кварталом дальше они сели в «Жигули» Карла и поехали на ферму.
Нина Березина уже два раза подходила к кровати мужа, напоминая ему, что пора вставать и что завтрак стынет. Но стыл не только завтрак, стыл немощный организм начальника милиции.
Наконец, нечеловеческими усилиями заставив себя подняться, он, как всегда, первым делом прошел в ванную. Избегая смотреть в зеркало, полковник встал под душ.
Глава города не звонил ни вчера вечером, ни сегодня утром. Алберт Ли как в воду канул. Придется самому заняться поисками, и тогда… Березин снова сжал кулаки. И снова куда-то качнулся пол, поплыли радужные кольца перед глазами. Полковник присел, голова кружилась, во рту было сухо, появились первые признаки насморка.
И он опять попытался вспомнить, такой ли он был четыре месяца назад… Не вспомнил. Память ворошила только живописные страницы его перевоплощения: живые иллюстрации светились флюоресцентными красками, сопровождались неслыханным нагромождением буйных звуков. А там, за пределами этого таинственного начинания, был… Да, решил Березин, я был такой же разбитый и усталый, как и сейчас. Но я не хочу этого, не хочу!
Он через силу съел две булочки, выпил чашку кофе. «Еще пять минут, – сказал он себе, откинувшись на спинку стула, – и поеду на работу».
На столе зазвонил телефон. Виктор Сергеевич, глядя на жену, покачал головой и указал пальцем вниз.
– Меня ни для кого нет, кроме Аничкова.
– Виктор Сергеевич уже уехал, – сказала супруга в трубку. – Попробуйте связаться с ним по рабочему телефону. – Она нажала на клавишу отбоя.
– Кто звонил? – спросил супруг.
– Доктор Ли, – ответил жена с улыбкой.
Виктор Березин подался вперед, под мышками стало влажно и липко. Он закрыл глаза и тихо сказал:
– Спасибо, дорогая.
Он спустился к машине.
В приемной полковник торопливо ответил на приветствие секретарши, отменил все запланированные на сегодняшний день встречи и совещания.
– Срочно соедините меня с мэром.
– Слушаюсь, товарищ полковник. – Коротков потянулся к телефонной трубке.
– И еще, – Березин испытал суровым взглядом голубые бесцеремонные глаза адъютанта, подумав, что его действительно пора увольнять. – Я жду звонка от некоего Алберта Ли. Это срочно и важно.
– Хорошо, Виктор Сергеевич.
Голос мэра в трубке телефона трепетал. У Березина создалось впечатление, что глава города стоит сейчас в уличной телефонной будке под пронизывающим холодным ветром.
– Ты не ослышался, – довольно бодро говорил Березин. От предчувствия желанного сеанса годы торопливо отступали. – Он позвонил мне домой, но моя дура сказала, что меня нет. А я сидел напротив нее! Он должен позвонить мне сюда, в кабинет. Ты приедешь?.. Тогда я немедленно свяжусь с тобой. Все.
На пороге кабинета вырос адъютант.
– Виктор Сергеевич, вам звонит судья Третьяков.
Березин почувствовал, что вот-вот потеряет терпение.
– Я же просил вас отменить все совещания и встречи! Это касается и телефонных разговоров.
Михаил Коротков кивнул, развернулся и вышел.
– Баран! – сквозь зубы злобно бросил ему в спи-ну полковник.
Ожидание звонка от Ли достигло своего апогея к десяти часам. Березин несколько раз набирал его номер, но бесполезно.
Наконец – слабый зуммер селекторной связи с приемной.
– Да, – ответил Березин, превращаясь в слух.
– Алберт Ли на связи, – ответил Коротков, чрезвычайно заинтересованный необычным поведением босса. – Соединить?
– Не нужно, – резко ответил Березин. – Я выйду в приемную.
Лицо адъютанта вытянулось.
Полковник оставил дверь кабинета открытой и взял из рук капитана трубку.
– Доброе утро, Алберт Кимович, – как можно спокойнее сказал он. – Как ваше здоровье?
– Спасибо, Виктор Сергеевич. Я слегка простыл.
– Надеюсь, ничего серьезного?
– Как вам сказать?.. Сегодня вы сможете приехать ко мне?
Сможет ли он приехать! Березин снова почувствовал головокружение.
– Да.
– Хорошо. Жду вас в 20.00 у себя в кабинете.
У полковника перехватило дух: в 20.00?!! Да он подохнет за эти часы!
– Это время для меня не очень удобно, – раздельно произнес он.
Ли несколько секунд молчал.
– Девять часов вечера вас устроит? – спросил он.
– Нет! Нет! – почти выкрикнул Березин. – Меня устраивает то, первое время.
– До встречи, Виктор Сергеевич.
Развеев остановил машину возле закусочной и посмотрел на часы: без пятнадцати восемь. Тихо насвистывая, он поглядывал то на дорогу, то на Ложкина, который дремал на заднем сиденье. Он не сомневался, что интеллигент на иномарке приедет в срок. Не может не приехать. Сейчас время такое – успевай хапать, пока есть возможность, и этот на иномарке – того же поля ягода.
Подумав о том, что поставщик глюкозы работает на фармацевтической фабрике, Развеев не мог отделаться от этой мысли. Он только прикинул, что такой человек не может работать в бизнесе – перестраховщик, трус, в нем не чувствовалось напористости, азарта, агрессии, определенной доли безрассудства, коими должен быть наделен российский бизнесмен. Даже его роскошная иномарка не наводила на мысль об авантюризме. Скорее всего удачливый производственник. Такой мог работать, к примеру, в глазной «колонии» Святослава Федорова.
