Когда он злился, то, как и Паду, начинал говорить с сильным акцентом.
– Жить все хотят, – отрешенно ответила пленница.
– Тогда сиди, молчи и слушай, – едва сдерживая себя, чтобы не ударить ее, он оперся о стол и навис над ней. – Говорить будешь, когда скажу.
– Хорошо! – испуганно кивнула пленница.
Было видно, как она побледнела.
– Завтра вам дадут вашу камеру. – Он обернулся на Паду. Догадавшись, чего от него хотят, тот часто закивал головой и тоже встал. – Мы все сохранили и привезли.
Амирхан снова перевел взгляд на пленницу:
– Ты расскажешь, как военные хотели убрать тебя из городка, где были ученья, но тебе удалось снять все, что там было. Ты видела, как они используют вместо мишеней живых людей.
– Я сделаю все, как вы скажете, – ответила пленница. – Только где гарантии, что после всего вы сохраните нам жизнь?
– Я не магазин, чтобы гарантия давать. – Амирхан оттолкнулся от стола и выпрямился. – Слово мое тебе хватит. Мы тебе еще и заплатим.
– Бойся данайцев, дары приносящих, – вновь не удержалась от реплики пленница.
– Что?! Это кто нанаец?! – Амирхан медленно обошел вокруг стола и ухватился за спинку стула, на котором сидела девушка. – Повтори, как ты меня называл?
– Господи! – Девушка запрокинула голову назад, словно пытаясь увидеть сквозь повязку стоящего сзади Амирхана. – До чего же с вами трудно говорить! Это такое выражение!
– А ты говори просто, – вмешался в разговор Паду. – Лучше всего «да» или «нет». У нас на Кавказе не принято, чтобы женщина дерзила мужчине.
– Я в курсе. – Пленница вновь опустила голову. – Не раз была там в командировках.
– Ну, вот и хорошо. – Амирхан вернулся на свое место и сел. Лицо его приобрело умиротворенное выражение. – Сейчас тебе надо выспаться, а утром выглядеть бодрой. За час учишь, потом делаем съемка.
– Вам нужна запись с репортажем? – уточнила пленница.
– Да, – подтвердил Амирхан. – Разве Паду не говорил тебе об этом?
– Я просто хочу уточнить. – Пленница потерла стянутыми скотчем руками свой носик. – Без специальной аппаратуры мы его не смонтируем.
– Скажешь, что надо, будет, – заверил Амирхан и позвал Айшат.
– Полдела завтра сделаем, – дождавшись, когда за пленницей и Айшат закроются двери, сказал Амирхан. – Пойдем отдыхать.
* * *
В парк Сокольники, на встречу с одним из так называемых столичных специалистов по организации митингов, пикетирований и прочих массовых мероприятий, а попросту с «провокатором», отправились Лесник и Кэмэл.
Зелмах остался в машине. Он справедливо опасался, что с чеченцем не захотят говорить. В Москве боялись связываться с кавказцами. Вдруг вся эта массовка нужна только для того, чтобы собрать побольше людей, а потом взорвать в толпе начиненный взрывчаткой автомобиль или пустить туда шахидку? От услуг Мирзо в решении этого вопроса тоже пришлось отказаться. К выходцам из Средней Азии относились с недоверием, больше, чем на других, обращали внимание, а значит, и запоминали. Эти обстоятельства вынудили Паду усилить Зелмаха двумя русскими, на которых теперь легла основная тяжесть грязной работы.
Была суббота, погода стояла солнечная, лишь редкие облака, похожие на полупрозрачные клочья рваной ваты, медленно ползли по уже осеннему, ставшему сиреневым небу.
Лесник с Кэмэлом, прихватили небольшой кейс с авансом, перешли дорогу и встали в очередь к кассам. Настроение было плохим. На них повлияла смена обстановки. Оба ломали голову: что может означать их перевод под крыло Зелмаха? Можно ли считать это оказанием доверия, или наоборот, русских решили использовать в качестве пушечного мяса? Хотя и раньше Паду не баловал их чистой работой.
Они купили билеты, миновали контролера и направились по центральной аллее. Выглядевший с утра хмурым, Лесник постепенно преобразился. Словно оправдывая свое прозвище, он втянул носом воздух, слегка прищурившись, посмотрел на солнце и огляделся по сторонам:
– Красота!
На деревьях уже стали желтеть листья. Толпы нарядных москвичей прогуливались по дорожкам. Одни, ведя за руку детей, сворачивали на Песочную аллею, которая вела к аттракционам, другие направлялись в кафе, кто-то просто, с задумчивым видом, бродил, наслаждаясь красотой наступившей осени.
– Живут же люди, – безрадостно пробурчал Кэмэл, когда они проходили мимо фонтана.
– Не говори, – согласился с ним Лесник. – Только как?
– Знаешь, – Кэмэл замедлил шаг, – по мне, так лучше сидеть на зарплате, зато ничего не бояться.
– Ты как оказался у Паду? – осторожно поинтересовался Лесник.
Некоторое время Кэмэл молчал. Он шел неторопливой походкой, глядя себе под ноги, словно пытаясь вспомнить детали того происшествия, которое заставило его сначала броситься в бега, а потом примкнуть к террористам. Хотя, возможно, он просто размышлял, стоит или нет рассказывать Леснику подробности своего падения. Он плохо знал этого человека. Звено Зелмаха все два месяца, как он попал в банду, проживало в столице, лишь изредка приезжая на переоборудованный в полигон бывший городок ракетчиков. Но там было не до общения. Паду гонял своих людей почти так же, как русские тренируют «краповые береты».
– У меня в Люберцах жена. – Кэмэл обернулся, словно желая убедиться, что следом никто не идет. – Работал в автосервисе. Раз после зарплаты одну бабу снял, а нас ее муж вычислил. Драка была, я его случайно грохнул. Она в крик. В общем, ее тоже. Смутно помню, как все произошло…
– Да, – протянул Лесник, – это пожизненное.
– Или двадцатка, – согласился с ним Кэмэл. – Считай, жизнь прожита зря. Ко всему, уже два года условного срока было. Механику челюсть сломал. Зажимал, гад, деньги. – Он зло сплюнул, тут же поймав на себе осуждающий взгляд шедшей навстречу пожилой женщины.
– Я фуры потрошил. – Лесник поморщился. – Последняя оказалась с Кавказа. Мы сами оказались на месте терпил. Эти твари всех пацанов положили, а меня оставили. – Он отвернулся. Леснику не хотелось посвящать Кэмэла в то, как один из чеченцев вложил ему в руку пистолет и приказал добить раненого друга. Словно под гипнозом, он разрядил в него всю обойму.
– Слушай. – Кэмэл взял его за локоть и, заговорщицки озираясь, потащил на узкую тропинку между деревьев. – А давай слиняем? Денег, – он приподнял кейс на уровень груди и похлопал по нему ладонью, – на первое время хватит. Здесь пятнадцать тысяч «зелени»…
– Ты чего?! – обомлел Лесник. – Найдут!
– Во Владивосток уедем! – торопливо, громким шепотом, заговорил Кэмэл. – Или еще куда. Паспорта на другие имена сделаем. У меня еще лаве есть. Ты тоже уже не нищий.
– Думай, что говоришь! – Лесник громко выругался и развернулся в обратном направлении. – Дай сюда. – С этими словами он вырвал у Кэмэла кейс и быстрым шагом зашагал к аллее.
Настроение у обоих снова было изрядно подпорчено. Теперь Кэмэла охватил страх, что Лесник обязательно настучит на него. У Лесника же вновь заскребли на душе кошки, словно взболтнули в банке неприятный осадок. Безысходность вызывала бессонницу, сушила глотку, заставляла скрипеть зубами, ворочаться, обливаться липким и мерзко воняющим потом, то и дело гнала с постели на балкон, чтобы покурить и хоть немного остыть.
Неожиданно Лесник слегка толкнул Кэмэла. Тот сначала посмотрел на него, потом вперед. Навстречу, неторопливой походкой, шел человек, подходивший под описания Зелмаха. Лесник глянул на электронный циферблат часов. Время было без одной минуты двенадцать. Все сходилось.
Молодой мужчина с жиденькими усиками, водянистым взглядом и впалыми щеками остановился, откинул полу светлого пиджака, сунул руку в карман брюк, вынул платок и стал вытирать им лоб.
– Вы продаете «Хаммер»? – назвал пароль Кэмэл.
– Пока мы только решили договориться о цене. – Мужчина спрятал платок в карман. Лоб у него был сухой.
– Сергей? – на всякий случай спросил Лесник.
– Он самый. – Мужчина стрельнул по сторонам глазками.
Лесник с Кэмэлом увлекли нового знакомого следом за собой. Конкретного места, где должны были состояться переговоры, не назначали, да и обсуждать было нечего. Обо всем уже договорились другие люди. Нужно было лишь передать деньги и уточнить детали.
Сергей шел между Лесником и Кэмэлом. Было видно, чувствует он себя, в отличие от них, вполне уверенно.
– В общем, так, можете передать заказчику, мы уже все спланировали. – Сергей переложил кейс из одной руки в другую. – У нас есть постоянная команда, которая уже оповещена. Скандальные бабки. Они просто меняют одежду, перекрашивают волосы, и все. Так сказать, костяк. Сегодня за коммунистов, завтра за демократов, а послезавтра хоть за самого черта. Лишь бы платили. Пенсии сейчас сами знаете какие. Специально все делают, чтобы старики вымирали. У нас они за день такого мероприятия тысячу получают. Массовку создадим из студентов. Этим наполовину меньше. На случай приезда ОМОНа будет с десяток так называемых боевиков. Элита. Парни уже привычные. Заявку на митинг протеста мы уже подали. В мэрии есть свои люди, ее продвинут.
