24
Сначала, проснувшись, он сунул руку под подушку и лишь потом прислушался к телефону. Аппарат, стоящий на подоконнике, жужжал под самым ухом. Нащупав рукоятку «магнума» и медленно вытянув руку с пистолетом в сторону окна, посмотрел на часы. Два ночи. Так поздно здесь ему еще никто не звонил. Конечно, звонок мог быть обычным вызовом от кого-то из полицейских. Но мог быть и ловушкой. Он давно уже был готов к приему любых гостей. К окнам и дверям провел скрытую сигнализацию, которая при любой попытке проникнуть в квартиру включала сирену и наружное освещение. Два мощных прожектора. Их лучи ярко освещали поляну и путь к реке, что исключало любую возможность незаметного отхода, если бы кто-то попытался вдруг войти в дом. После случая с чаем он с самого начала брал нужные продукты только из оборудованного им самим тайника. Так что никто не смог бы повторить и трюк со снотворным.
Телефон продолжал жужжать. Не отводя от окна «магнум», снял трубку.
— Да?
— Миша, это Наташа. Прости, что звоню так поздно. Я тебя разбудила?
Господи, сколько бы я мог ей сейчас сказать… Он мог бы сказать, что по нескольку раз в день набирал ее номер, но к телефону или никто не подходил, или трубку поднимал ее брат. Мог бы сказать, что сейчас, услышав ее голос, понял: он без нее не может. Вообще он мог бы сказать еще тысячу вещей такого рода. Но вместо этого выдавил:
— Нет… То есть ты меня разбудила, но ничего страшного.
— Знаешь, если ты мне звонил в эти дни, я не могла подойти.
— Почему?
— У Коли было много работы. Он брал меня с собой на участок. Вечером же он всегда был рядом.
— Да, я забыл. Все дело в Коле.
— Миша, перестань… Я хочу тебя видеть.
— Да?
— Да. Очень хочу. Слышишь?
— Слышу. Я тоже очень хочу тебя видеть. Некоторое время он прислушивался к ее молчанию. Наконец она сказала:
— Ну вот.
Поскольку он больше ничего не услышал, он в конце концов спросил:
— А где Коля сейчас?
— Только что ушел на всю ночь.
— На всю ночь?
— Да. У нас тут… происходят всякие вещи.
Именно в этот момент он понял, ее голос ему не нравится. Переспросил:
— Всякие вещи?
— Да. Ты ведь слышал о Ноле Стевенсоне?
Слышал, подумал он. И сейчас очень бы хотел услышать еще хоть что-то о Гусе.
— То есть ты, конечно, о нем слышал? Да?
— Да, слышал. И… что с Нолом Стевенсоном?
— С ним… — Помолчала. — Я и раньше догадывалась, что Нола почему-то очень интересует Найт-гейт.
— Да?
— Да. Теперь же стало ясно, что его интересует не просто Найт-гейт, а именно наш дом.
— Ваш дом?
— Да. Если точнее, срубы. Ты ведь их помнишь? Срубы у нашего дома?
— Прекрасно помню.
— Вчера я пришла чуть раньше Коли. И увидела, как Нол вышел из одного сруба. Самого дальнего, у леса.
— Откуда ты смотрела? Прямо от дома?
— Да.
— Далековато от дальнего сруба. Это точно был он? Нол Стевенсон?
— Миша… Мы учились в одной школе.
— Значит, он вышел из сруба — и что дальше?
— Ушел в лес. Потом подошли Коля с Варягом. И мы вместе осмотрели этот сруб.
— И что?
— Нол там что-то искал.
— Искал?
— Да. В срубе в нескольких местах была разрыта земля.
Интересно, подумал он. Лучше нет, когда знаешь, что человек что-то ищет. И знаешь где. Потому что именно там можно рассчитывать на встречу.
— И… что вы сделали?
— Коля очень разозлился. Очень. Сказал, на всю ночь сядет в засаду. Только что ушел. С винтовкой.
— Значит, ты в доме одна?
— Одна. А что?
— То, что я за тебя боюсь.
— Не бойся. Во-первых, я не одна, а с Варягом. Потом, я ведь умею стрелять. Так что нам никто не страшен.
Он подумал, что он другого мнения.
— Что ты молчишь? — спросила она.
— Ничего. Может, мне подойти сейчас к вам на катере?
— Миша… Перестань. Никуда не нужно подходить. Я могу за себя постоять. И не боюсь никого. Не то что какого-то там Нола.
— Тогда… — Он помолчал. — Тогда — когда я могу тебе позвонить? Или ты мне?
— Знаешь… Давай несколько дней вообще не будем звонить друг другу.
— Вообще?
— Да. У Коллинза в Анкоридже будет конференция. Через неделю. Он берет с собой Колю. На три дня. Ну и… если хочешь, ты можешь приехать. Когда Коля уедет.
Некоторое время он прислушивался к отдаленным сигналам, прорывавшимся в трубку. Наконец понял: это не отдаленные сигналы. Это просто попискивание птицы за окном. Сказал:
— Очень хочу. А как я узнаю, что он уехал?
— Узнаешь. Ты ведь живешь рядом с Коллинзом. Перед отъездом Коля там появится. Миша, все. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи… — Он хотел сказать еще что-то, но успел лишь произнести: — Подожди, Наташа…
Ответом были частые гудки.
Утром, выйдя после завтрака к берегу, он увидел Танука, сидящего на корточках на причале. Инуит был в форме; рядом, на досках, лежала фуражка. Лицо Танука было обращено к реке; казалось, он застыл, разглядывая волны.
Он часто думал, кому из полицейских Кемп-крика, Лоусону, Биркину или Тануку, может доверять больше всего. Никаких доводов в пользу кого-то из этой тройки у него не было. И все же наибольшее доверие у него вызывал именно молчаливый инуит.
Мысль, к которой он вернулся сейчас при виде неподвижной фигуры, приходила ему в голову и раньше. Вглядевшись в полицейского и взвесив все «за» и «против», подумал: почему бы не попробовать? Затея кажется абсолютно пустой, рассчитывать, что из нее что-то получится, он не может никак. Больше того, не исключено, что она может обернуться для него неприятными последствиями. И все же шанс есть. И главное, есть более-менее правдоподобное прикрытие.
Остановившись рядом с Тануком, сказал:
— Доброе утро, Танук. Как вообще, вы сильно бываете заняты в свободное время?
— Сэр… — Встав, Танук надел фуражку. — Не знаю даже, как вам ответить. Смотря что вы считаете занятостью.
— Вы ведь хорошо знаете Минтоукук?
— Я здесь родился.
— Я слышал, бывший начальник полиции, мистер Келли, после ограбления банка пытался выяснить у местных жителей, не пролетало ли в ту ночь над Минтоукуком какое-нибудь летное средство.
— Этим занимался как раз я. По просьбе мистера Келли.
— Да?
— Да. Я выяснил: в ту ночь над Минтоукуком не пролетало ничего. Ни вертолета, ни самолета.
— Многих опросили?
— Всех, кто здесь живет. Инуитов, тлингитсов, чимшансов, хайдасов, атабасков, алеутов. Всех.
Изобразив задумчивость, Шутов почесал в затылке. Кхекнул.
— Вы можете повторить это задание?
— Повторить?
— Да. Причем не только повторить, а выполнить его лучше.
Глаза Танука застыли. Сейчас они напоминали два черных стеклышка.
— Простите, сэр, но я не очень понял. Вы считаете, первый раз я выполнил это задание плохо?
— Танук, не нужно обижаться.
— Я не обижаюсь, сэр.
— Если в самом деле не обижаетесь, выполните это задание повторно. Не торопитесь. Постарайтесь обойти всех. Даже тех, от кого при первом обходе вы не рассчитывали получить хоть какую-то информацию.
— Хорошо, сэр. Сделаю, как вы просите.
— Учтите, на время выполнения этого задания вы освобождаетесь от всех дежурств. И вообще от всех обязанностей по отделению.
— Хорошо, сэр.
— Занимайтесь только тем, что я вам поручил. Можете брать вездеход и катер, как только он вам потребуется. Не спрашивая.
Танук надолго замолчал. Вздохнул:
— Значит, я должен выяснить то же самое? Не слышал ли кто-то в ночь ограбления шум мотора? В небе?
— Задание несколько меняется.
— Меняется?
— Да. Вы знакомы с самолетами типа «сессна»?
— Сэр, я знаком с самолетами всех типов. Я окончил полицейскую школу.
— Отлично. Значит, будете выяснять все про самолет типа «сессна». Или похожий на него небольшой самолет. Окончательная задача: выяснить, не совершал ли самолет такого типа в последние недели посадку где-нибудь здесь. В Минтоукуке. Если узнаете, с помощью некоторых расчетов мы сможем выяснить многое. Вам все понятно?
— Так точно, сэр.
— Еще одно, Танук. О том, что вы по моей просьбе выполняете это задание, кроме тех, кого вы будете опрашивать, не должен знать никто.
— Так и будет, сэр. Я могу взять джип прямо сейчас?
— Конечно.
Посмотрев вслед Тануку, направлявшемуся к джипу, подумал: из этой затеи ничего не выйдет. Но попробовать он просто обязан.
Сзади раздался визг тормозов. Обернувшись, Шутов увидел сидящего за рулем машины Коллинза. Директор национального парка, загорелый до черноты, смотрел улыбаясь.
— Привет, Майк.
— Привет, Юджин.
— Вижу, вы совсем освоились у нас. — Коллинз спрыгнул на землю.
— Приходится. Такая работа. — Обменявшись с Коллинзом рукопожатием, посмотрел на сумку. — Уезжаете?
