– А-а-а! – наконец выдохнул он и прижал обе руки к низу живота.
– Что ты наделал? – вскипел Джин и откинул носком ботинка от Тархана автомат.
– Брось оружие! – раздался сзади голос Ханпаши и лязг затворной рамы автомата.
* * *
Зарема открыла глаза и села. Сердце тревожно забилось. Она прислушалась, пытаясь понять причину охватившей ее паники. И тут до слуха донесся щелчок проворачиваемого в замочной скважине ключа. Она вскочила и бросилась в коридор. В это время двери уже открылись, и в квартиру вошел Андрей. Он сразу потянул носом воздух и нахмурился:
– Чем пахнет?
Но Зарема не ответила ему. Даже не поняла вопроса. Она, открыв рот, смотрела на то, как следом входят Кемиса и Нурпат. Если Кемиса выглядела по меньшей мере расстроенной, то Нурпат с трудом скрывала радость.
– Быстрее можешь? – шедший следом Саловди толкнул Кемису в спину.
– Чем воняет? – уже пройдя по коридору, повторил свой вопрос Андрей.
– У вас в комнате был пожар, я потушила, – скромно ответила Зарема. – Вы оставили включенным… – Она не знала, как называется штука, которая упала на обрезки пластмассы, и замолчала.
– Паяльник?! – взревел Андрей и бросился в комнату.
– Ты совсем голову потерял? – рассвирепел Саловди, войдя следом.
Зарема стояла на пороге, ожидая взбучки. Отчего-то ей казалось, что ее вина в этом тоже была. В конце концов, она могла заметить запах раньше.
Однако мужчин она не интересовала. Саловди схватил правой рукой Андрея за ухо и пригнул почти к самому полу:
– Я за что тебе деньги плачу? Чтобы ты все дело сорвал, да?!
– И-ии! – сделавшись от боли пунцовым, заскулил Андрей.
Это привело чеченца в бешенство. Он вдруг со всего размаха залепил кулаком ему в голову. Андрей упал, а Саловди со всего размаха двинул ему ногой в живот. Охнув, Андрей скорчился.
– А вы чего стоите? – Атабаев развернулся к дверям. – Снимайте с себя пояса!
Женщины устремились к себе в комнату.
– Почему вы вернулись? – спросила Зарема, пройдя следом за Кемисой и Нурпат в комнату.
– Мы уже доехали до станции, когда кто-то позвонил и отменил акцию. – Нурпат сняла куртку, бросила ее на диван и стала стягивать с себя свитер.
– Как, совсем? – удивилась Зарема.
– Нет, ее просто перенесли, – вступила в разговор Кемиса. – У русских скоро праздник, – она наморщила лобик, силясь вспомнить название.
– Четвертого ноября – День народного единства, – сказала уже оставшаяся в одном бюстгальтере Нурпат. – Вот и хотят наши мужчины показать, что нет никакой дружбы в этой стране, и не хотят жить в ее составе чеченцы. Саловди сказал, что в этот день поминают тех, кого репрессировали при Сталине. А ведь тогда больше всего наш народ пострадал. Почти всех чеченцев вывезли в товарных вагонах в Казахстан умирать. Тех, кто болел или отказывался, расстреливали. Целые селения убивали. Еще в этот день много веков назад русские объединились, чтобы разбить польских завоевателей. В Москве есть памятник Минину и Пожарскому. Считается, что именно они уговорили людей прекратить распри ради общей победы.
– Откуда ты все знаешь? – не без восхищения спросила Кемиса.
– Я училась в институте, когда Советский Союз был, на историка.
Кемиса хмыкнула:
– Женщина должна рожать и воспитывать детей, а не учиться половину жизни.
Нурпат повернулась к Зареме боком:
– Расстегни.
– Но ведь это еще целую неделю ждать надо? – по-видимому, лишь сейчас посчитав дни до акции, ужаснулась Кемиса.
– Почему ты так спешишь умереть? – рассердилась Нурпат. – Всему свое время. Ведь это воля Аллаха.
– Хочешь сказать, что это он позвонил по телефону? – нервно рассмеялась Кемиса.
Зареме показалось, что дело здесь совсем в другом. Девушка как раз очень боится смерти, поэтому у нее уже попросту нет сил ждать страшного конца.
– На все его воля, – вздохнула Нурпат. – Плохими людьми Шайтан управляет, хорошими – Аллах.
Зарема отправилась на кухню готовить ужин. Вскоре пришли Нурпат и Кемиса. Они решили сделать мясо под чесночным соусом. Когда все было готово, Зарема нарезала сыр, промыла под краном пучки купленной на рынке кинзы, укропа и петрушки. Все это уложила на тарелку и отправилась звать мужчин. Женщины ели отдельно. Тоже на кухне, но только после того, как уходила сильная половина.
Пока Саловди и Андрей наслаждались национальной кухней, Зарема забралась с ногами в уголок дивана и стала дочитывать купленную в день приезда книжку.
– Коран читать надо, – с назиданием сказала Нурпат. – Все эти писатели – грешники. В их книгах разврат. Мой муж говорил, что надо вообще запретить привозить в книжные магазины Чечни журналы и книги, написанные неверными.
– Любят все одинаково, и страдают тоже, – возразила, не отрываясь от чтения, Зарема.
– Все равно, не походишь ты на чеченку, – неожиданно подала голос Кемиса. – Ведешь себя странно.
– Как это? – Зарема, наконец, оторвалась от чтения и посмотрела на сидевшую на стуле Кемису.
– Читать любишь, – девушка пожала плечами.
– Мужчины поели, – объявила Нурпат, услышав донесшийся из коридора звук шагов.
Женщины быстро перекусили, попили чаю, убрали посуду. Зарема задержалась. Она составила тарелки и разложила в ящике ложки. В комнате никого не оказалось. Она не удивилась. Женщины могли уйти приводить себя в порядок. Она снова взяла книжку, открыла на нужной странице и стала читать. Однако время шло, а Кемиса и Нурпат не возвращались.
Теряясь в догадках, куда они делись, Зарема прошла к ванной и прислушалась. За дверями было тихо. Она потянула за ручку. Никого.
«Саловди не раз предлагал смотреть телевизор, наверное, у него», – решила она и вернулась обратно в комнату. Было уже поздно. Она расстелила постель, уложила рядком три подушки и улеглась. Однако спать не хотелось. Мысли крутились вокруг письма Андрея своей девушке. Оказывается, он зарабатывает на том, что чеченки взрывают себя, чтобы потом жить с ней и не знать нужды. Это злило Зарему. Другое дело, если бы он был чеченец. Они умирают ради своей республики. Но он-то русский…
Сон сморил ее лишь под утро. Однако ее тут же разбудил кто-то рухнувший рядом. Зарема вскрикнула, вскочила и щелкнула выключателем стоявшей на стуле лампы. Заплаканная, с опухшим лицом, рядом лежала Нурпат.
– Почему ты плачешь?
– Я чувствую себя просто вещью, – одними губами проговорила женщина.
– Тебя изнасиловали? – догадалась Зарема.
– Он обходился со мной как с животным, – подтвердила Нурпат. – Я не смела отказать. Но потом мне стало плохо, а он требовал ласки. Я не смогла ему дать того, что он хотел.
– Ты была у Саловди?
– Шла с кухни, он втащил меня в комнату, – подтвердила Нурпат.
– А Кемиса?
– Ей он приказал ублажать Андрея, – ошарашила Нурпат.
– Разве так поступают мусульмане?! – ужаснулась Зарема. – Кто же отдает своих женщин кафирам?
– Знала бы ты, сколько русских женщин нянчит детей от чеченцев, – простонала Нурпат. – Вспомни, что наши мужья творили, когда только началась война. В отряде, где воевал мой отец, постоянно жили три женщины, они ублажали моджахедов. Их часто били и плохо кормили. Это долго длилось. Потом вдруг мужчины один за другим стали болеть дурной болезнью. Они обвинили в этом несчастных русских женщин. Все понимали, что это не так. Сами заразили.
– И что с ними сделали? – заранее зная ответ, спросила Зарема.
– Страшно рассказывать, но они просили, чтобы их поскорее убили, такие муки терпели, – ответила Нурпат.
– Красиво в Москве? – спросила Зарема, ради того, чтобы сменить тему.
– Грозный сейчас тоже не узнать, – после небольшой паузы проговорила Нурпат. – Но тут все женщины грязные.
– Как это? – не поняла Зарема.
– Посмотри, как они одеваются и ходят. Позволяют себя трогать незнакомым мужчинам, пьют и курят. А видела, сколько на лестнице шприцев? Это все наркоманы. Пока я была на вокзале, ко мне подбегали бездомные дети и просили денег. Разве в Чечне так? Мой муж говорил, что если мы проиграем войну, то и у нас по телевизору будут показывать голых женщин, пить водку и колоться.
– Сейчас почти нет войны, – заговорила Зарема. – Институты и школы открылись, больницы работают. Почему почти никто не берет в руки оружие?
– Я ничего в этом не понимаю, но могу сказать, что Россия просто купила многих чеченцев. Дает деньги. Ни на что не жалеет.
– А кто дает деньги тем, кто не смирился с новой властью? – неожиданно спросила Зарема.
– Нам весь мусульманский мир помогает, – ответила Нурпат.
– Странно. – Зарема легла и натянула до подбородка одеяло. – Почему тогда отряд, в котором воевал мой муж, бедствовал?
В коридоре раздался шум. Нурпат приподняла голову над подушкой. В этот момент в комнату, шаркая ногами, медленно вошла Камиса. Она молча взяла полотенце и вновь вышла.
– Чего это с ней? – сквозь сон пробормотала уже успокоившаяся Нурпат.
