Но я прощал ей такое поведение. Зосима, большой знаток женских душ, растолковал мне ее немотивированные выходки.
Он совершенно серьезно заявил следующее: слабая половина человечества потому так называется, что умишком слабовата. Поэтому грех на женщин обижаться. Нужно быть к ним снисходительным.
Я последовал его совету, хотя у меня на сей счет имелись иные соображения. И не только по отношению к Каролине.
Дело в том, что в составе группы столичных врачей-эпидемиологов прибыла некая весьма симпатичная особа без комплексов по имени Лолита. Да-да, ни больше, ни меньше – Лолита.
Она тоже имела какую-то врачебную специальность, но, похоже, в компании столичных эскулапов была чужой. Хотя и остальных, скорее всего, собирали, как говорится, с миру по нитке.
Однако они очень быстро нашли общий язык друг с другом, чего нельзя было сказать о Лолите. Она держалась особняком и в основном выполняла мелкие поручения руководителя группы, солидного с виду доктора наук с копной седых волос, которого звали Лев Борисович.
Врачи для начала обследовали всех жителей деревни. Больше всех досталось мне, Зосиме и старикам Коськиным. Мы чувствовали себя подопытными кроликами. Столько различных анализов и проб я никогда прежде не сдавал.
Что меня поразило, так это их техническая оснащенность, совершенно непривычная для нашей обнищавшей страны. Они навезли столько разного оборудования, в основном современного, импортного, что я диву давался. Похоже, наш найденыш был болен очень заразной болезнью.
А затем эпидемиологи начали рыскать по окрестностям: брали пробы земли, воды, изучали животный и растительный мир. Старики были просто в ужасе. Некоторые даже считали, что наступает конец света, а потому послали Зосиму, чтобы он привез из района в деревню батюшку – дабы исповедаться и причаститься.
Но мой приятель вернулся ни с чем. Его просто не пустили дальше околицы. Оказалось, что наш "остров" оцеплен солдатами. Короче говоря, было над чем задуматься.
Лолита нарисовалась в моей избе под вечер, на третий день после приезда врачей. Она вошла без стука, будто старая добрая знакомая, даже подруга.
– Здравствуйте! – бодро сказала она, с интересом рассматривая мою персону.
В этот момент я был в одних плавках и, стоя у плиты, занимался стряпней.
– Наше вам, – ответил я, не меняя позы, лишь скосив на нее глаза, – у меня как раз на сковородке дожаривались караси, мой ужин, и я боялся, что они подгорят. – С кем имею честь?..
– Фи, как официально… – Она прошлась по избе, осматривая обстановку с таким видом, будто собиралась купить все на корню. – Зовите меня Лолитой. А вас как величать?
– Терпеть не могу притворщиков. Думаю, что вас уже просветили на мой счет. Так что не стоит темнить.
– Какие мы гордые… – Она рассмеялась. – Конечно же, просветили. И пробудили во мне вполне объяснимый интерес.
– Это почему?
– Ну как же – молодой, симпатичный мужчина, не охваченный женской лаской. В наше время это большая редкость.
– И вы решили меня облагодетельствовать. То бишь, охватить со всех сторон.
– А разве это предосудительно? Здесь такая скука… По вечерам хоть волком вой. Как вам удается в этой глуши жить – не тужить? Для меня сие загадка.
– Ничего сложного. Я устранил из своей жизни главный компонент беспокойства, дурно влияющий на безмятежность и бесконфликтность бытия. Поэтому я живу в радости и в полном согласии с самим собой. А это главное.
– Позвольте полюбопытствовать: что за компонент?
– Неужели непонятно? – Я иронично ухмыльнулся. – Посмотритесь вон в то зеркало, и вам все станет ясно.
– Женщины… Вы не любите женский пол. Может, у вас…
– Не стоит гадать, – довольно бесцеремонно оборвал я легкомысленный треп моей непрошеной гостьи. – У меня вполне нормальная ориентация. И остальное тоже в порядке… Позвольте, я оденусь. А то как-то неприлично щеголять перед незнакомой дамой в исподнем. Даже если это происходит в собственном доме.
– Не волнуйтесь, ваш вид в дезабилье ни в коей мере не оскорбляет мои лучшие чувства. Скорее, наоборот – у вас великолепная фигура. Вы спортсмен?
– Угадали. Мастер спорта по прыжкам в сторону с разбега.
– У вас отменное чувство юмора. Значит, вы еще не потеряны для общества… в том числе и женского.
– Спасибо на добром слове… – Я быстро натянул шорты и майку. – Вы ко мне по делу или как?
– По делу я просто не решилась бы потревожить ваш покой. Я сама страсть как не люблю, когда мне мешают отдыхать. Просто… мне стало очень одиноко, а от того грустно, и я решила поплакаться кому-нибудь – у кого добрая душа и не злобный нрав. А вы как раз такой человек, если, конечно, верить рассказам деревенских старух.
– Они вам наговорят…
Странно, если не сказать больше, но я вдруг почувствовал влечение к этой бесшабашной столичной крале.
Она меня возбуждала.
Бывает так: одна, вторая, пятая, десятая идет на контакт, ты к ней даже прикасаешься – и, как говорится, все пули мимо. Никакой реакции. Приятная собеседница, не более того. Годна лишь на легкий флирт. Правда, иногда случается и постельный вариант, но это от безысходности – на безрыбье и рак рыба.
А одиннадцатая или пятнадцатая даже не взглянет на тебя, только платьем прошелестит – и ты готов. Все мужские фибры и жабры приходят в полную боевую готовность, и ты начинаешь нарезать вокруг нее все сужающиеся круги. Отчего так получается? Кто бы объяснил…
Я где-то читал, что мужчина и женщина находят друг друга по запаху, который можно почуять лишь на уровне подсознания. Это и называется настоящей любовью. Остальная гамма запахов – просто секс.
Примитивный блуд, если сказать по-русски. Чем пахнет тупая, развращенная до мозга костей, путана? Тото…
Она даже не пахла – благоухала. И я, не в силах совладать со своим мужским естеством, сдался. Пусть остается, решил я. Посидим, погутарим… а там видно будет.
На любовь я, конечно, не претендовал – это было бы чересчур. А вот приятное общение – то, что нужно.
Интересно, найдется ли какой-нибудь мужчина в расцвете сил и возможностей, который осудит отшельника Иво за проявленную слабость и осмелится бросить в него камень?
– Присаживайтесь… сюда… – любезно предложил я даме по имени Лолите одно из кресел. – Коль вы здесь, не согласитесь ли отужинать?
– Ах, как я люблю галантных кавалеров! Спасибо. С удовольствием. Нас, конечно, кормят, но в основном консервами и концентратами. Отвратительно… бр-р! А у вас, я чую, готовится что-то вкусненькое… О-о, жареная рыба! Какая прелесть… Минуту… – Она открыла дамскую сумочку, которую не выпускала из рук, и достала оттуда бутылку неплохого армянского коньяка; неплохого, если судить по наклейке. – Вот. Мой взнос в товарищеский ужин.
– Он превосходит все мои ожидания.
– Как, вы ждали нечто подобное? – искренне удивилась Лолита.
– Я бы погрешил против истины, отрицая свой дар предвидения. А все, между прочим, объясняется очень просто. Вы ведь знали, что я веду уединенный образ жизни, притом в глуши, где нет магазинов, а значит, спиртного у меня могло и не быть. Но что такое ужин в гостях у дачника, да еще при свечах (это мы сейчас сообразим), без рюмки горячительного напитка? Вот именно – напрасно потраченное время.
– Вон вы какой… – Она лукаво улыбнулась. – Спасибо за доверие. Если честно, я так не думала, но мои соображения на сей счет шли примерно в таком же русле…
Коньяк оправдал надпись на наклейке. Это была не поддельная бурда, которой полнятся магазинные полки, а самый настоящий нектар. Да, Лолита имела неплохой вкус по этой части…
Наша беседа, полная завуалированных намеков и лирических отступлений, текла плавно и безмятежно. Она была приятным собеседником, если не сказать больше. Свечи и интимный полумрак как нельзя лучше дополняли атмосферу непринужденной раскрепощенности, балансирующей на тонкой грани дружеского разговора и любовного флирта.
Все случилось ожидаемо, но от этого наш пыл не оказался тлеющим угольком в затухающем костре, а горел ярким пламенем, которое к утру сожгло все, что только можно. На дворе уже начало сереть, а мы лежали в полном изнеможении, сверх всякой меры довольные друг другом. По крайней мере, я – точно.
– Черт возьми… – Она взъерошила мои волосы. – Здорово… Как говорит одна моя подруга – я в отпаде. Все, решено: теперь буду совращать только отшельников.
Умница, подумал я восхищенно. Ненавижу, когда по окончании постельной сцены малознакомая дама начинает изъясняться в любви и прочих платонических чувствах. Про это не говорят, об этом только благоговейно думают, и то украдкой. И уж ни в коем случае подобный оборот не должны принимать примитивные скачки с участием случайных партнеров.
– Блажен, кто верует… – Я потянулся, как сытый кот на завалинке.
– Это почему?
– Далеко не каждый отшельник может угостить тебя такими восхитительно приготовленными карасями.
