На такое предложение Селезнев не рассчитывал, но, получив его, сразу же согласился. В конце концов, ведь в этом и заключалась его цель — проконтролировать японцев. Если они сами зовут его к себе на корабль, откуда контроль осуществлять будет намного проще, надо быть полным идиотом, чтобы отказаться от такой возможности.
Когда русский погранкатер был в полукабельтове от японского судна, с его борта, смотрящего в другую сторону, в воду по веревке соскользнул человек в акваланге. В следующие несколько секунд с корабля в воду спустили довольно крупный агрегат, в котором опытный в подобных делах Полундра тут же опознал бы подводную радиоуправляемую мину с магнитными креплениями. Плыть до катера аквалангисту было всего ничего, и через несколько минут мина надежно обосновалась под его днищем. Теперь, для того чтобы взорвать катер, Яманиси нужно было только нажать кнопку на пульте управления.
В суматохе, последовавшей за обнаружением трупа Гаранина, про Джейка Меллинга на какое-то время попросту забыли. И первым вспомнил про него главврач Кравцов, когда, выспавшись, он вернулся в госпиталь и приступил к своим обычным обязанностям.
Обязанности же эти заключались в том числе и в ежедневном обходе пациентов. Когда Кравцов зашел в палату американца, он лежал на одеяле и курил.
— Что это за безобразие?! — раздраженно спросил главврач, снова забыв о том, что по-русски больной не понимает.
Американец с виноватым видом потушил сигарету, развел руками и что-то сказал. Английский язык Кравцов знал ровно настолько, чтобы читать научные статьи по медицине, а вот разговорной речью почти не владел.
— Что вы сказали? — очень медленно, с большим трудом подбирая нужные английские слова, переспросил он.
— Извините, — почти по слогам произнес американец. — Скажите, доктор, когда… — Следующих нескольких слов Кравцов не понял, но догадаться об их смысле было совсем нетрудно. Когда больные начинают вставать без разрешения, — как этот янки сделал ночью, — и курить в постели, то вопросы доктору они задают одни и те же — когда выпишете?
— Сейчас я посмотрю вас, — сказал Кравцов. Он быстро сделал все необходимые процедуры и убедился в том, что американец полностью оправился.
Сейчас он был здоров настолько, насколько это вообще возможно в его возрасте.
Установив это, Кравцов оказался в довольно сложной ситуации. Любого русского он тут же выписал бы.
Но что делать с американцем? Ведь ему некуда идти', . у него нет ни русских денег, ни документов, да и вообще, его правовой статус весьма сомнителен. И теперь нет поблизости никого вроде Гаранина, кто взял бы на себя дальнейшую заботу о нем.
— Вы себя хорошо чувствуете? — спросил Кравцов, откровенно говоря, надеясь на отрицательный ответ. Это позволило бы отложить решение проблемы на неопределенный срок.
— Да. Я в порядке, — сказал американец и посмотрел на врача выжидательно.
— Подождите немного, мне нужно связаться со своим… начальством, — последнее слово Кравцов произнес по-русски, не найдя у себя в памяти подходящего английского аналога. Но американец, кажется, понял. Он спокойно кивнул и откинулся на подушку.
Кравцов отправился в ординаторскую и позвонил в администрацию, Берегову.
— А кто его спрашивает? — отозвался в трубке приятный женский голосок.
— Борис Михайлович Кравцов. Скажите ему, что это насчет американца.
Через несколько секунд в трубке послышался голос Берегова:
— Что там у тебя такое, Борис Михайлович? Только не говори, что янки коньки отбросил.
— Не скажу. Наоборот — выздоровел. Сергей Степанович, что мне с ним теперь делать? Его выписывать нужно, но куда он пойдет?
На том конце трубки воцарилось молчание. Берегов подсознательно полагал, что до тех пор, пока все официальные проблемы с пересечением американцем государственной границы России не будут урегулированы, тот останется в госпитале. Но если врач говорит, что янки выздоровел, то оставлять его в больнице, пожалуй, не стоит. Конечно, не нужно впадать в крайности, но ведь он все-таки незаконно проник на российскую территорию. Вдруг он и правда какой-нибудь шпион? Покойный Гаранин явно это подозревал, иначе не ночевал бы в его палате. А у Гаранина, как у сотрудника ФСБ, могли быть на это веские причины, о которых он не знает. Значит, лучше перестраховаться и поместить американца под охрану. Тем более что с нарушителями границы по закону так делать и положено. Конечно, обращаться с ним следует максимально вежливо, но об этом он ментов особо предупредит.
— Вот что, Борис Михайлович, — сказал наконец Берегов. — Выписывай его, но пока никуда не отпускай. Скоро за ним приедут.
— Кто?
— Военные. Он ведь по закону нарушитель границы, и раз он теперь здоров, его нужно поместить под охрану.
— Он же старик совсем! — возмутился Кравцов.
— А что ты предлагаешь? Может, мне его к себе в гости пригласить? Или это ты сделаешь? В конце концов, никто его в карцер с крысами кидать не собирается, у нас и нет такого, сам ведь знаешь. Просто пусть посидит в комендатуре, пока мы всю официальную волокиту по его вопросу не закончим. Там у пограничников ему будет вполне комфортно.
— Хорошо. Тогда я на него оформляю бумаги и жду, — сказал Кравцов.
— Именно так, — подтвердил Берегов и отключился.
Кравцов, повесив трубку, некоторое время был искренне возмущен тем, что спасенного старика собираются посадить под арест. Но потом, чуть успокоившись, пришел к выводу, что Берегов по-своему прав. В самом деле — настоящей тюрьмы на острове нет. Даже менты, если приходится кого-то сажать, что, впрочем, бывает крайне редко, пользуются бревенчатым домиком за погранзаставой, где у военных гауптвахта. А условия там вполне приличные, если не считать отсутствия свободы. Но как раз свобода-то сейчас американцу и ни к чему.
«Уазик» военных прибыл минут через десять после того, как Кравцов закончил оформлять документы. Он хотел было объяснить американцу, куда его повезут, чтобы тот не перепугался, но с его знанием английского это оказалось невозможно. Зато один из прибывших пограничников, молодой старлей, знал английский прекрасно. Он очень быстро объяснил Меллингу ситуацию. Возражать американец не пытался, — во-первых, понимал, что без толку, а во-вторых — зачем? Все равно сразу обратно в Адак его не отпустят, а жить где-то надо. Была и еще одна причина. Меллинг был неглуп и, узнав о том, что случилось утром, истолковал все совершенно правильно. Рассказ «океанолога» о ночном визите японца явно был правдой. И убить хотели именно его, а не русского контрразведчика, тот погиб по ошибке. Значит, оказаться сейчас под надежной охраной для него даже хорошо.
Гарнизонная гауптвахта представляла собой маленький бревенчатый домик, расположенный метрах в десяти за погранзаставой. Когда пограничники привезли туда Меллинга, перед ними возникла неожиданная проблема — единственная камера была уже занята. Там с утра сидел привезенный ментами Полундра. Других подходящих помещений просто не было — проштрафившихся военных всегда сажали в одну камеру. Места там было достаточно человек на десять, а больше четырех арестантов зараз последние тридцать лет в гарнизоне не бывало.
— Ну и пусть вместе сидят, — сказал лейтенант, командовавший пограничниками, которые привезли американца.
— А если он ему что-нибудь сделает? — спросил часовой, которому совершенно не хотелось в случае чего оказаться крайним.
— Кто? Кому?
— Ну, этот, Павлов. Он уже одного убил, а вашему старикашке надо немного — чуть ткни, он и развалится.
— У меня приказ — поместить американца сюда, — резко сказал лейтенант. — Ничего с ним не случится.
— А если…
— Я же сказал — у меня приказ.
С этим было не поспорить, и часовой нехотя позволил ввести янки в дом.
— Будет что нужно — крикнете, — сказал лейтенант, отпирая дверь камеры. — Если какие-нибудь жалобы возникнут — через часового. Надеюсь, что надолго вы здесь не задержитесь.
Американец кивнул и перешагнул порог. Дверь у него за спиной захлопнулась.
Камера была довольно приличная. Чистый пол, добротные дощатые нары, прикрытая крышкой параша в углу — оттуда шел сильный запах хлорки. В дальнем углу камеры, на нарах, сидел Полундра. Когда спецназовец увидел американца, брови его стремительно поползли вверх — уж его-то он здесь увидеть никак не ожидал.
— А ты сюда как попал? — по-английски спросил он, поднимаясь с нар и шагая Меллингу навстречу. — Или тоже убил кого?
Меллинг также удивился, увидев лжеокеанолога.
Но быстро справился с собой.
— Выздоровел я. Вот сюда и определили, — спокойно ответил он, осматриваясь по сторонам. Что ж, все было не так плохо, как он ожидал — в русской тюрьме могло оказаться и куда хуже.
— Садись тогда, что стоишь, — сказал Полундра, возвращаясь на свое место.
