Согласитесь, это ненормальное положение дел. Править должен тот, кто платит деньги. Абу уже давно борется с этой ситуацией и даже кое-чего добился, но, если взять по большому счету, все осталось на прежних позициях, никуда не сдвинулось. Чеченцы — это особый случай. Чтобы ими править, не обязательно быть одной с ними национальности. Имам Шамиль — самый знаменитый вождь горского сопротивления, например, был аварцем. И даже родился не на территории Чечни. Но у него было то, что сделало его вождем, — авторитет. Вот ключевое понятие в чеченской системе взаимопочитания. По европейской сетке Абу просто нужно выиграть у нынешнего Шамиля на конкурсе авторитетов. Только тогда положение дел изменится.
Я как-то имел неосторожность рассказать амиру про Аюба Дадашева, не так давно ставшего шахидом. Этот Аюб был настоящим маньяком, достаточно сказать, что он сжег заживо целый тейп своих соплеменников. Кровников у него в Чечне было — целый полк. Как он при этом умудрился выжить, непонятно. Но одним своим поступком Аюб навсегда вписал себя в анналы чеченской истории. Он взорвал Дом правительства. До него никто таких вещей не делал. Представляете, пробраться в самое логово врага и уничтожить его основную цитадель? Теперь при упоминании его имени никто не говорит про сожженный тейп. Все вспоминают про Дом правительства и считают Аюба народным героем. Говорят, что большинство его кровников после того случая простили его и отказались от своих законных претензий.
Я, вообще-то, мог бы и не рассказывать об этом, Абу, разумеется, знал, кто взорвал Дом правительства. Эта история здесь звучит как народное предание и передается из уст в уста. Я просто под другим углом показал амиру отношение чеченцев к человеку. Был маньяк, все его ловили, хотели убить. Сделал большое дело, сразу простили, и возвеличили. Вот что главное.
Амир после этого долго думал и принял решение: чтобы стать фактическим вождем, ему нужно сделать нечто такое, что сразу бы перевесило все прежние заслуги Шамиля. Представляете себе непосильность этой задачи? Напоминаю, речь идет о человеке, который поставил Россию на колени и заставил с позором убраться из Чечни. Вот и попробуй переплюнь такого. Но амир уже давно работает в этом направлении, и, возможно, скоро будут результаты. Об этом мы поговорим позже, а сейчас вернемся к нашей ситуации...
Оказывается, вождь не сидел сложа руки и ночью проводил расследование инцидента в Калмык-Юрте. Вот итог этого расследования: муфтий объявлен вероотступником, а Шаамана Атабаева и троих его людей на рассвете расстреляли. Формулировка: неповиновение амиру в боевой обстановке. По законам военного времени за такой проступок только один вид наказания.
— Быстро! — удивился Абу, — Даже я с такой скоростью не решаю подобные вопросы...
Да, в таких случаях Шамиль всегда действует без оглядки на авторитеты. У Шаамана Атабаева крепкий род, много родственников, далеко не последние люди в Чечне. Но для вождя такого понятия, как кровная месть, не существует. По крайней мере, пока идет джихад. Вождь — над законами, над адатами, он вне кровной мести. Если кому-то в голову взбредет объявить Шамиля свои кровником, его просто посчитают сумасшедшим. Это то же самое, что пророка Мохаммеда объявить своим кровником. Вот еще одна причина, которая движет Абу в его стремлении выиграть у Шамиля на конкурсе авторитетов. Европейцам она может показаться незначительной, но тем, кто не понаслышке знаком с особенностями чеченского менталитета, объяснять ничего не надо...
Шамиль тоже был не в духе. Точно, они как братья, даже настроение передается, хотя еще не видели друг друга. На момент нашего прибытия вождь беседовал с Зелимханом Атабаевым — младшим братом расстрелянного Шаамана. Этот Зелимхан, вообще, «бакинец», он в Азербайджане живет, просто так вышло, что приехал к родственникам погостить ненадолго. А тут такое случилось. Как узнал, сразу сюда примчался, узнать, что стряслось.
Гвардейцы нас высокомерно предупредили: сейчас лучше не заходить, можно запросто под разбор попасть. Сердит вождь. Абу недовольно скривился, не стесняясь гвардейцев, сказал по-русски (по-моему, даже намеренно, мы промеж себя обычно на родном общаемся):
— К царю нельзя, да? Царь сердится! Пусть холопы не беспокоят...
Мы сели под навесом, нам даже не удосужились подать чай и нарды. Немного подождали. Из дома доносился шум. Шамиль громко ругал своего собеседника, голос его бы наполнен гневом. Это было странно, мы даже и не подозревали, что вождь способен на проявление таких чувств. Он в любой обстановке тверд и непоколебим, как скала, его просто невозможно вывести из равновесия. А тут — с каким-то юнцом разговаривает, а смотри как разошелся...
Через некоторое время гвардейцы вождя вывели Зелимхана Атабаева. Был он весь красный, в наручниках, взгляд растерянный. Его под руки вытащили со двора и куда-то повели.
Мы зашли к Шамилю. Почему Абу меня с собой всегда берет, даже на самые важные встречи? Он ведь по-русски нормально говорит, мог бы с Шамилем с глазу на глаз общаться. Тут у амира есть маленький пунктик. Он болезненно самолюбив, считает себя выше всех остальных и ведет себя со всеми, как начальник с подчиненными. Нет, даже не как начальник, а как султан с подданными. С Шамилем такие вещи не проходят. Бывает такое, что он просто посмеивается над Абу, прикалывается насчет его поведения. Ничего обидного не говорит, а просто смотрит так снисходительно и ухмыляется в бороду. В таких случаях Абу мгновенно забывает русский язык, начинает чесать скороговоркой по-арабски, да еще с цитированием всех подряд наших классиков — он их едва ли не наизусть всех помнит. Ну, а я перевожу — Шамиль с такой скоростью не понимает. Атмосфера встречи сразу становится официальной, тут уже не до усмешек.
Вождь был мрачен, поприветствовал нас очень коротко, даже не сделал попытки привстать. Абу первым делом спросил:
— Что с Зелимханом?
— Ничего, — сказал Шамиль. — Просто молодой, глупый еще, не понимает...
— Я тебя прошу — пусть он живет, — попросил вдруг Абу. — Младший не должен отвечать за ошибки старшего, это одна из основ ислама. А если он тебе нагрубил, я готов взять его вину на себя и возместить тебе моральный ущерб, как ты захочешь.
Шамиль с удивлением посмотрел на Абу. Я тоже был удивлен. Он никогда ничего не просит! Это его все здесь просят и клятвенно обещают отработать его деньги на сто процентов. И потом, какое ему дело до Атабаева младшего?
— Я не собираюсь его убивать, — сказал Шамиль. — Я и так чувствую себя виноватым перед их родом, хватит с меня и старшего... Просто пусть в яме немного посидит, остынет. А то бросается тут, понимаешь, обещания всякие раздает без толку...
— Отдай его мне, — опять попросил Абу. — Пусть на меня поработает. Хороший парень, жалко, пропадет.
Шамиль внимательно посмотрел на Абу, пожал плечами и задумался. Тут надо сказать пару слов об этом младшем Атабаеве и о его отношениях с вождем. Если Атабаев старший был просто одним из многих командиров, то Зелимхан являлся до последнего момента личным порученцем Шамиля, выполнял для него разные деликатные дела в Азербайджане. Он «бакинец», там живет давно, после первой войны переехал. Женат на азербайджанке, у него свой бизнес, все налажено, связи везде. Очень пробивной парень, хотя ему всего двадцать семь лет. Так вот, после того, что случилось, он для Шамиля потерян навсегда. Теперь у них может быть либо никак, либо война. Это просто такое правило у чеченцев, исключений пока что не было. Не надо думать, что Шамиль расстреливает соплеменников партиями, это, вообще, случается довольно редко, и надо очень постараться, чтобы заработать себе такую участь. Но если уж случается, то родственники наказанного просто отходят в сторону и больше не имеют с вождем никаких дел. Потому что воевать с ним глупо и смешно — я выше говорил насчет исключительности этого человека и его особом положении среди своего народа.
Логическим завершением сегодняшней беседы Шамиля с Зелимханом будет бессрочная ссылка последнего по месту постоянной прописки. То есть он на своей машине, как привык, через Грузию обратно не поедет. Знаете, там много троп и дорог, можно заблудиться и нечаянно обратно приехать. Гвардейцы погрузят его на поезд в Гудермесе, с парой сопровождающих отвезут в Москву, передадут своим людям, и те посадят его на рейс «Москва — Баку». И предупредят: в Чечне ты персона нон грата, в ближайшие десять лет не появляйся. Это продиктовано заботой о Зелимхане, а вовсе не соображениями личной безопасности вождя. Парень молодой, горячий, может наделать глупостей. Шамилю он ничем повредить не может, а самого убьют запросто. Поэтому его отправят под конвоем в Москву и забудут о нем навсегда...
— Тебе что, жить надоело? — немного подумав, спросил Шамиль.
Спасибо, не сказал прямо: это ведь ты виноват во всем случившемся, Зелимхан ведь прекрасно понимает, что из-за тебя все так получилось.
