— Тогда не буду тебе мешать! Мне сейчас в институт, на занятия, так что до вечера. Один справишься?
— А почему нет?
— Если заблудишься или ещё, что-то звони. Договорились?
— Обещаю, позвоню!
— Отец поехал по делам, ты будь на связи. Ключи висят на вешалке в коридоре, пока.
И он убежал, а я остался обдумывать, что надо сделать в первую очередь. Сейчас позвоню бабушке, поговорю с ней. Успокою, как смогу, чтобы не волновалась. Набрав номер, я минут пять поговорил с ней и сказал в конце, что пора бежать.
— Не волнуйся, бабушка, я буду звонить регулярно, пока, целую.
За Олю не спросила, наверное, не успела? Фу ёлки-палки, остался Олин отец, но это как раз самое трудное.
Собравшись с силами, я позвонил ему.
— Оля? — сказал я ему, — Уже убежала. Она мне помогает в работе. Да вы не волнуйтесь, всё хорошо у нас.
Геннадий Петрович явно, что-то чувствовал, но я не дал ему договорить, сославшись на то, что спешу. Пока с ним говорил, на лбу выступила испарина. Вот всегда меня бабушка учила, что обманывать не хорошо, а тут на тебе… «Ради дела, не страшно», — подумал я, таким образом, успокаивая себя.
Взяв камеру с сумкой, я направился в город. Изучать достопримечательности. Надо же и о работе не забывать. Выйдя из подъезда, я зажмурил глаза. Воздух здесь не такой как в Москве. Куда путь держать? Жаль, конечно, что Руслан не смог познакомить меня с городом. Ну, ничего, я обязательно попрошу это сделать.
Недалеко от дома, я увидел автобусную остановку и направился к ней. Людей на улице было не много, и тех которых я встречал, приветливо улыбались. Настроение стало лучше, я сел в автобус и поехал в поисках приключений. По дороге напевал детскую песенку: «С голубого ручейка, начинается река, ну, а дружба начинается с улыбки».
Глядя на улицы города, не верилось, что ещё совсем не так давно здесь лежали руины. Власти Чечни и России тратят огромные средства на восстановление этой гордости Кавказа. По дороге попадались портреты Путина, множества других деятелей правительства. Сам город, впрочем, как и другие города России многонационален. Здесь мне встречались грузины, евреи, русские. Всё — таки хорошо, что люди находят общий язык и стараются не вспоминать прошлое.
В автобусе я любовался неповторимой красотой и трудолюбием местного населения. Ага, вот это похоже центр. Я вышел из автобуса, чтобы пройтись пешком. На здании была прикреплена медная табличка, и я подошёл, чтобы прочитать, а заодно и сфотографировать. На ней было написано — Ахмат Кадыров. Это первый президент.
Ещё когда, садился в автобус, у меня возникло чувство, что за мной следят. Оглянувшись назад, я никого не заметил. Прохожие спешили по своим делам, и я подумал, что мне показалось.
Расположилось в кафе, я присел за столик, выпить кофе. Две девушки подошли ко мне и попросили их сфотографировать. Я взял фотоаппарат и сделал для них пару снимков. Девчонки поблагодарили и довольные убежали. Я достал свой блокнот и начал записывать свои первые впечатления.
«Грозный сегодня — это история успеха! Пускай, как пишут политики для Кремля, но не это главное. В городе торговые центры, кинотеатры, рестораны. Чистота везде идеальная. Я нигде не встретил брошенного сигаретного окурка. Не попадались мне бородатые боевики с автоматами. Танки, пехота, всё в прошлом».
Я заглянул в продуктовый магазин. В тот момент, когда я входил, случайно посмотрел на зеркальную витрину и увидел в ней отражение двух молодых парней, смотревших в мою сторону. В магазине сделал серьёзное выражение лица, рассматривая продукты, а сам внимательно следил за входом. Люди входили, но тех ребят не было. «Показалось», — решил я.
Надо позвонить Руслану и рассказать об этом. На улице парней уже не было, но я на всякий случай позвонил.
Тот меня выслушал и сказал, чтобы я походил по городу и понаблюдал. Только строго предупредил, чтобы не лез в места, где мало людей. Сказал, что через час будет свободен и подскочит ко мне, чтобы забрать и подстраховать на всякий случай. Я успокоился, и побрёл по улице, стараясь не привлекать к себе особого внимания.
Возле бордюра притормозила чёрная «Волга», из неё вышел парень и начал расспрашивать прохожих как ему проехать на проспект Победы. Я отвернулся, и не заметил, как из этой машины выскочили ещё два парня. Они подбежали ко мне, и взяли под руки.
— Пройдёмте с нами, — сказал один из них, серьёзным, не терпящим возражений тоном.
Это были те двое парней, которых я заметил у магазина. Прохожие начали возмущаться, но водитель предъявил удостоверение.
— Всё в порядке, граждане, мы из милиции.
Они силой усадили меня на заднее сиденье машины, а сами зажали плотно с двух сторон.
— Кто вы такие? Что происходит?
— Сейчас в отделении всё тебе объясним, — ответил тот, который сидел рядом с водителем.
Машина резко рванула с места и помчалась. Я хотел позвонить, но мне не дали этого сделать.
— Не дури, парень, мы с тобой пообщаемся и отпустим. Звонить ни куда не надо, — сказал седой водитель, приказным тоном.
— Гостеприимный вы народ, — сказал я. — Второй день в Грозном, а уже в милицию везут.
Водитель гнал с большой скоростью, и я начал сомневаться, что эти парни из милиции. По выражениям лиц, они больше походили на бандитов. Нарушая правила, мчались на красные сигналы светофоров. Водитель явно был профессионал и управлял машиной со знанием дела. Я зажмурил глаза от бешеной скорости. Ситуация вызывала крайнее подозрение, и я соображал, связано это или нет с пропажей Оли? Ругал себя за свою халатность и неосмотрительность.
— Не гони так, Рустам, разобьёмся.
— Не переживай брат, довезу в лучшем виде.
— Сколько нам ещё до лагеря?
— Ещё километров тридцать.
— Какой лагерь? О чём это вы? — спросил я с испугом.
— Сиди смирно щенок и не базарь лишнего.
«Вот тебе и милиция», — подумал я, приготовившись к самому худшему.
В этот момент раздался резкий хлопок, похожий на выстрел. Машина неестественным образом перекосилась. Занесло задние колёса, раздался свист и скрежет металла.
— Что там? Тормози! — крикнул напарник водителя, но было уже поздно.
Водитель резко затормозил и повернул руль, машину по инерции занесло на левую сторону, и она, со всего размаху, влетела в столб. Удар был такой силы, что водитель разбил лобовое стекло и вылетел наружу. Напарника придавило дверью, как и моего соседа справа. Я ударился головой о переднее сиденье. Через пару секунд я потерял сознание.
Спала я плохо — снились кошмары. Охранник рано утром принёс завтрак, и аккуратно сел на краешек кровати.
— Ну и попало мне вчера из-за того, что произошло, — сказал с сожалением он. — Теперь надо десять кусков отрабатывать. Это мне лет пятнадцать на Максима корячиться.
Он обхватил голову руками и заскулил как щенок. — Собака я бестолковая. Говорил же мне брат уходить в горы, а я здесь остался. Не жизнь, а дерьмо полное. Тут я и за охранника, и за дворника, и за посудомойку.
— Что это ты жалуешься? — спросила я у него. — Жизнь не нравится? А кто заставлял?
— Молчи неверная, не то я за себя не ручаюсь.
— Давай, — сказала я. — Потом до пенсии на Максима работать будешь.
Он замахнулся, чтобы ударить, но тут руку его перехватил Максим.
— Не балуй, — сказал он и сжал запястье охранника.
— А— а — а, больно, отпусти.
— Будешь знать, как на хозяйское добро руку поднимать. Пошёл прочь отсюда и дверь за собой закрой.
Тот выскочил как ошпаренный и только его и видели. Максим сел на стул и сказал:
— Я поговорил с твоими родными, они обещали собрать денег на твоё освобождение. Обманут? Или нет?
Он прищурился и посмотрел мне в глаза. Надеясь найти ответ, на свой вопрос.
— Как я могу знать?
— Так может тебя в Иран продать?
— Я не знаю, честное слово, смогут они собрать деньги или нет, правда.
— Хорошо, подождём, время терпит. Только никуда ходить не стоит. Тебе понятно? Я строго предупредил охрану. Чтобы не обещали тебе они, никуда не ходи. Только я один могу тебе помочь, вернутся в Москву, больше никто.
— За деньги? — сказала я, и отвернулась.
— Без выкупа не получиться. Ты знаешь, сколько мне стоит твой один день содержания здесь? Очень дорого и если твоя родня не заплатит, я без угрызений совести тебя продам. В хорошие руки, ты уж не сомневайся.
Он с ехидством засмеялся, и потёр руки.
«Вот же сволочь, — подумала я, — ещё издевается».
Довольный собой он ушёл, а я осталась одна. Открыла тетрадь и начала записывать, что произошло, и тут меня посетила довольно интересная мысль.
«А, что если я сама изъявлю желание помочь по хозяйству? Тогда есть шанс выбраться и заодно всё точно узнать. Решено, так я и сделаю. Когда Максим придёт, я попрошу его об этом. А вдруг он не захочет…».
