Шли мгновения этой жестокой, бескомпромиссной схватки, итогом которой мог быть единственный исход: смерть одного и победа другого. Несмотря на яростное желание убить соперника, на свирепые междометия и выкрики, бандитский «капа» так ни разу и не задел лезвием ножа своего оскорбителя, тогда как тот уже дважды довольно ощутимо полоснул его по бедру и груди. Лавров дрался молча, хладнокровно и уверенно, как волк, которому терять было нечего. Полностью отдаваясь смертельному поединку, он заранее начисто отринул желание выжить любой ценой, желание спастись и уцелеть.
А вот Эммер Сулим, испепеливший сам себя своей же неуемной яростью и жаждой мщения, вдруг понял: он проигрывает. И стратегически — приняв искусно навязанные русским условия боя, и тактически — вознамерившись задавить того грубой физической мощью. Главарь внезапно осознал, что ему не дано выйти из этой схватки живым. Но и звать на помощь растерянно взирающих подручных было не к лицу. Это означало бы только одно: окончательный крах его авторитета. Да, физически, приди ему на помощь вся его банда, наверняка он бы выжил, но в моральном плане обратился бы в ничто. И кто знает, что, в конечном счете, хуже…
Однако «капа» не был бы самим собой, если бы не имел про запас своего рода «страховочный вариант». Найдя взглядом в толпе верного холуя, который уже не раз выполнял его тайные поручения по устранению членов банды, которые чем-то вызвали у него сомнения в «благонадежности», Эммер Сулим сделал ему едва приметный знак рукой.
Но этот знак успел заметить и Андрей. Сразу же вспомнился рассказ Джека Лондона, где тот описывал схватку на ножах белого переселенца с молодым индейским вождем, которые оба претендовавали на руку и сердце юной красавицы-индеанки. Опасаясь проиграть схватку, вождь поручил одному из своих воинов выстрелить из лука в спину чужаку. Но тот, предвидя подобную развязку, убедил девушку в нужный момент предупредить его об опасности…
Значит, и «великий» Сулим решил воспользоваться услугами холуя, готового выстрелить в спину. Кружась на утоптанной площадке этого импровизированного «ристалища», непрерывно отражая удары бандитского «капа» и атакуя сам, Лавров за несколько мгновений успел вычислить того, кому было поручено его убить. Вон он, тщедушный тип, что-то украдкой доставший из-за пазухи. Уж не духовую ли трубку намеревается пустить в ход холуй главаря? А что, это вполне реальный вариант. Отравленный дротик перед тем, как яд убьет в теле жизнь, парализует конечности, и тогда Сулим сможет беспрепятственно ударить его своим ножом, что внешне будет означать победу. Черта с два! Не дождетесь, подонки!
Интуитивно просчитав, в какое из мгновений может быть произведен выстрел, Лавров решил его спровоцировать сам. Оказавшись спиной к тщедушному, он специально на долю секунды замер, как бы готовясь к очередной атаке на главаря, хотя сам в этот момент мысленно представлял, что происходит за его спиной. Вот тщедушный подносит ко рту духовую трубку, вот он изготавливается, вот… Пора!!!
Неожиданно для всех Андрей стремительно выполнил боковой кувырок — он перекатился через плечи и вновь вскочил на ноги. И одновременно с этим в грудь Эммеру Сулиму вонзился отравленный, зазубренный дротик. Не веря своим глазам, главарь несколько мгновений с недоумением и нарастающим страхом смотрел на этот, внешне игрушечный предмет, который принес ему на своем острие неминуемую смерть. Наконец, опомнившись, Сулим с яростным воплем вырвал из тела дротик. Но было уже поздно. Яд вошел в его плоть и почти сразу же начал действовать, сделав нечувствительными ступни ног и кисти рук.
Что-то с ненавистью крикнув своему невольному убийце, который стоял съежившись, с растерянностью и ужасом взирая на уже начавшего умирать господина, бандитский «капа» рухнул навзничь, широко раскидав руки и ноги. Подойдя к нему и глядя в его уже начавшие тускнеть глаза, вместо слов торжества или издевки Лавров сказал умирающему нечто, совершенно ему непонятное:
— Ты не читал Джека Лондона…
Затем, обернувшись к замершей в растерянности толпе бандитов, он внезапно воздел руки и громко провозгласил:
— Аллах акбар!!!
Не понимая сути происходящего, часть бандитов повторила вслед за ним:
— Аллах акбар!
Но прочие, восприняв это как неуважение к умершему предводителю, с ярым недовольством набросились на них, упрекая в измене. На площади воцарились хаос и неразбериха. И если одни из бандитов выясняли отношения на кулаках, то иные не преминули схватиться за ножи и даже пистолеты. Собственно говоря, Андрей на это и рассчитывал.
Пользуясь суматохой, он быстро разрезал веревки, которыми были связаны прочие беглецы, и, подхватив с Касамом раненого пленника, скомандовал:
— Быстро к берегу! Всем за мной! Никому не отставать — ждать никого не будем.
На пределе сил пленники поспешили вслед за этим, все более загадочным для них белым вуду, который — разве это не колдовство?! — сумел не только победить всемогущего Эммера Сулима, но и стравить меж собой его приспешников. Когда беглецы, теперь уже повторно, улизнули в сторону реки, потасовка между приспешниками только что умершего «капо» на площади продолжала разгораться все сильнее и сильнее.
Когда до берега осталось идти совсем немного, Лавров неожиданно приказал всем стоять на месте, не издавая ни малейшего шума. Охранников, дежуривших у катера, наверняка уже предупредили о том, что сбежали пленники. А с учетом теперешних криков и стрельбы, доносящихся со стороны селения, те, безусловно, будут настороже. Несмотря на непроглядную темень ночи, тренированное зрение спецназовца позволяло Андрею относительно свободно ориентироваться, различая хотя бы в виде смутных силуэтов кусты и стволы деревьев.
Стараясь не создавать какого-либо шума, он двинулся через чащобу к тому месту, где, как указал ему Касам, была пристань, сколоченная из досок. Когда он уже увидел меж черных силуэтов стволов деревьев слабые блики на поверхности волн и плеск воды, какое-то внутреннее чувство тревоги заставило его остановиться и замереть. Почти тут же, в нескольких шагах от него раздалось негромкое угрожающее шипение. «Ничего себе, встреча! — мгновенно мобилизовавшись, мысленно отметил Лавров. — Не дай бог «пятиминутка», тогда точно — кранты!»
Стараясь не делать резких движений, он очень медленно отступил назад и, обойдя то место, где угнездилась змея, продолжил путь к пристани. Заросли кустарника подступали к берегу, и поэтому Андрею удалось подойти к причалу почти вплотную. Здесь свирепствовали орды крылатых кровососов. Всмотревшись в блики волн, он наконец-то различил на фоне реки две темные фигуры, сидящие на специальном помосте, куда не могли бы добраться крокодилы. Охранники, время от времени отгоняя москитов, о чем-то тихо разговаривали.
«Интересно, а ночью эти аллигаторы хреновы охотятся или где-нибудь дрыхнут? — озабоченно подумал Лавров, прикидывая, как бы ему подобраться к охранникам еще ближе. — А то от мамбы скрылся, а теперь попаду в зубы крокодилу!..»
Он сделал еще несколько шагов и в темноте задел, скорее всего, ветку с засохшими листьями. В ночной тиши раздался отчетливо слышимый шелест. Охранники оборвали разговор, и со стороны помоста донесся встревоженный возглас на местном наречии. Клацнули затворы. Вспомнив свою недавнюю встречу со змеей, Андрей в точности, как и она, издал негромкое, угрожающее:
— Ш-ш-ш-ш-ш!..
Успокоенные охранники, умиротворенно рассмеявшись, отвернулись и продолжили свой разговор. Вспомнив о том, что у него осталось еще два отравленных дротика, Андрей отвязал от голени правой ноги свою духовую трубку, и через пару секунд со стороны помоста донесся сердитый вскрик. Не теряя времени, Лавров выпустил и второй дротик.
Вероятнее всего, эти охранники оказались сообразительнее тех, что были у зиндана. Громко и зло бранясь, они открыли суматошный, беспорядочный автоматный огонь. Опасаясь попасть под шальную пулю, Андрей поспешил спрятаться за ближайшее дерево. Но менее чем через минуту оба стрелка, выронив автоматы, беззвучно повалились на помост. Поднявшись туда по лесенке, Лавров убедился, что они оба лежат без чувств.
Крикнув в темноту:
— Быстро все сюда! — он забрал у охранников автоматы, с огорчением отметив, что запасных магазинов не оказалось ни у одного.
Андрей спустился к пристани и увидел покачивающийся на волнах не очень большой речной катер, скорее всего, то ли египетского, то ли алжирского производства. Даже в темноте было видно, что в нем разместиться смогут не более четырех человек. А их — восемь… Но куда денешься? Уж коль он дал людям надежду на избавление от плена, то лишать ее было бы жестоко.
Тяжело дыша и хрустя кустарником, на берег вывалили беглецы, не в силах понять, куда им идти дальше.
